Глава 2. Заповеди блаженств / О гонениях на христиан
Восьмая, девятая и десятая заповеди Блаженства тесно связаны между собой и потому должны быть рассмотрены в совокупности:
Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное.
Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня.
Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах: так гнали и пророков, бывших прежде вас (Мф. 5:10–12).
Все три заповеди скреплены сквозной темой гонений. Глагол διώκω, трижды встречающийся в них в разных формах, означает «гнать», «преследовать». Тремя заключительными заповедями Блаженства Иисус открывает тему, которая пройдет лейтмотивом через весь корпус Евангелий. В первом наставлении двенадцати после избрания Иисус будет говорить им об ожидающих их гонениях и преследованиях (Мф. 10:17–22). Незадолго до Своей смерти, беседуя с учениками в храме Иерусалимском, Он вернется к этой теме (Мф. 24:9–13; Лк. 21:12–18). Наконец, на Тайной Вечере Иисус снова предупредит учеников, что они будут гонимы (Ин. 15:18–20).
Особый интерес представляет сопоставление восьмой заповеди Блаженства с девятой: если в первом случае речь идет об изгнанных за правду, то во втором случае Иисус говорит о тех, кого будут гнать, поносить и неправедно злословить за Него. «Правда» и «Иисус» здесь становятся синонимами.
Мы говорили о том, что все заповеди Блаженства в совокупности глубоко христоцентричны, так как они содержат в себе нравственный портрет Иисуса. Но если в первых восьми заповедях этот портрет как бы скрыт под перечисляемыми человеческими качествами, то в девятой заповеди Иисус наконец раскрывает Себя не только как источник этих заповедей, но и как главную причину, по которой Его последователи будут гонимы. Они будут гонимы не потому, что они нищие духом, плачущие, кроткие, алчущие и жаждущие правды, милостивые, чистые сердцем, миротворцы, но потому, что они веруют в Него, являются Его последователями, исполняют Его заповеди. Иными словами, они будут гонимы не за те или иные качества и не за следование тем или иным нравственным установкам, а за то, что они делают все это во имя Его: будут гонимы именно как христиане. Восьмая заповедь Блаженства, как и первая, заканчивается словами: ибо их есть Царство Небесное. Мы уже обращали внимание на то, что слова о Царстве Небесном обрамляют восемь заповедей Блаженства в начале и в конце. Можно сказать, что все эти восемь заповедей ориентированы на Царство Небесное и являют его присутствие в общине учеников Иисуса, которые утешатся, насытятся, будут помилованы, будут наречены сынами Божиими, наследуют землю, узрят Бога1Ср.: Bornkamm G. Jesus of Nazareth. P. 77..
Восьмой заповедью завершается тот список Блаженств, в котором Иисус говорит о людях в третьем лице. Начиная с девятой заповеди Он обращает Свое слово непосредственно к слушателям: Блаженны вы… Если Проповедь на равнине начинается с прямого обращения к слушателям, то в Нагорной проповеди речь Иисуса сначала имеет более обобщенный характер, и лишь в данный момент третье лицо сменяется вторым.
Некоторые ученые считают, что девятая заповедь Блаженства «не только не принадлежит к тому же пласту, что предыдущие Блаженства, выраженные в третьем лице, но также оглядывается на гонения, перенесенные общиной, и взамен ясно обещает апокалиптическую награду»2Käsemann E. New Testament Questions of Today. P. 100–101.. Мы уже упоминали о том, что стихи Нагорной проповеди, посвященные гонениям, в научной литературе нередко трактуются как плод литературной деятельности евангелиста Матфея, а не как прямая речь Иисуса.
Между тем предупреждение о предстоящих гонениях — лейтмотив проповеди Самого Иисуса. Он говорит о гонениях на Своих последователей не только в Нагорной проповеди и не только в Евангелии от Матфея. Пророческий смысл слов Иисуса раскрывался не только в эпоху гонений времен Нерона: гонения на христианство продолжались в течение всей истории Церкви вплоть до настоящего времени.
Пророчества Иисуса имеют вневременной характер: они относятся к самой сути христианской веры, которая, будучи выражением правды Божией, всегда встречает отпор со стороны сил зла, противящихся этой правде. В глобальной войне между добром и злом христиане призываются встать на сторону добра, даже если это будет стоить им жизни. За подвиг исповедничества и мученичества им обещана награда на небесах. Мысль об этой награде должна стать для них источником радости. Но награда на небесах — это не что иное, как Сам Христос. Именно Он в Самом Себе содержит всю совокупность благ, которая описана в обетованиях, сопровождающих каждую из заповедей Блаженства.
