Глава 3. Сын человеческий / Проблема двух родословных
Евангелие от Матфея, открывающее Новый Завет, начинается со слов: Родословие Иисуса Христа, Сына Давидова, Сына Авраамова (Мф. 1:1). Термином «родословие» в русском переводе передается греческое выражение βίβλος γενέσεως (соответствующее ев рейскому תולדות — toləḏoṯ): буквально оно означает «книга происхождения», «книга родословия» или «книга бытия» (в славянском переводе «книга родства»). В Септуагинте слово γένεσις употребляется в качестве названия книги Бытия — первой книги Библии; в самом же тексте книги Бытия оно употребляется, когда речь идет о происхождении неба и земли (Быт. 2:4) и о родословии Адама (Быт. 5:1)1 Schlatter D. A. Der Evangelist Matthaus. S. 1.. Вольно или невольно евангелист проводит параллель между, с одной стороны, сотворением мира и человека, а с другой — пришествием в мир Богочеловека Иисуса Христа. В отношении к Иисусу термин γένεσις указывает на такой же тип «родословия», которым обладал Адам: как у Адама не было земного отца, но Бог был его Создателем и Отцом, так и у Иисуса не было земного отца.
«Книга родства» Иисуса Христа содержит длинный перечень имен — Его предков по плоти. Перечень представлен в непривычной для современного читателя форме: Авраам родил Исаака; Исаак родил Иакова; Иаков родил Иуду и братьев его (Мф. 1:2). Завершается этот перечень следующими словами: Иаков родил Иосифа, мужа Марии, от Которой родился Иисус, называемый Христос. Итак всех родов от Авраама до Давида четырнадцать родов; и от Давида до переселения в Вавилон четырнадцать родов; и от переселения в Вавилон до Христа четырнадцать родов (Мф. 1:16–17).
Текст этот ставит перед читателем множество вопросов. Почему Иисус в первом же стихе Евангелия назван Сыном Давидовым, Сыном Авраамовым? Почему жизнеописание Иисуса начинается с Его родословной? Почему родословная Иисуса в действительности оказывается родословной Иосифа, который, как явствует из дальнейшего повествования того же евангелиста, не был физическим отцом Иисуса? В чем смысл разделения родословной на три части, каждая по четырнадцать родов?
К этим вопросам добавляются другие, возникающие при сравнении приводимого Матфеем списка имен с родословной, содержащейся у Луки (Лк. 3:23–38), а также с книгами Ветхого Завета, в которых упоминаются перечисляемые в обеих родословных персонажи. Почему Матфей и Лука расходятся между собой по многим позициям? Почему в родословной цепи, приведенной Матфеем, отсутствует несколько звеньев из-за пропуска нескольких имен, легко восстанавливаемых по ветхозаветным книгам?
Попробуем ответить на эти вопросы. Прежде всего отметим, что Матфей называет Иисуса Христом, то есть Помазанником Божиим, с первой же строки представляя Его как обещанного пророками Мессию. В отличие от Марка, который в первом стихе своего Евангелия говорит об Иисусе Христе, Сыне Божием (Мк. 1:1), Матфей делает акцент не на Его Божественном, а на Его человеческом происхождении, называя Иисуса Христа сыном Давида и сыном Авраама. В то же время он, как и Марк, подчеркивает Его мессианскую роль, употребляя термин «Христос» наряду с личным именем «Иисус».
Термин «сын» при этом используется в том смысле, в каком он употреблялся в еврейской традиции. В языке Ветхого Завета сыном назывался любой потомок мужского рода, включая внуков, правнуков, праправнуков и далее. Необходимо отметить, что родословные — списки имен предков того или иного человека — имеют в Библии важнейшее значение2 Ср.: Быт. 10, 1; 11, 10; 11, 27; 25, 12; 36, 1 и др.. Вся книга Чисел состоит по преимуществу из списков имен, ничего не говорящих современному читателю, но, несомненно, важных для авторов книги. Необходимость включения родословных списков в книгу Чисел и другие части Библии была обусловлена тем, что родословная воспринималась отнюдь не просто как перечень имен, помогающий установить происхождение того или иного лица. Родословная прежде всего указывала на наследие, которое несет в себе каждый человек; она вплетала его имя в неразрывную цепь имен, восходящую к отцу еврейского народа Аврааму и через него к отцу всех народов Адаму. Приводя имена предков Иисуса, евангелист желал подчеркнуть тот факт, что Он был реальным Человеком, Чье имя вплетено в непрерывную вязь человеческих имен.
