Глава 6. Гефсимания / Гефсиманское борение

Гора Елеонская неоднократно упоминается в Евангелиях. Приходя в Иерусалим, Иисус проводил ночи на горе Елеонской, а утром возвращался в город (Ин. 8:1). Возле нее Он находился в тот момент, когда дал повеление двум ученикам найти ослицу и молодого осла для Его въезда в Иерусалим (Мф. 21:1–3; Мр. 11:1–3; Лк. 19:29–31), и возле спуска с этой горы народ начал приветствовать его как Царя, грядущего во имя Господне (Лк. 19:37). Здесь же находилась Вифания, связанная со многими событиями евангельской истории (Мф. 21:17; 26:6; Мр. 11:1, 11–12; 14:3; Лк. 24:50; Ин. 11:1, 18; 12:1). На горе Елеонской Иисус говорил ученикам о признаках Своего второго пришествия и кончины века (Мф. 24:3; Мр. 13:3–4). В последние дни Своей земной жизни Иисус днем учил в храме, а ночи проводил на горе Елеонской (Лк. 21:37; Мф. 21:17; Мр. 11:11).

Сюда же Он отправился после Тайной вечери. Марк и Матфей описывают этот путь очень просто: «И, воспев, пошли на гору Елеонскую» (Мф. 26:30; Мр. 14:26). Но Лука выражается несколько иначе: «И, выйдя, пошел по обыкновению на гору Елеонскую, за Ним последовали и ученики Его» (Лк. 22:39). У Луки не вся группа движется к горе, а Иисус идет к ней, тогда как ученики лишь следуют за ним. Эта картина больше соответствует тому, что известно о пути из Иерусалима к Кедрону: это была узкая тропинка, которая шла по склону горы и по которой люди могли идти только один за другим1Ramsay W. M. The Denials of Peter. P. 278..

Можно в связи с версией Луки вспомнить, как за несколько дней до этого, «когда были они на пути, восходя в Иерусалим, Иисус шел впереди их, а они ужасались и, следуя за Ним, были в страхе» (Мр. 10:32). Ученики слышали предсказания Иисуса о Своей смерти и видели, что Он решительно и сознательно движется навстречу ей. Они следовали за ним, но делали это неохотно и со страхом. 

Кедрон упоминается в версии Иоанна: «Сказав сие, Иисус вышел с учениками Своими за поток Кедрон, где был сад, в который вошел Сам и ученики Его. Знал же это место и Иуда, предатель Его, потому что Иисус часто собирался там с учениками Своими» (Ин. 17:1–2). Кедрон — название ручья, который являлся во времена Иисуса восточной границей Иерусалима. Этим названием также обозначается долина, в которой протекал ручей. Из слов Иоанна следует, что Гефсиманский сад, вероятно, и был тем местом, куда Иисус удалялся на ночлег в последние дни перед арестом. Это место Иуда и должен был выдать иудеям, чтобы они могли схватить Иисуса не при народе и не в дневное время.

Иисус знал, что будет арестован именно там. И знал не только потому, что Иуда уже отправился к первосвященникам. Еще на подступах к Иерусалиму Он сказал ученикам: «Вот, мы восходим в Иерусалим, и Сын Человеческий предан будет первосвященникам и книжникам, и осудят Его на смерть, и предадут Его язычникам, и поругаются над Ним, и будут бить Его, и оплюют Его, и убьют Его; и в третий день воскреснет (Мр. 10:32–34). Он знал не только последовательность событий, но и время, когда все это произойдет. Поэтому за несколько дней до смерти Он говорил: «Пришел час прославиться Сыну Человеческому» (Ин. 12:23). А на Тайной вечере сказал:«...ибо то, что о Мне, приходит к концу» (Лк. 22:38).