Не случайно список Блаженств завершается словами о гонениях на последователей Иисуса. Эти слова отнюдь не являются «довеском» к предыдущим заповедям, редакторской добавкой, призванной утешить гонимых христиан конца I века в их скорбях. Они естественным образом вытекают из предыдущих заповедей. Видеть блаженство в духовной нищете, плаче, кротости, искании правды, милости, чистоте сердца, миротворчестве — значит радикально разорвать с общепринятым представлением о счастье, значит жить по иным законам, чем живет мир, ставить перед собой иные идеалы и цели. Такое мировосприятие неизбежно приведет к конфликту с миром. Носители такого мировоззрения неизбежно будут изгоями в мире, где счастье измеряется в категориях материального богатства, успеха, благополучия.
В беседе с учениками на Тайной Вечере Иисус скажет:
Если мир вас ненавидит, знайте, что Меня прежде вас возненавидел. Если бы вы были от мира, то мир любил бы свое; а как вы не от мира, но Я избрал вас от мира, потому ненавидит вас мир. Помните слово, которое Я сказал вам: раб не больше господина своего. Если Меня гнали, будут гнать и вас; если Мое слово соблюдали, будут соблюдать и ваше (Ин. 15:18–20).
Через заповеди Блаженства община учеников Иисуса призывается к подражанию своему Учителю, к пребыванию там, где находится Он. Заповеди Блаженства иногда толкуют как лестницу, предполагающую последовательное восхождение с низших ступеней на более высокие2Григорий Нисский. О Блаженствах. 2, 1 (PG 44, 1208). Рус. пер.: Ч. 2. С. 375.. Но эта лестница в конечном итоге ведет человека на Голгофу, и восхождение по ней делает неизбежным конфликт с миром:
Кто пошел вслед Иисусу, отрекшись от собственности, счастья, права, правосудия, чести, насилия, будет отличаться от мира в суждениях и поступ ках, будет возмущать мир. Поэтому ученики будут гонимы за правду. Не признание, а отвержение — вот похвала их слову и делу от мира… Здесь, в конце Блаженств, возникает вопрос: а есть ли в мире место для такой общины? Стало ясно, что для нее есть лишь одно место — то, где находится самый нищий, самый искушаемый, самый кроткий; это место — крест на Голгофе. Община блаженных — это община Распятого. С Ним она все потеряла, с Ним все нашла. Начиная с креста это и значит: быть блаженным3Бонхёффер Д. Хождение вслед. С. 69..
Крест Иисуса Христа, таким образом, стоит в центре не только христианской веры, но и христианской этики4Scott Spenser F. What Did Jesus Do? P. 253.. И последователи Иисуса в разные эпохи с радостью и готовностью шли на свою личную Голгофу. Становясь жертвами гонений и преследований, они не просто покорялись судьбе: они видели в этом возможность воплотить в жизнь нравственные призывы Нагорной проповеди и через страдания и смерть прийти к Самому Иисусу.
В начале II века Игнатий Богоносец, христианский епископ Антиохии, был приговорен к смерти за отказ принести жертву языческим богам. После вынесения приговора Игнатия заковали в кандалы и в сопровождении солдат отправили в Рим, где его должны были растерзать львы на глазах у публики. Путь епископа пролегал через различные города, христианам которых он направлял свои послания. Обращаясь к христианам Рима, Игнатий просит римлян не ходатайствовать об отмене или смягчении казни:
Я пишу церквам и всем сказываю, что добровольно умираю за Бога, если только вы не воспрепятствуете мне. Умоляю вас: не оказывайте мне неблаговременной любви. Оставьте меня быть пищею зверей и посредством их достигнуть Бога. Я пшеница Божия: пусть измелют меня зубы зверей, чтоб я сделался чистым хлебом Христовым. Лучше приласкайте этих зверей, чтоб они сделались гробом моим и ничего не оставили от моего тела… Молитесь о мне Христу, чтоб я посредством этих орудий сделался жертвою Богу… На пути из Сирии до Рима, на суше и на море, ночью и днем я уже борюсь со зверями, будучи связан с десятью леопардами, то есть отрядом воинов, которые от благодеяний, им оказываемых, делаются только злее. Оскорблениями их я больше научаюсь, но этим не оправдываюсь. О, если бы не лишиться мне приготовленных для меня зверей! Молюсь, чтоб они с жадностью бросились на меня… Ни видимое, ни невидимое — ничто не удержит меня прийти к Иисусу Христу. Огонь и крест, толпы зверей, рассечения, расторжения, раздробления костей, отсечение членов, сокрушение всего тела, лютые муки диавола придут на меня — только бы достигнуть мне Христа. Никакой пользы не принесут мне удовольствия мира, ни царства века сего. Лучше мне умереть за Иисуса Христа, нежели царствовать над всею землею… Его ищу, за нас умершего, Его желаю, за нас воскресшего… Пустите меня к чистому свету… Дайте мне быть подражателем страданий Бога моего5Игнатий Богоносец. Послание к Римлянам. 4–6 (SC 10, 130, 132, 134). Рус. пер.: С. 330–331..