Евангелие от Матфея было адресовано прежде всего читателям-иудеям, и автор этого Евангелия ставил перед собой задачу вписать Иисуса в контекст не просто человеческой истории, а истории конкретного народа, представителями которого был сам евангелист, его герои и его читатели. Для того чтобы последние могли воспринять Иисуса как своего, надо было представить Его прежде всего потомком ключевых персонажей истории еврейского народа, как она отражена на страницах исторических книг Ветхого Завета.
Современники Иисуса называли себя семенем Авраамовым, с гордостью говоря о себе: отец наш есть Авраам (Ин. 8:39). Имя Авраама пользовалось в еврейском народе непререкаемым авторитетом: именно с ним Бог заключил завет, на основании которого евреи считали себя богоизбранным народом. Этот завет в христианской перспективе переосмысливается как Ветхий, в противовес Новому, заключенному через Иисуса Христа, «сына» Авраамова.
Тема взаимосвязи между Ветхим и Новым Заветами — лейтмотив Евангелия от Матфея. Родословная Иисуса по Евангелию от Матфея покрывает около двух тысяч лет ветхозаветной истории, из которых одна тысяча приходится на период от Давида до Иисуса. Начиная свое Евангелие с родословной, Матфей тем самым подчеркивает, что служение Иисуса является продолжением этой истории.
Не менее важно было сразу же показать мессианское происхождение Иисуса. Читатели Матфея хорошо знали, что Мессия должен был произойти от колена Иудова, согласно пророчеству: Не отойдет скипетр от Иуды и законодатель от чресл его, доколе не приидет Примиритель, и Ему покорность народов (Быт. 49:10). В пророчестве Валаама Мессия представлен как потомок Иакова (Израиля): Вижу Его, но ныне еще нет; зрю Его, но не близко. Восходит звезда от Иакова и восстает жезл от Израиля (Чис. 24:17). Иаков был отцом Иуды, а Авраам его прадедом.
В книге пророка Исаии обетование Мессии связывается с домом Иакова (Ис. 2:2–4). В той же книге Мессия назван отраслью от корня Иессеева (Ис. 11:1). Иессей, происходивший из Вифлеема Иудейского, был отцом царя Давида (1 Цар. 17:12), о котором в Ветхом Завете неоднократно говорится как о том, из чьего рода произойдет Мессия.
В мессианском смысле толковались слова Нафана, обращенные к Давиду от лица Бога: Когда же исполнятся дни твои, и ты почиешь с отцами твоими, то Я восставлю после тебя семя твое, которое произойдет из чресл твоих, и упрочу царство его. Он построит дом имени Моему, и Я утвержу престол царства его на веки. Я буду ему отцом, и он будет Мне сыном (2 Цар. 7:12–14). В том же смысле воспринимали стихи из псалма: Я поставил завет с избранным Моим, клялся Давиду, рабу Моему: навек утвержу семя твое, в род и род устрою престол твой (Пс. 88:4–5). Наконец, не менее важно пророчество Иеремии: Вот, наступают дни, говорит Господь, и восставлю Давиду Отрасль праведную, и воцарится Царь, и будет поступать мудро, и будет производить суд и правду на земле. Во дни Его Иуда спасется и Израиль будет жить безопасно; и вот имя Его, которым будут называть Его: «Господь оправдание наше!» (Иер. 23:5–6).