Описание Гефсиманского борения у Матфея и Марка близко по содержанию, хотя и отличается некоторыми взаимодополняющими подробностями. Приведем сначала версию Марка:

Пришли в селение, называемое Гефсимания; и Он сказал ученикам Своим: посидите здесь, пока Я помолюсь. И взял с Собою Петра, Иакова и Иоанна; и начал ужасаться и тосковать. И сказал им: душа Моя скорбит смертельно; побудьте здесь и бодрствуйте. И, отойдя немного, пал на землю и молился, чтобы, если возможно, миновал Его час сей; и говорил: Авва Отче! все возможно Тебе; пронеси чашу сию мимо Меня; но не чего Я хочу, а чего Ты. Возвращается и находит их спящими, и говорит Петру: Симон! ты спишь? не мог ты бодрствовать один час? Бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение: дух бодр, плоть же немощна. И, опять отойдя, молился, сказав то же слово. И, возвратившись, опять нашел их спящими, ибо глаза у них отяжелели, и они не знали, что Ему отвечать. И приходит в третий раз и говорит им: вы все еще спите и почиваете? Кончено, пришел час: вот, предается Сын Человеческий в руки грешников. Встаньте, пойдем; вот, приблизился предающий Меня (Мр. 14:32–42).

Версия Матфея начинается так: «Потом приходит с ними Иисус на место, называемое Гефсимания, и говорит ученикам: посидите тут, пока Я пойду, помолюсь там». Три апостола обозначены как Петр и оба сына Зеведеева. Глагол «ужасаться» (ἐκθαμβεῖσθαι) заменен на «скорбеть» (λυπεῖσθαι). Выражение «пал на землю» заменено на более характерное для семитского словоупотребления «пал на лице Свое» (ἔπεσεν ἐπὶ πρόσωπον αὐτοῦ)2Об этом выражении см.: Иларион (Алфеев), митрополит. Духовный мир преподобного Исаака Сирина. С. ................... Молитва Иисуса дана в следующей редакции: «Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем не как Я хочу, но как Ты» (отсутствует слово «Авва»; слова «все возможно Тебе» заменены на «если возможно»). В обращении к Петру отсутствует упоминание его имени (Симон), и оно с самого начала изложено во втором лице множественного числа: «так ли не могли вы один час бодрствовать со Мною?». Молитва, которую Иисус произнес во второй раз, приведена полностью: «Отче Мой! если не может чаша сия миновать Меня, чтобы Мне не пить ее, да будет воля Твоя». После слов о том, что ученики спали, потому что у них глаза отяжелели, отсутствует упоминание о том, что они не знали, что Ему отвечать. Выражение «сказав то же слово» отнесено к третьей, а не ко второй молитве. Конец истории изложен в следующей редакции: «Тогда приходит к ученикам Своим и говорит им: вы все еще спите и почиваете? вот, приблизился час, и Сын Человеческий предается в руки грешников; встаньте, пойдем: вот, приблизился предающий Меня» (Мф. 26:36–46).

Ученые, исходящие из того, что Матфей редактировал Марка, видят в данном отрывке доказательство своей правоты. Другие настаивают на первенстве Матфея и не менее успешно на основании того же отрывка доказывают, что они правы. Третьи говорят об общем источнике, которым пользовались оба Евангелиста и который каждый из них редактировал посвоему. Можно также предположить, что у двух Евангелистов отражены два варианта одной и той же устной традиции. Как бы там ни было, несмотря на то, что мелких различий в тексте достаточно много, по существу Матфей и Марк излагают одну и ту же историю.

Версия Луки существенно отличается от обеих приведенных версий:

Придя же на место, сказал им: молитесь, чтобы не впасть в искушение. И Сам отошел от них на вержение камня, и, преклонив колени, молился, говоря: Отче! о, если бы Ты благоволил пронести чашу сию мимо Меня! впрочем не Моя воля, но Твоя да будет. Явился же Ему Ангел с небес и укреплял Его. И, находясь в борении, прилежнее молился, и был пот Его, как капли крови, падающие на землю. Встав от молитвы, Он пришел к ученикам, и нашел их спящими от печали и сказал им: что вы спите? встаньте и молитесь, чтобы не впасть в искушение (Лк. 22:40–46).

В некоторых рукописях Евангелия от Луки рассказ значительно короче. В них отсутствуют две фразы: «Явился же Ему Ангел с небес и укреплял Его. И, находясь в борении, прилежнее молился, и был пот Его, как капли крови, падающие на землю». Так например, эти слова отсутствуют в папирусе III 