Восемнадцать веков спустя другой христианский мученик, митрополит Петроградский Вениамин (1873–1922), приговоренный к расстрелу по ложному обвинению, напишет из тюрьмы за несколько дней до смерти:
В детстве и отрочестве я зачитывался житиями святых и восхищался их героизмом, их святым воодушевлением, жалел всей душой, что времена не те и не придется переживать, что они переживали. Времена переменились, открывается возможность терпеть ради Христа от своих и от чужих. Трудно, тяжело страдать, но по мере наших страданий избыточествует и утешение от Бога… Теперь, кажется, пришлось пережить почти все: тюрьму, суд, общественное заплевание; обречение и требование этой смерти; якобы народные аплодисменты; людскую неблагодарность, продажность; непостоянство и тому подобное; беспокойство и ответственность за судьбу других людей и даже за саму Церковь. Страдания достигли своего апогея, но увеличилось и утешение. Я радостен и покоен, как всегда. Христос — наша жизнь, свет и покой. С Ним всегда и везде хорошо6Цит. по: Зегжда С. А. Александро-Невское братство. С. 20–21..
В двух приведенных текстах, из которых один относится к самому началу истории христианского мученичества, а другой — к совсем недавней эпохе, мы видим не только человеческую непоколебимость и мужество. Как и во множестве других документальных свидетельств, оставшихся от христианских мучеников разных эпох, мы видим в них совершенно особый феномен: в центре всего мученического подвига стоит Иисус Христос. Его личность обладает той силой, которая позволяет стойко претерпевать мучения, радоваться в гонениях и скорбях, с готовностью принимать смерть. Его незримое присутствие ощущают приговоренные к смерти, и это присутствие наполняет их сердца той радостью и веселием, о которых Иисус говорил в заключительных словах заповедей Блаженств.
Тема гонений, соединяющая Новый Завет со всей последующей историей христианской Церкви, в проповеди Иисуса стала одним из связующих звеньев между Новым и Ветхим Заветами. Не случайно заповеди Блаженства завершаются словами: Так гнали и пророков, бывших прежде вас. Не только в Нагорной проповеди, но и в других поучениях, в том числе в полемике с иудеями, Иисус будет многократно обращаться к вопросу об отношении израильского народа к пророкам. Незадолго до смерти Он будет жестко обличать книжников и фарисеев за то, что они строят гробницы пророков, будучи сыновьями тех, кто избивал пророков; Иисус предскажет, что, продолжая дело своих отцов, они будут и дальше убивать пророков, и мудрых, и книжников, которых Бог будет посылать им (Мф. 23:29–34).
Присоединяя слова о пророках к заповедям Блаженства, Иисус таким образом вводит новую тему, которая в Нагорной проповеди займет существенное место: тему соотношения между, с одной стороны, «законом и пророками», то есть Ветхим Заветом, а с другой — новозаветной нравственностью. Преемство между Новым и Ветхим Заветами выражается не только в том, что заповеди Иисуса являются продолжением и восполнением ветхозаветных нравственных установлений, но и в том, что на Его последователей возлагается пророческая миссия: свидетельствовать о Боге и о правде Божией всем своим образом жизни. Это свидетельство, осуществляемое вопреки воле и стандартам мира сего, который лежит во зле (1 Ин. 5:19), часто становится путем к мученической смерти. Но в своих страданиях и в самой смерти христиане всех эпох подражают Иисусу, Который свидетельствовал о правде даже до смерти, и смерти крестной (Флп. 2:8). Его страдания и смерть открыли долгую историю христианского исповедничества и мученичества — историю, продолжающуюся по сей день.
Что обещает Иисус Своим последователям в обмен на верность и мученический подвиг? Награду на небесах. Термин «награда» (μισθóς) встретится нам еще не один раз в Нагорной проповеди. В устах Иисуса этот термин относился прежде всего к тому воздаянию, которое человек должен получить в будущей жизни. Он говорит, в частности, о награде от Отца Небесного, которой лишаются те, кто получает награду от людей (Мф. 6:1–2). Эту небесную награду можно отождествить с Царством Божиим в его эсхатологическом понимании — как посмертного блаженства праведников.