Таким образом, Мессия, согласно пророчествам, должен был быть прямым потомком Давида3 Подробнее об этом см.: Mowinckel S. He Th at Cometh. Р. 165– 181., а потому упоминание о Давиде было необходимо для автора родословной Иисуса. Выражение «Сын Давидов» многократно встречается у Матфея и в параллельных повествованиях других синоптиков. Сыном Давидовым называли Иисуса те, кто обращались к Нему с просьбой об исцелении (Мф. 9:27; 15:22; 20:30–31). К Иисусу применяли выражение Христос, Сын Давидов (Мф. 12:23); при входе в Иерусалим Его встречали словами Осанна Сыну Давидову (Мф. 21:9). Уверенность иудеев в том, что Мессия должен произойти из рода Давидова, подтверждают слова фарисеев: Не сказано ли в Писании, что Христос придет от семени Давидова? (Ин. 7:42). Синоптики зафиксировали спор Иисуса с иудеями о том, является ли Мессия сыном Давидовым:
Когда же собрались фарисеи, Иисус спросил их: что вы думаете о Христе? чей Он сын? Говорят Ему: Давидов. Говорит им: как же Давид, по вдохновению, называет Его Господом, когда говорит: сказал Господь Господу моему: седи одесную Меня, доколе положу врагов Твоих в подножие ног Твоих? Итак, если Давид называет Его Господом, как же Он сын ему? (Мф. 22:41–45; ср.: Мк. 12:35–37; Лк. 20:40–44).
Как видно из этого повествования, Иисус не опровергал уверенность иудеев в том, что Мессия должен произойти из рода Давидова. Но Он подчеркивал, что по отношению к Давиду Мессия является Господом: Он не только прямой потомок Давида, но и его Господь.
После воскресения Иисуса эту тему продолжили апостолы, сделав ее одной из центральной в своих доказательствах мессианской роли Иисуса. В Деяниях апостольских приводится речь Петра, произнесенная в день Пятидесятницы и имеющая программный характер: в ней Петр излагает суть того Евангелия, которое он и другие апостолы намереваются проповедовать. Важное место в этом изложении отводится Давиду:
Ибо Давид говорит о Нем: видел я пред собою Господа всегда, ибо Он одесную меня, дабы я не поколебался… Мужи братия! да будет позволено с дерзновением сказать вам о праотце Давиде, что он и умер и погребен, и гроб его у нас до сего дня. Будучи же пророком и зная, что Бог с клятвою обещал ему от плода чресл его воздвигнуть Христа во плоти и посадить на престоле его, он прежде сказал о воскресении Христа, что не оставлена душа Его в аде, и плоть Его не видела тления. Сего Иисуса Бог воскресил, чему все мы свидетели (Деян. 2:25, 29–32).
Существенное место тема Давида занимает и в проповеди апостола Павла. В своих посланиях он дважды обращается к ней (Рим. 1:3; 1 Тим. 2:8), а книга Деяний доносит до нас одну из его устных проповедей:
...Поставил им царем Давида, о котором и сказал, свидетельствуя: нашел Я мужа по сердцу Моему, Давида, сына Иессеева, который исполнит все хотения Мои. Из его-то потомства Бог по обетованию воздвиг Израилю Спасителя Иисуса… и мы благовествуем вам, что обетование, данное отцам, Бог исполнил нам, детям их, воскресив Иисуса, как и во втором псалме написано: Ты Сын Мой: Я ныне родил Тебя. А что воскресил Его из мертвых, так что Он уже не обратится в тление, о сем сказал так: Я дам вам милости, обещанные Давиду, верно. Посему и в другом месте говорит: не дашь Святому Твоему увидеть тление. Давид, в свое время послужив изволению Божию, почил и приложился к отцам своим, и увидел тление; а Тот, Которого Бог воскресил, не увидел тления (Деян. 13:22–23; 32–37).
Отметим, что, хотя Евангелие от Матфея в корпусе Нового Завета стоит на первом месте, приведенные речи апостолов Петра и Павла, скорее всего, хронологически предшествуют этому Евангелию, так как знаменуют собой самое начало апостольской проповеди. Упоминания о происхождении Иисуса из рода Давидова в посланиях апостола Павла также, по всей вероятности, предшествуют Евангелию от Матфея.
Родословные всегда велись по мужской линии — от отца к сыну и далее. У Матфея этот порядок строго выдержан. И форма, в которой представлена родословная, и сами включенные в нее имена заимствованы из книг Ветхого Завета. Некоторые заимствования почти буквальны (например, Мф. 1:3–6 соответствует 2 Пар. 2:10–12 и Руфь 4:18–22).