века, хранящемся в Оксфордском Музее Эшмола (Ashmolean Museum) и содержащем фрагменты из 22-й главы Евангелия от Луки3Папирус Р69, известный также как Оксиринхский папирус 2383.. Отсутствуют они в Синайском (первая редакция) и Ватиканском кодексах IV века, Александрийском кодексе V века, ряде других манускриптов. На этом основании данный отрывок печатается в современных критических изданиях Нового Завета в двойных квадратных скобках4Novum Testamentum Graece. P. 219.. В то же время, отрывок присутствует во второй редакции Синайского кодекса, в Кодексе Безы V века и во множестве других рукописей. Из древних авторов отрывок не упоминают Климент Александрийский (II в.) и Ориген (III в.), Афанасий Александрийский и Амвросий Медиоланский (IV в.), Кирилл Александрийский (V в.) и Иоанн Дамаскин (VIII в.)5Однако не во всех случаях, когда отрывок не упоминается у указанных авторов, это означает, что они его не знали. См.: Duplacy J. La préhistoire du texte en Luc 22:43–44. P. 78., но о кровавом поте Христа упоминают Иустин Философ6Иустин. Диалог с Трифоном-иудеем 103. Данный текст считается самым ранним упоминанием о кровавом поте Иисуса вне корпуса Нового Завета. и Ириней Лионский (II в.)7Ириней Лионский. Против ересей 3, 22, 2 («...Он не плакал бы над Лазарем, не источал бы потом каплей крови, не сказал бы: “прискорбна душа Моя”»)., Ипполит Римский (III в.), Евсевий Кесарийский, Дидим Александрийский, Иоанн Златоуст и Блаженный Иероним (IV в.)8Fitzmyer J. A. The Gospel according to Luke (XII–XXIV). P. 1443..

Количество свидетельств в пользу принадлежности отрывка оригинальному тексту Евангелия от Луки достаточно велико. Объяснить его исключение из текста в силу тех или иных причин проще, чем объяснить его включение в текст на более позднем этапе9См.: Taylor V. The Text of the New Testament. P. 93.. Так например, можно объяснить опущение указанного отрывка тем, что Иисус представлен здесь как будто бы зависящим от ангела, пришедшего Ему на помощь10См.: Brown R. E. The Death of the Messiah. Vol. 1. P. 184.. В любом случае, мы будем рассматривать отрывок как неотъемлемую часть рассказа о Гефсиманском борении.

Этот рассказ имеет огромное значение для понимания личности Иисуса. Перед нами в нем предстает Человек, подверженный скорби, ужасу и тоске: эти три эмоциональных состояния переданы при помощи глаголов λυπεῖσθαι («скорбеть», «печалиться»), ἐκθαμβεῖσθαι («ужасаться», «изумляться», «поражаться»), ἀδημονεῖν («тосковать», «волноваться»,«мучиться», «терзаться», «быть расстроенным», «быть душевно подавленным»11См.: Дворецкий И. Х. Древнегреческо-русский словарь. Т. 1. С. 33.). Лука свидетельствует, что Иисус был ἐν ἀγωνίᾳ — «в борении» (агонии). Сам Иисус говорит о Себе: «Душа моя скорбит смертельно» (περίλυπός ἐστιν ἡ ψυχή μου ἕως θανάτου — букв. «скорбна душа моя даже до смерти»). Его душевное волнение и ужас настолько велики, что это отражается на состоянии Его тела: оно источает обильный пот.

Выражение Луки «был пот Его, как капли крови, падающие на землю» можно понять буквально (тело Иисуса источало кровавый пот) или в переносном смысле (пот был настолько обилен, что был подобен потокам крови): святоотеческая традиция с первых же веков восприняла слова буквально. Иустин Философ говорит: «В памятных записях, которые... составлены апостолами Его и их последователями, сказано, что с Него тек пот, как капли крови, в то время, когда Он молился и говорил: “пусть пройдет мимо, если возможно, эта чаша”: в это время сердце Его, а равно и кости трепетали, сердце уподоблялось воску, тающему в Его внутренности»12Иустин. Диалог с Трифоном-иудеем 103..

В приведенной цитате — самом раннем из известных упоминаний о кровавом поте Иисуса вне корпусе Нового Завета — Его состояние сравнивается с состоянием, описанном в 21-м псалме:

Я пролился, как вода; все кости мои рассыпались; сердце мое сделалось, как воск, растаяло посреди внутренности моей. Сила моя иссохла, как черепок; язык мой прильпнул к гортани моей, и Ты свел меня к персти смертной. Ибо псы окружили меня, скопище злых обступило меня, пронзили руки мои и ноги мои. Можно было бы перечесть все кости мои; а они смотрят и делают из меня зрелище; делят ризы мои между собою и об одежде моей бросают жребий. Но Ты, Господи, не удаляйся от меня; сила моя! поспеши на помощь мне; избавь от меча душу мою и от псов одинокую мою (Пс. 21:15–21).