* * *
Мы не случайно столь подробно разобрали каждую из заповедей Блаженства. Вопреки тем современным ученым, которые считают, что эти заповеди являются плодом морализаторских усилий евангелиста Матфея, мы глубоко убеждены в том, что они принадлежат Самому Иисусу и содержат в себе квинтэссенцию Его духовно-нравственного учения. Именно в таком качестве они были задуманы и произнесены Иисусом; вот почему Он придал им особую торжественность, выразившуюся не только в том, что Он начал с них Нагорную проповедь, но даже в их внешней поэтической форме. Как последующие разделы Нагорной проповеди, так и вся история жизни, страданий и смерти Иисуса станут раскрытием смысла заповедей Блаженства. В них, как в зеркале, отражена эта история, а вместе с ней и вся многовековая история христианского свидетельства, запечатленного кровью мучеников и исповедников.
Заповеди Блаженства в Нагорной проповеди являются духовной программой, выраженной в положительных категориях. В этом — одно из их отличий от Блаженств из Проповеди на равнине, где каждому из Блаженств, описывающих положительные качества, противопоставляется обличение в адрес лиц, обладающих противоположными качествами. В Нагорной проповеди этого противопоставления нет, хотя оно как бы подразумевается:
…В заповедях Блаженства кроме выраженного положительного смысла есть и невыраженный отрицательный смысл, столь же ясный… Сказано: Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное. Значит, богатые духовно, те, у которых в сознании много незыблемых истин… не войдут в Царство Небесное. Сказано: Блаженны плачущие, ибо они утешатся. Значит, те, кто здесь живет легко и весело… там не найдут никаких приятностей; их жизнь будет безвкусна и скучна. Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю, — а гордые, полные самосознания, будут исключены из наследства. Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся, — а сытые правдою, все политики, общественные деятели, филантропы, профессора и директоры гимназий, уверенные в своей правде, там обречены на голодание, потому что здешние истины, такие сытные с виду и прекрасно сервированные, там окажутся бутафорскими яствами. Блаженны милостивые, чистые сердцем, миротворцы, гонимые за правду, — но не узрят Бога, не наследуют Небесного Царства, не будут помилованы те, кто здесь практикует строгую справедливость, кто тихомолком вожделеет, кто не мешается в людские дрязги, кто за правду свою вкушает почет и благосостояние. И если под Царством Небесным разуметь… тот вовеки недостижимый, но подлинно сущий предел совершенства, к которому сквозь грехи и заблуждения неотвратимо идет человечество, то заповеди говорят нам: сытые духом, самодовольные, благополучные здесь — пустоцветы; в них нет никакого прока для человечества, они живут бесполезно…7Гершензон М. О. Нагорная проповедь. С. 271–272.
Заповеди Блаженства ярко свидетельствуют о парадоксальном характере христианской нравственности. В них Иисус говорит о том, что подлинным счастьем (блаженством) обладает тот, кто по человеческим меркам глубоко несчастлив, а в качестве положительных качеств приводит те, которые вовсе не так высоко ценятся в человеческом общежитии (например, смирение и кротость):
Произошла самая радикальная переоценка ценностей, какую только знает мир. Все делается необычным, непохожим на то, чем живет мир и чем дорожит мир… Блаженными оказываются совсем не те, которых мир считает блаженными, — блаженны плачущие, кроткие, милостивые, чистые сердцем, алчущие и жаждущие правды… Мир же считает блаженными богатых, знатных, сильных, обладающих властью, прославленных, смеющихся… Между Евангелием и миром существует полная противоположность и несовместимость…8Бердяев Н. А. О назначении человека. С. 132–133.
С самых первых слов Нагорной проповеди закладывается основа того учения, которое апостол Павел назовет юродством и безумием (1 Кор. 1:21–23), имея в виду его радикальное противоречие меркам и стандартам, по которым обычно измеряют счастье. Иисус предлагает людям шкалу ценностей, во многих позициях противоположную привычной для них и кажущейся общепринятой: «Блаженства переворачивают реальность с ног на голову или, точнее говоря, показывают, что Бог видит наши ценности перевернутыми»9Хейз Р. Этика Нового Завета. С. 430.. В известной степени данное утверждение относится ко всей духовно-нравственной программе, которую предлагает Иисус в Нагорной проповеди и других поучениях, сохраненных в Евангелиях.
Евангельские Блаженства прочно вошли в литургический обиход христианских Церквей10См.: Лукашевич А. А., Турилов А. А., Гусейнова З. М. Блаженны. С. 347–348.. В Православной Церкви Блаженства исполняются, согласно уставу, за каждой воскресной Литургией (на практике они включаются также в Литургию, совершаемую по будням). Их исполнение предваряется словами, основанным на молитве благоразумного разбойника (ср. Лк. 23:42): «Во Царствии Твоем помяни нас, Господи, егда приидеши во Царствии Твоем». В литургическом контексте Блаженства звучат как духовно-нравственное завещание Иисуса, о котором Церковь считает своим долгом напомнить верующим, когда они собираются для совершения Евхаристии.