Четыре женщины, упомянутые в родословии Матфея, были женами тех, чьим прямым потомком, согласно Матфею, был Иисус. О том, почему их имена включены в родословие, существуют различные мнения. В двух случаях женщины, упоминаемые Матфеем, не были законным женами мужчин, от которых родился сын, включенный в родословную: это Фамарь, с которой согрешил Иуда, приняв ее за блудницу (Быт. 38:13–30), и Вирсавия, жена Урии, с которой согрешил Давид (2 Цар. 11:2–27). Руфь упоминается, возможно, потому, что ее отношениям с Воозом посвящена в Библии целая книга (Руфь 2:1–4:16).
Наибольшую загадку из упоминаемых Матфеем женщин представляет Рахава. Многими исследователями она отождествляется с Раав-блудницей, упоминаемой в книге Иисуса Навина (2:1–24; 6:16). Однако нигде в Ветхом Завете не сказано, что Раав вышла замуж за Салмона. Возможно, Матфей опирался на какие-то иные, небиблейские источники или имел в виду не ту Раав, о которой говорится в Библии.
Почему Матфей приводит родословную Иосифа, если, согласно тому же евангелисту, Иосиф не был физическим отцом Иисуса? Ответ на этот вопрос вытекает из обычая иудеев, согласно которому отцом ребенка считался муж его матери, даже если ребенок родился не от него. Обручившись с Марией, Которая была беременна (Лк. 2:5), Иосиф принял на себя обязательство по воспитанию Ее будущего Ребенка. Не будучи физическим отцом Ребенка, он был Его законным отцом, почему Иисуса даже в зрелом возрасте продолжали называть сыном Иосифовым (Лк. 4:22; Ин. 1:45).
При сличении родословной из Евангелия от Матфея с библейскими книгами, повествующими об истории иудейских царей, обращает на себя внимание опущение Матфеем трех царей между Иоарамом и Озией — Охозии, Иоаса и Амасии. Очевидно, это опущение было сделано с целью достичь числа 14 при перечислении поколений между Давидом и переселением вавилонским. Для Матфея символизм чисел имел большее значение, чем историческая последовательность имен. Возможно также, что желание во что бы то ни стало достичь искомого числа 14 в каждом хронологическом отрезке было связано с тем, что числовое значение еврейских букв, при помощи которых записывается имя «Давид», в сумме составляло 14.
Матфей не случайно делит родословную на отрезки от Авраама до Давида, от Давида до переселения в Вавилон и от переселения в Вавилон до Христа. В этой конструкции Авраам, Давид и Христос становятся своего рода опорными столпами, именами-символами, на которых держится все здание.
Наибольшую загадку для ученых представляет тот факт, что две родословные Иисуса Христа существенно отличаются одна от другой. Родословные у Матфея и Луки совпадают только в том отрезке, который содержит имена от Авраама до Давида. Далее же Матфей следует «царской» линии, перечисляя царей Иудейских, как они упомянуты в Ветхом Завете, а Лука приводит иную линию. Разногласие в родословиях сохраняется от Давида до Салафииля, у Матфея чрез 16 поколений, у Луки чрез 20. Линии сходятся на Салафииле и Зоровавеле, которые присутствуют в списках обоих евангелистов (Мф. 1:12; Лк. 3:27), но затем родословные снова расходятся вплоть до Иосифа, мужа Марии. Даже имя отца Иосифа у евангелистов оказывается разным: у Матфея он назван Иаковом, у Луки — Илием (Мф. 1:15–16; Лк. 3:23).
Ученые обращают внимание на то, что Матфей при по строении родословной Иисуса Христа следует в основном данным Первой книги Паралипоменон, тогда как Лука не знаком с этой книгой4 Jeremias J. Jerusalem in the Time of Jesus. P. 280, 295.. Родословная в Евангелии от Луки базируется на иных библейских источниках и в целом, по мнению исследователей, более точно соответствует исторической действительности, по крайней мере в отношении периода до вавилонского пленения5 Там же. P. 296. Об отличиях между родословными Христа у Матфея и Луки см.: Муретов М. Д. Родословие Христа. С. 360–368..