Этот псалом уже во времена Иустина воспринимался как одно из самых сильных в Ветхом Завете предсказаний о страждущем Мессии. Многие детали истории Страстей, как она описана Евангелистами, соответствует этому псалму, включая молитву Иисуса в Гефсиманская саду, суд над Ним, оплевания, распятие, жребий, которые воины бросали о Его одежде.

Физическое, душевное и эмоциональное состояние Иисуса передано Евангелистами-синоптиками с реализмом, не характерным для других эпизодов евангельской истории. Можно поставить вопрос: откуда они узнали обо всем этом, если сами же говорят, что ученики в это время спали? Но, вопервых, не все трое учеников должны были спать в течение всего времени, пока Иисус молился (а судя по словам «вы все еще спите и почиваете?», молитва Иисуса была продолжительной); по крайней мере, один мог в какоето время бодрствовать, другой в другое. Во-вторых, Иисус трижды уходил и трижды возвращался, и всякий раз, возвращаясь, будил их. Даже с отягощенными очами, преодолевая сон, они не могли не видеть, что происходило с Ним. В-третьих, Он отходил от них совсем недалеко: на расстояние брошенного камня; значит, они могли видеть Его. Наконец, Он, вероятно, молился во весь голос; может быть, даже вопиял к Богу, как Он возопит к Нему на кресте (Мф. 27:46; Мр. 15:34).

Косвенным подтверждением этому могут служить слова из Послания к Евреям, приписываемого апостолу Павлу: «Он, во дни плоти Своей, с сильным воплем и со слезами принес молитвы и моления Могущему спасти Его от смерти; и услышан был за Свое благоговение» (Евр. 5:7). Эти слова не обнаруживают текстуальной близости к какому-либо из евангельских рассказов о Гефсиманском борении и могут вообще не относиться к нему напрямую. Возможно, они являются обобщенным указанием на роль Иисуса как ходатая и первосвященника, о чем, собственно, и идет речь в Послании к Евреям. Евангелисты, повествуя о Гефсиманском борении, ничего не говорят ни о сильном вопле, ни о слезах Иисуса.

В то же время, есть немало оснований считать, что Павел, основываясь на иных источниках, чем использованные в Евангелиях от Марка и Луки, говорил именно о Гефсиманском борении13См.: Brown R. E. The Death of the Messiah. Vol. 1. P. 231., тем самым дополняя картину, нарисованную Евангелистами. Параллелью же к словам о том, что Иисус «был услышан», может служить рассказе Луки об ангеле, посланном для Его укрепления14Некоторые ученые видят в Евр. 5:7 возможную аллюзию на вопль Иисуса на кресте (Мф. 27:46; Мр. 15:34), однако для такого толкования меньше оснований, поскольку этот вопль никак нельзя назвать «молитвами и молениями»..

Молитва Иисуса приведена синоптиками, как мы видели, в четырех разных вариантах: «Авва Отче! все возможно Тебе; пронеси чашу сию мимо Меня; но не чего Я хочу, а чего Ты» (Мр. 14:36); «Отче! о, если бы Ты благоволил пронести чашу сию мимо Меня! впрочем не Моя воля, но Твоя да будет» (Лк. 22:42); «Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем не как Я хочу, но как Ты» (Мф. 26:39); «Отче Мой! если не может чаша сия миновать Меня, чтобы Мне не пить ее, да будет воля Твоя» (Мф. 26:42). В наиболее решительной форме молитву излагает Марк: здесь Иисус настаивает на том, что Богу все возможно, и просит пронести чашу мимо него. У Луки молитва дана в смягченной форме: «о, если бы Ты благоволил...». Наконец, у Матфея содержание молитвы смягчается от первого ко второму разу: в первый раз Иисус говорит «если возможно», второй вариант молитвы вообще не содержит просьбу пронести чашу мимо — акцент делается исключительно на волю Божью.

