Глава 12. Прощальная беседа с учениками

Мы подошли к тому разделу Евангелия от Иоанна, который содержит самую продолжительную речь Иисуса из всех приведенных в нем. По объему она сопоставима с Нагорной проповедью из Евангелия от Матфея (Мф. 5–7). Как и Нагорная проповедь, она адресована ученикам, однако произносится не в присутствии народа. Тайная вечеря — не обычный ужин, а пасхальная и одновременно прощальная трапеза. То, что говорит за ней Иисус, является Его завещанием1См.: Chennattu R. M. Johannine Discipleship as a Covenant Relationship. P. 66–88..

Подробное описание Тайной вечери содержится в синоптических Евангелиях. Все они свидетельствуют о том, что эта вечеря была приготовлена по пасхальному обычаю и что, «когда они ели, Иисус взял хлеб и, благословив, преломил и, раздавая ученикам, сказал: приимите, ядите: сие есть Тело Мое». Затем, «взяв чашу и благодарив, подал им и сказал: пейте из нее все, ибо сие есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая во оставление грехов. Сказываю же вам, что отныне не буду пить от плода сего виноградного до того дня, когда буду пить с вами новое вино в Царстве Отца Моего» (Мф. 26:26–29; Мр. 14:22–25; Лк. 22:14–20).

Этот эпизод у Иоанна отсутствует. Однако он повествует о том, о чем умолчали синоптики: об умовении ног ученикам и поучении, которое последовало за этим символическим действием (Ин. 13:1–20). Вслед за синоптиками (Мф. 26:21–25; Мр. 14:18–21; Лк. 22:21–23) Иоанн повествует, как Иисус предсказал, что один из учеников предаст его (Ин. 13:21–30).

Повествования Евангелистов о Тайной вечере мы рассмотрим вместе с другими эпизодами, составляющими историю Страстей Христовых2См. 6-ю книгу серии «Иисус Христос. Жизнь и учение».. В настоящей книге нам предстоит рассмотреть беседу Иисуса на Тайной вечере, представляющую собой оригинальный материал Евангелия от Иоанна.

В этой беседе, с одной стороны, Иисус развивает некоторые темы, затронутые ранее в полемике с иудеями. С другой — многое из того, что Он говорит, относится исключительно к членам созданной Им общины учеников. Тональность беседы радикально отличается от той, в которой Иисус общался со Своими оппонентами. Здесь Иисус находится в окружении «сынов света» — тех, кто последовали за Ним и кому Он передаст Свое дело после смерти и воскресения. Прощаясь с ними, Он раскрывает перед ними смысл того, что ранее было от них сокрыто и что навсегда останется сокрыто от «сынов века сего».

В современной научной литературе прощальная беседа Иисуса с учениками чаще всего рассматривается как коллекция изречений, произнесенных Иисусом в разное время, а затем многократно воспроизводившихся разными рассказчиками; в конце концов Иоанн собрал все эти изречения и скомпоновал в единое целое в интересах своей церковной общины3См., например: Moloney F. J. Glory Not Dishonor. P. 2–3.. Эта гипотеза основывается, прежде всего, на наличии параллельных мест к отдельным частям этой беседы как в синоптических Евангелиях, так и в предшествующих главах четвертого Евангелия. Разбив беседу на тематические сегменты и сопоставив их с высказываниями Иисуса из синоптичских Евангелий, Ч. Додд приходит к выводу, что она является эквивалентом серии изречений Иисуса, рассыпанных в разных местах синоптических Евангелий, и что целью этой беседы является дать «Иоаннову версию» учения Христа о предметах, обсуждавшихся в частных беседах с учениками4Dodd C. H. The Interpretation of the Fourth Gospel. P. 394..

С этой гипотезой никак нельзя согласиться, поскольку она исходит из того, что последняя беседа Иисуса с учениками — творение Евангелиста Иоанна, решившего представить свою «версию» учения Иисуса. Кроме того, наличие параллелей в синоптических Евангелиях вовсе не является доказательством того, что беседа имеет компилятивный и вторичный по отношению к этим Евангелиям характер. Параллели лишь свидетельствуют о том, что во всех Евангелиях речь идет об одном и том же Иисусе, чье учение, хотя и представлено четырьмя разными свидетелями, отличается цельностью и когерентностью.