Наличие двух родословных привлекало внимание еще раннехристианских авторов, пытавшихся объяснить разногласия между евангелистами при помощи отсылок к иудейским законам, в частности к закону левирата: согласно этому закону, если один из братьев умирал бездетным, другой брат должен был взять его жену, и первенец, которого она родит, останется с именем брата его умершего, чтоб имя его не изгладилось в Израиле (Втор. 25:5–6). В Ветхом Завете, в том числе в Септуагинте, это называлось восставить имя брата своего (Втор. 25:7); в Новом Завете при ссылке на этот закон употребляется выражение восстановить семя брату своему (Мф. 22:24; Мк. 12:19; Лк. 20:28). Ветхозаветное предписание в данном случае имеет ясную цель: закон вводится для того, чтобы имя умершего бездетным не изгладилось в Израиле. Следовательно, имя этого человека должно было войти в родословную того, чьим физическим отцом был не он, а его брат.
Законом левирата объяснял наличие двух родословных Юлий Африкан (III в.), слова которого приводит Евсевий Кесарийский:
Имена поколений в Израиле исчисляли или по природе, или по закону: по природе, когда имелось преемство законных сыновей; по закону, когда по смерти бездетного брата его брат своему чаду давал имя умершего... Поэтому из лиц, упоминаемых в этом родословии, некоторые были законными наследниками своих отцов по природе, другие же рождены были одними отцами, а по имени принадлежали иным. Упоминали же тех и других: и действительных отцов, и тех, кто были как бы отцами. Таким образом, ни то ни другое Евангелие не ошибается, исчисляя имена по природе и по закону. Потомки Соломона и Нафана до того переплелись между собой вследствие «воскрешения» бездетных, вторых браков и «восстановления семени», что одни и те же лица справедливо могли считаться детьми и мнимых, и действительных их отцов. Оба повествования совершенно правильны и доходят до Иосифа путем извилистым, но верным6 Евсевий Кесарийский. Церковная история. 1, 7, 2–4. С. 28, 30..
Этот извилистый путь, а точнее, два пути привели, по мнению Африкана, двух евангелистов к двум разным отцам Иосифа, один из которых был таковым по закону, другой по плоти. Соглашаясь с мнением Африкана, Евсевий Кесарийский замечает: «Если же такова родословная Иосифа, то и Мария должна была происходить из одного с ним колена, ибо, по закону Моисееву, не дозволялось вступать в брак лицам разных колен. Предписывалось брать жену из того же города и из того же родства, чтобы наследство не переходило от одного колена к другому»7 Евсевий Кесарийский. Церковная история. 1, 7, 17. С. 32..
Этому толкованию следует и Иоанн Дамаскин (VIII в.). Вслед за Африканом он говорит о том, что две параллельные линии потомков Давида в какой-то момент дошли до Иакова и Илия, которые «оказались братьями по матери: Иаков из племени Соломона, Илий же из племени Нафана. Илий, происходивший из племени Нафанова, умер бездетным; жену его взял за себя Иаков, брат его, происходивший из племени Соломона, и восставил семя брату своему, и родил Исида. Итак, Иосиф по естеству есть сын Иакова, из рода Соломонова; а по закону — сын Илия, из рода Нафанова». Дамаскин отмечает: «Святые евангелисты Матфей и Лука ясно показали, что Иосиф происходит из племени Давидова; но Матфей про изводит Иосифа от Давида через Соломона, Лука же через Нафана. О роде же Святой Девы и тот и другой умолчали»8 Иоанн Дамаскин. Точное изложение православной веры. 4, 14 (Die Schrift en. Bd. 2. S. 199). Рус. пер.: С. 306..
Между тем в последние столетия получила достаточно широкое хождение гипотеза о том, что у Луки приводится родословная Марии, а не Иосифа. Впервые она была выдвинута гуманистом Анниусом Виттербосским (1432– 1505) и впоследствии была принята многими учеными. Согласно этой гипотезе, Илий, упоминаемый у Луки сразу после Иосифа, был не отцом Иосифа, а отцом Марии, и все последующие имена составляют Ее, а не его родословную. Гипотеза Анниуса позволяет более элегантно, чем в случае с законом левирата, выпутаться из кажущейся неразрешимой загадки двух родословных.