К этим вариантам можно присовокупить передачу Марком той же молитвы в косвенной форме: «...молился, чтобы, если возможно, миновал Его час сей» (Мр. 14:35). Во всех четырех вариантах прямой речи Иисуса речь идет о чаше, под которой следует понимать чашу страданий и смерти. При передаче молитвы в качестве косвенной речи чаша заменяется на «час» — ключевое слово, обозначающее в прямой речи Иисуса то, ради чего Он пришел и к чему неумолимо двигался. Отметим, что, переводя прямую речь в косвенную, Марк выступает в качестве интерпретатора ее смысла (косвенная речь относится к тому же первому упоминанию молитвы, что и прямая).

Мы не случайно столь подробно остановились на разных вариантах молитвы. Вряд ли их можно объяснять исключительно работой редакторов. Говоря о молитве Иисуса к Отцу, мы должны представить себе долгую молитву, которая, вероятно, не сводилась к трем фразам. Но мы можем предположить, что по мере того, как Иисус молился, Его душа успокаивалась, и на место страха и желания избежать смерти постепенно приходила смиренная покорность воле Божьей. Сравнение между первым и вторым вариантами молитвы, приведенными у Матфея, подтверждают данное предположение.

Только Матфей и Марк упоминают о том, что Иисус взял с Собой Петра, Иакова и Иоанна — тех же учеников, которые были с Ним на горе Преображения (Мф. 17:1; Мр. 9:2; Лк. 9:28). Тогда ученики увидели Его в славе, просветленным и преображенным, с лицом, сияющим, как солнце, в одеждах, белых, как свет; рядом с Ним стояли Моисей и Илия — два главных персонажа ветхозаветной истории. Но сейчас рядом с Ним не было ни Моисея, ни Илии; Его одежды не блистали и лицо не сияло; тело Его источало кровавый пот, и Он нуждался в сочувствии учеников и укреплении от ангела.

Напомним, что в момент Преображения Петр и бывшие с ним, по свидетельству Луки, «отягчены были сном» (Лк. 9:32). Описывая состояние учеников в Гефсимании, только Лука говорит о причине их сна: Иисус нашел их «спящими от печали».

Призыв Иисуса к ученикам молиться, «чтобы не впасть в искушение», напоминает заключительное прошение молитвы «Отче наш» (Мф. 6:13). А слова «дух бодр, плоть же немощна» созвучны некоторым изречениям Иисуса из Евангелия от Иоанна, в частности, противопоставлению плоти и духа в беседе с Никодимом: «Рожденное от плоти есть плоть, а рожденное от Духа есть дух» (Ин. 3:6). В одном из бесед с иудеями Иисус говорил: «Дух животворит; плоть не пользует нимало» (Ин. 6:63). В данном случае слова о том, что плоть немощна, могут указывать на состояние учеников, отягченных сном. Иисус призывает их, преодолевая немощь плоти, бодрствовать духом, чтобы не впасть в искушение.

Уже во II веке рассказ о Гефсиманском борении стал одним из главных эпизодов, использовавшихся христианскими богословами в борьбе против докетов — еретиков, утверждавших, что плоть Христа была призрачной, а страдания лишь видимыми. Церковь энергично воспротивилась этой ереси, противопоставив ей евангельские свидетельства о реальности Его страданий, о том, что Он обладал полноценным физическим телом, что был способен к глубоким эмоциональным переживаниям.

Отзвуки докетизма слышны во взглядах Цельса, языческого автора III века, критиковавшего христианство с позиций язычества. Он задавал следующий вопрос о страданиях Иисуса: «Если Ему все это было угодно и Он потерпел наказания из повиновения Отцу, то тогда ясно, что известные Ему наказания не могли быть для Него болезненными и мучительными, так как Он как Бог и по собственной воле допустил их». Отвечая Цельсу, Ориген настаивает на том, что, приняв тело путем рождения, Иисус «воспринял именно тело способное подвергаться болезням и всем тяготам, которые присущи телам». Он воспринял тело, по природе не отличающееся от человеческой плоти, а вместе с телом воспринял и его страдания15Ориген. Против Цельса 2, 23..