Прощальная беседа Иисуса с учениками представляет собой связный текст, отличающийся стилистическим и структурным единством5Scott Kellum L. The Unity of the Farewell Discourse. P. 79–204, 234–243.. Она является

«типичным примером сцены прощания»6Segovia F. F. The Farewell of the Word. P. 20. и обладает глубокой внутренней достоверностью. Именно в ней с наибольшей полнотой раскрыта тема ученичества: из нее читатель узнает о радикальном отличии между миром сим и общиной учеников Христа; о важности личных взаимоотношений между Иисусом и Его учениками; об ответственности, связанной с ученичеством; о сопряженных с ним лишениях и радостях7Tolmie D. F. Jesus’ Farewell to the Disciples. P. 228–229..

Беседа отличается особой торжественностью. Произносящий ее завершает Свою земную миссию и находится на пути к славе:

Иисус, говорящий здесь, превосходит время и пространство: Он — Иисус, уже находящийся на пути к Своему Отцу... Хотя Он говорит за последним ужином, Он на самом деле говорит с неба; хотя Его слушают ученики, Его слова адресованы христианам всех времен. Последняя беседа — это завещание Иисуса: предполагается, что оно будет читаться после того, как Он оставил землю... По этой причине справедливо говорится, что последняя беседа лучше всего понимается, когда она становится объектом молитвенного размышления, и что научный анализ текста не может воздать должное этому гениальному произведению... Последняя беседа– одна из величайших композиций в религиозной литературе. Тот, Кто говорит здесь, говорит так, как не говорил ни один человек8Brown R. E. The Gospel according to John (XIII–XXI). P. 581–582..

Беседа начинается в 13-й главе Евангелия от Иоанна и продолжается в главах 14–17. Если следовать современному дроблению текста на главы, то беседу можно разделить на следующие сегменты: пролог (Ин. 13:31–38), проповедь об Отце (Ин. 14), проповедь о Сыне (Ин. 15), проповедь о Святом Духе (Ин. 16), эпилог — заключительная молитва (Ин. 17). Такое деление, предлагаемое некоторыми учеными9Dale Bruner F. The Gospel of John. P. 785., основана на том, что в 14-й главе 23 раза упоминается Отец (и это самая высокая «концентрация» употребления имени Отец в Евангелиях10Morris L. The Gospel according to John. P. 660.); в 15-й Иисус многократно употребляет местоимение «Я» (чаще, чем в любой другой главе любого Евангелия); а 16-я содержит наиболее продолжительное последовательное изложение темы Святого Духа во всех Евангелиях (Ин. 16:7–15).

Данное деление весьма условно, поскольку об Отце немало говорится также в 15-й и 16-й главах, а 17-я представляет собой молитву Иисуса Отцу; о Сыне говорится в 14-й и 16-й главах; а тема Святого Духа открывается в 15-й главе. Единство между Отцом и Сыном — сквозная тема всей проповеди, а с появлением темы Утешителя в 15-й главе проповедь приобретает тринитарный характер.

Другие ученые предлагают более сложное структурное деление, основанное на сопоставлении различных сегментов текста между собой, поскольку текст, по их мнению, содержит очевидные признаки того, что изначально состоял из различных блоков, при редактировании соединенных между собой. Наиболее явным подтверждением этого является «разлом» между 14-й и 15-й главами. В конце 14-й главы Иисус, как бы завершая речь, говорит:

«Встаньте, пойдем отсюда» (Ин. 14:31). Между тем, Его речь продолжается на протяжении еще трех глав. Другим аргументом в пользу составного характера беседы является то, что отдельные ее части не согласуются с другими частями. Например, в 13-й главе Петр спрашивает Иисуса: «Господи! куда Ты идешь?» (Ин. 13:36). Между тем, в 16-й главе Иисус говорит: «А теперь иду к Пославшему Меня, и никто из вас не спрашивает Меня: куда идешь?» (Ин. 16:5). Наконец, третьим аргументом в пользу того, что беседа составлена из различных текстовых блоков, является то, что значительная часть 16-й главы повторяет то, что было сказано в конце 13-й и начале 14-й глав. Эти повторы трудно объяснить, если изначально данные разделы были частью одной и той же беседы11Brown R. E. The Gospel according to John (XIII–XXI). P. 582–583..