Косвенное подтверждение этой гипотезы усматривают в той форме, в какой родословная представлена у Луки. Список имен начинается со слов: Иисус, начиная Своё служение, был лет тридцати, и был, как думали, Сын Иосифов, Илиев (Лк. 3:23). Выражением как думали евангелист как будто бы хотел защититься от возможных упреков в неточности. Кроме того, в греческом тексте Евангелия от Луки к имени Иосифа в родословной не приставлен артикль τοῦ, тогда как все другие имена даны с определенным артиклем. Это может означать, что Иосиф, как мнимый отец Иисуса, как бы противопоставляется реальным предкам Иисуса по материнской линии. В таком случае текст следует понимать в том смысле, что Иисус был, как думали, сыном Иосифа, на самом же деле сыном (потомком) Илия и прочих упомянутых лиц — предков Марии.
Существенным отличием родословной Луки от родословной Матфея является то, что он доводит ее не до Авраама, а до Адама и Бога. Этим Лука, адресовавший свое Евангелие не бывшим иудеям, а бывшим язычникам, подчеркивает универсальный характер миссии Иисуса: Он — Сын не только Авраамов и Давидов, но прежде всего Адамов и Божий (Лк. 3:38). Выражение «Сын Адамов» практически тождественно многократно используемому Самим Иисусом выражению «Сын Человеческий», так как Адам в ветхозаветной традиции воспринимался как первый человек и символ всего человечества. А выражение «Сын Божий» подчеркивает, что, будучи вписан в конкретную человеческую родословную и, следовательно, будучи полноценным человеком, Иисус был одновременно и Богом.
Мы не будем вдаваться в дальнейшие подробности дискуссии о разнице между двумя родословными, а также в исследование гипотез об их предполагаемых источниках9 Так, напр., некоторые ученые считают, что Матфей пользовался двумя источниками: в одном из них шла речь о рождении Иисуса от Девы без отца, в другом — о Нем как сыне Иосифа и потомке Давида. Эти два взаимоисключающих источника Матфей якобы механически соединил, а Лука основывался на данных Матфея, расширив и уточнив их. См.: Scheide W. H. The Virgin Birth. P. 139–141. Искусственность данной гипотезы очевидна.. Скажем лишь о том, что родословные в обоих Евангелиях имеют не столько историческую, сколько богословскую значимость. Раннехристианские авторы усматривали в родословной Иисуса прямую связь с учением об искуплении человечества Иисусом как Богом и Спасителем. Иоанн Златоуст в IV веке говорил:
Сын безначального Отца, Сын истинный, благоволил назваться сыном Давидовым, чтобы тебя сделать сыном Божиим, благоволил иметь раба Своим отцом, чтобы тебе, рабу, сделать отцом Владыку. Видишь, какое благовестие уже в самом начале? Если же сомневаешься в своем богосыновстве, то уверься в нем, слыша, что было с Ним. Ведь по человеческому рассуждению гораздо труднее Богу стать человеком, нежели человеку сделаться сыном Божиим. Итак, когда слышишь, что Сын Божий есть сын Давидов и Авраамов, то не сомневайся уже, что и ты, сын Адамов, будешь сыном Божиим10 Иоанн Златоуст. Толкование на святого Матфея евангелиста. 2. 2 (PG. 57, 25–26). Рус. пер.: Т. 7. Кн. 1. С. 19..
В этих словах — ответ тем читателям Нового Завета, которые задаются вопросом о том, для какой цели два евангелиста включили родословную Иисуса в свои повествования. У каждого человека есть своя родословная, возводящая его к далеким предкам и через них — к общему праотцу всех людей, Адаму. В этом смысле все люди являются родственниками и все человечество — единой семьей. Именно так воспринимается человечество в христианстве. Вписав Себя в человеческую родословную, Бог воплотившийся стал полноправным членом человеческого рода, а люди, по словам Симеона Нового Богослова (XI в.), «стали братья ми и сродниками Его по плоти»11 Симеон Новый Богослов. Слова нравственные. 13, 152–155 (SC. 129, 410). Рус. пер.: Т. 1. С. 297..
Однако если у евангелиста Матфея прежде всего подчеркивается родство Иисуса с Его братьями по плоти — представителями еврейского народа, — то у Луки мы находим более универсалистский подход. В то же время и тот и другой евангелист, при всей разнице в расстановке акцентов, однозначно воспринимают Иисуса как Сына Человеческого и Сына Божия одновременно и пришествие Его в мир считают событием, имеющим отношение как к богоизбранному еврейскому народу, так и ко всему человечеству в целом.