В Гефсиманской молитве Иисуса Цельс видит мощный аргумент против Его божественности: «Зачем же Иисус взывает о помощи и рыдает, зачем Он молится о том, чтобы миновал Его страх погибельный, зачем Ему было говорить следующие слова: “Отче, если возможно, да минует чаша сия”». Ориген в своем ответе отмечает любовь к истине Евангелистов, которые, если бы захотели, могли умолчать о том, что произошло в Гефсиманском саду, однако не сделали этого. Кроме того, Евангелисты вовсе не говорили, что Иисус «рыдал». Напротив, произнесенная Им молитва «обнаруживает благочестие Иисуса в отношении к Отцу и величие Его души», показывая, «с каким послушанием подверг Себя Иисус тем страданиям, которые составляют решение воли Отца». Молитва Иисуса, продолжает Ориген, являет слабость плоти, но при этом величие духа: первая проявляется в начальной части молитвы («Отче, если возможно, да минует меня чаша сия»), второе — в завершающей части («не как Я хочу, а как Ты»16Ориген. Против Цельса 2, 24–25..

В комментариях некоторых христианских толкователей просматривается тенденция видеть в действиях Иисуса, прежде всего, педагогический аспект. Златоуст пишет:

Он же прилежно молится, чтобы это действие не показалось притворством. По той же причине истекает из Него и пот, чтобы еретики не сказали, что Его скорбь была лицемерною. Поэтому и пот истекает из Него в виде каплей крови, и для подкрепления Его явился ангел; и было много других признаков страха, чтобы кто не сказал, что это слова ложные. По этой же причине Он и молится. А когда говорит: «Если возможно, да минует Меня», то показывает этим Свое человеческое естество; словами же: «Впрочем не как Я хочу, но как Ты», показывает Свое мужество и твердость, научая нас повиноваться Богу, несмотря на противодействие природы. А так как для неразумных не довольно выражать скорбь на одном лице, то Он прибавляет и слова. Опять, так как недостаточно было одних слов, а требовались сами действия, то Он со словами соединяет и само дело, чтобы самые притязательные противники поверили, что Он и вочеловечился, и умер17Иоанн Златоуст. Толкование на святого Матфея-Евангелиста 83, 1..

Златоусту вторит Феофилакт Болгарский, который тоже видит, прежде всего, педагогику в действиях и словах Христа в Гефсиманском саду:

Поскольку Он находится в борении и молится, то, чтобы сие не показалось признаком боязни, Он берет тех, которые сами видели божескую славу Его и сами слышали свидетельство с неба, чтобы, видя Его в борении, сочли это делом человеческой природы. Ибо для уверения, что Он был воистину Человек, Он этой природе позволил действовать по-своему. Как Человек, Он желает пожить и молится о мимонесении чаши, ибо человек жизнелюбив; и чрез это ниспровергает ереси, по словам которых Он вочеловечился призрачно18Феофилакт Болгарский. Толкование на Евангелие от Луки 22. ................

Здесь все действия и слова Иисуса, Его душевное и физическое состояние описаны так, будто он их полностью контролировал, имея в виду пользу, которую должны были из этого извлечь последующие поколения читателей евангельской истории. Возможно, для толкователей это просто риторический прием, и они не имеют намерения отрицать, что Иисус нуждался в укреплении от ангела, что Он нуждался в молитве к Отцу, что Он боялся смерти. Тем не менее, такое впечатление создается при чтении их комментариев.

Гораздо более важным представляется другая тема в святоотеческих толкованиях Гефсиманского борения: то, что в них говорится о сочетании в Иисусе двух природ — божественной и человеческой. В IV веке ариане использовали рассказ о Гефсиманском борении для доказательства того, что Христос не был Богом: мог ли Он, будучи Богом, проявлять столь низменные человеческие страсти, как страх или печаль? На это Церковь ответила учением о наличии у Иисуса так называемых «неукоризненных страстей», то есть тех свойств, присущих обычному человеку, которые не имеют греховной составляющей. Те переживания Иисуса, которые описаны Евангелистами в рассказе о Гефсиманском борении, свидетельствуют о Нем как полноценном Человеке, способном скорбеть, тосковать, ужасаться и страшиться смерти. Но наличие в Нем этих человеческих качеств не умаляет Его божественную природу.