С другой стороны, ни одна попытка ученых реконструировать изначальный текст беседы путем вычленения из нее фрагментов, которые могли быть привнесены на том или ином этапе редактирования, не оказалась убедительной.

На наш взгляд, наличие повторов вовсе не является признаком того, что беседа состоит из нескольких частей, произнесенных в разное время и «сшитых» рукой редактора, не сумевшего устранить «швы» путем более тщательной обработки текстового материала. Напротив, повторы — естественное свойство живой человеческой речи. Рассматривая публичные выступления Иисуса, мы не раз обращали внимание на повторы. В данном же случае перед нами не публичное выступление, а беседа с учениками, отличающаяся большей свободой выражения, меньшей структурированностью. То, что Иисус вновь и вновь возвращается к одним и тем же темам, свидетельствует скорее в пользу того, что Евангелист, сохранивший для нас последнюю беседу Иисусу, сумел передать Его живой голос, характерную для Него манеру общения.

Противоречие между вопросом Петра в 13-й главе и словами Иисуса в 16-й вполне возможно объяснить тем, что между этими частями беседы прошло значительное время. Если в начале беседы Петр спрашивал Иисуса «Куда идешь?», то под конец беседы никто уже не задавал такой вопрос Иисусу, потому что вся беседа была в значительной степени ответом на него.

Даже появление слов «Встаньте, пойдем отсюда» в середине речи не обязательно объяснять тем, что изначально она ими заканчивалась. Некоторые ученые полагали, что та часть беседы с учениками, которая следует за этими словами (Ин. 15–17), была произнесена Иисусом уже на пути в Гефсиманский сад; в таком случае образ виноградной лозы (Ин. 15:1–6) может быть навеян виноградниками, окружавшими дорогу, по которой шел Иисус, и ветвями, которые сжигали в Кедронской долине12Westcott B. F. The Gospel according to St. John. P. 216.. К подобному объяснению склонялся и Иоанн Златоуст, считавший, что после всего сказанного Иисусом в начале беседы ученики начали бояться, как бы их тотчас не арестовали; поэтому «Он ведет их в другое место, чтобы они, считая себя в безопасности, могли уже свободно слушать, так как должны были услышать великие догматы»13Иоанн Златоуст. Толкование на Евангелие от Иоанна 76, 1 (PG 59, 410–411). Рус. пер.: С. 506..

На наш взгляд, объяснение можно искать также в особенностях речи Иисуса в последние часы перед Его арестом. Все четыре Евангелия рисуют образ Иисуса, сознательно и последовательно идущего к своему «часу» — к тому, ради чего Он пришел на землю. В то же время, повествуя о последних часах перед Его арестом, все они показывают Его глубокое внутреннее волнение, которое явствует из слов, обращенных к народу: «Душа Моя теперь возмутилась; и что Мне сказать? Отче! избавь Меня от часа сего! Но на сей час Я и пришел» (Ин. 12:27). Это волнение достигнет своего апогея в Гефсиманском саду, где оно перерастет в смертельную скорбь и тоску (Мф. 26:37–46; Мр. 14:33–42; Лк. 22:41–46).

Для находящегося в таком состоянии духа вполне естественна некоторая непоследовательность изложения, многократные повторы. В прощальной беседы Иисуса мы имеем дело не с лекцией, заранее заготовленной, тщательно продуманной и произносимой с учительской кафедры, а с отеческим наставлением Учителя, покидающего Своих учеников и желающего оставить им последнее напутствие.

Представим себе человека, главу большой семьи, отправляющегося на войну. Он знает, что вряд ли вернется живым, и что, вероятно, ему дан последний шанс сказать что-то своим близким. Он порывается уйти, начинает прощаться, но потом вновь садится и говорит то, что, может быть, уже говорил ранее. Он хочет продлить минуты прощания, но еще больше этого хотят его дети: всякий раз, когда он встает, они усаживают его и спешат задать вопросы, чувствуя, что больше у них не будет такой возможности. Думается, если бы кто-либо застенографировал подобную беседу, в ней было бы гораздо меньше последовательности и больше повторов, чем в последней беседе Иисуса.