В V веке спорили о том, как в Иисусе Христе соединились божественная и человеческая природы. Некоторые (монофизиты) считали, что человеческая природа была полностью поглощена божественной. Церковь ответила на это устами папы Римского Льва Великого, изложившего перед IV Вселенским собором учение о том, как две самостоятельные и полноценные природы соединены в одном лице Богочеловека. Комментируя молитву Иисуса в Гефсиманском саду по версии Матфея («Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем не как Я хочу, но как Ты»), Лев Великий говорит:

Первое прошение происходит из слабости, второе из крепости: первого Он хотел, основываясь на нашей природе, второго — на Своей собственной. Равный Отцу, Сын знал, что все возможно для Бога; Он сошел в этот мир принять крест против воли Его, чтобы теперь Он выстрадал эту борьбу чувств с разумом. И вот показана разница между воспринятой природой и принимающей: свойственное человеку требовало божественной силы, а свойственное Богу взирало на человеческое. Воля более низкая соединялась с волей вышней..19Лев Великий. Проповеди 43, 2. Библ. Комм. Мф. 1б. С. 320............ Сверить перевод! Непонятны слова: «Он сошел в этот мир принять крест против воли Его». Против воли Отца или Своей? Почему против воли?

В связи с вопросом о двух волях во Христе в VII веке возникла еще одна ересь: учение о том, что Его человеческая воля была полностью поглощена божественной (монофелитство). В доказательство ссылались, опять же, на молитву в Гефсиманском саду. Однако Церковь увидела в монофелитстве умаление полноценности человеческой природы Христа. Молитву в Гефсиманском саду было предложено рассматривать как доказательство наличия в Иисусе полноценной человеческой воли, в полной мере выразившейся в словах: «если возможно, да минует Меня чаша сия». Однако эта человеческая воля не находилась в противоречии или конфликте с волей божественной. Максим Исповедник, главный борец против монофелитства, делал различие между волей природной — той, что была свойственна человеку в момент его сотворения, и волей «избирательной», колеблющейся, появившейся у него после грехопадения. Естественная воля первозданного Адама не противоречила воле Божией и была едина с ней, тогда как воля падшего Адама способна вступить в конфликт с Богом. Колебание между добром и злом, свойственное человеку греховному, было несвойственно Христу, Чья человеческая воля была всецело обожена20См.: Meyendorff J. Christ in Eastern Christian Tradition. P. 136–137, 146–149..

Догматические споры прежних веков могут показаться далекими от проблематики, интересующей современного читателя Евангелия. Однако они сохраняют свою значимость не только для Церкви, ответивший на поставленные в ходе этих споров вопросы четкими догматическими определениями, но и для всякого, кто желает глубже понять евангельскую историю.

Евангелисты рисуют перед нами образ Человека настолько необычного, что этот образ не вмещается в общепринятые представления о положительном герое, умеющем «рассудку страсти подчинять»21Некрасов Н. А. Памяти Добролюбова ................. В Иисусе вообще не было того, что на современном языке называется героизмом. Он был не из тех, кто не боится страданий, кто терпит физическую боль, стиснув зубы и не издавая ни звука, кто спокойно и хладнокровно встречает смертный приговор, кто идет к месту казни с гордо поднятой головой. Евангелисты рисуют совсем иной образ — не сверхчеловека, а человека, не бесстрашного героя, а того, кто скорбит, страдает, боится, нуждается в сочувствии и помощи.

Если Иисус в последние минуты перед арестом молился Отцу, то потому, что Он нуждался в помощи свыше. Если Он спрашивал Отца, возможно ли, чтобы чаша страдания прошла мимо него, то это значит, что Он действительно по-человечески желал Себе другого исхода («Молитва о том, чтобы час миновал и чаша была пронесена, имеет все признаки желания избежать креста», — отмечает современный исследователь22Kelber W. H. The Hour of the Son of Man and the Temptation of the Disciples. P. 43.). Если Отец послал к Нему с неба ангела, чтобы Его укрепить, то значит, Ему была необходима такая поддержка. Если Его тело источало кровавый пот, значит, настолько велики были Его душевные муки.

При этом мы видим в Нем абсолютное послушание божественной воле: Свою молитву Он завершает словами «впрочем не как Я хочу, но как Ты». Мы видим, что Он не целиком сосредоточен на Себе и Своих переживаниях: Он вновь и вновь приходит к ученикам, призывая их бодрствовать и молиться, чтобы не впасть в искушение. Мы видим, что, страшась смерти, Он, тем не менее, никуда не уходит, не прячется от тех, кто должен прийти за Ним. В трепете и ужасе, но при этом с полным смирением и готовностью принять волю Отца Он ожидает «часа», ради которого пришел на землю и который, как Он знал, был неизбежен.