Глава 5. Иерусалимские притчи / Ожидание хозяина дома

Нам осталось рассмотреть короткую притчу, которой завершаются притчи Иисуса в Евангелии от Марка. Она является частью поучения, произнесенного по выходе из храма Иерусалимского, когда Иисус сидел на горе Елеонской. Аналогичное поучение имеется также в Евангелии от Матфея. Оно включает, в частности, призыв к бодрствованию: Итак, бодрствуйте, потому что не знаете, в который час Господь ваш приидет. Но это вы знаете, что, если бы ведал хозяин дома, в какую стражу придет вор, то бодрствовал бы и не дал бы подкопать дома своего (Мф. 24:42–43). У Марка этот же призыв перерастает в притчу:

Смотрите, бодрствуйте (ἀγρυπνεῖτε), молитесь, ибо не знаете, когда наступит это время. Подобно как бы кто, отходя в путь и оставляя дом свой, дал слугам своим власть и каждому свое дело, и приказал привратнику бодрствовать (ἵνα γρηγορῇ). Итак, бодрствуйте (γρηρορεῖτε), ибо не знаете, когда придет хозяин дома: вечером, или в полночь, или в пение петухов, или поутру; чтобы, придя внезапно, не нашел вас спящими. А чтó вам говорю, говорю всем: бодрствуйте (γρηρορεῖτε) (Мк. 13:33–37).

По сравнению с притчами, о которых мы говорили ранее, эта притча может показаться неполноценной, тем более что текстуально ее начало почти полностью совпадает с началом притч о талантах и о минах из Евангелий от Матфея и Луки, но подобного продолжения это начало не получает. Притчу можно было бы воспринять как своего рода эскиз к полноценным сюжетным притчам, где господин не только уезжает, вверяя имущество слугам, но и возвращается, требуя отчета.

В притче из Евангелия от Марка слуги упоминаются лишь один раз и больше никакой роли не играют. Тем не менее в этой притче есть свой мини-сюжет, и он связан с появлением персонажа, который отсутствовал в других притчах: привратника (θυρωρός). Палестинские дома обычно отделялись от улицы оградой и внешними воротами, у которых должен был находиться привратник: в значительной степени именно от его бодрствования зависела безопасность дома96Smith B. T. D. The Parables of the Synoptic Gospels. P. 105..

Образ привратника, безусловно, имеет символический смысл, напоминая о ветхозаветных образах, таких как пророк, стоящий на сторожевой башне (Авв. 2:1), и сторож, у которого спрашивают, сколько осталось до конца ночи, а он отвечает: Приближается утро, но еще ночь (Ис. 21:11–12). Привратник, или сторож, — это человек, бодрствующий среди ночи, пока другие спят. Он бдит, охраняя дом и ожидая возвращения господина.

Слова из притчи вечером, или в полночь, или в пение петухов, или поутру указывают на четыре стражи ночи97Martin T. W. Watch During the Watches. P. 685–701.. Ночь делилась на четыре стражи согласно римской системе времяисчисления, и не случайно именно это деление имеется в виду у Марка, писавшего свое Евангелие, как предполагается, для христиан Рима. Согласно еврейской системе, ночь делилась на три стражи, что отражено в словах Иисуса, приведенных у Луки: И если придет во вторую стражу, и в третью стражу придет, и найдет их так, то блаженны рабы те (Лк. 12:35–38).

В рассматриваемых словах, а также в других ночных образах, используемых в эсхатологических речах Иисуса, некоторые комментаторы видят указание на то, что второе пришествие произойдет ночью98См. об этом: Marcus J. Mark 8–16. P. 921–922.. Однако ночь здесь следует понимать в переносном смысле как символ земной жизни, тогда как день — символ пришествия Христа.

Сравнение второго пришествия с внезапным нападением вора произвело впечатление на ранних христиан. В посланиях апостолов Петра и Павла эта тема получила развитие:

Придет же день Господень, как тать ночью, и тогда небеса с шумом прейдут, стихии же, разгоревшись, разрушатся, земля и все дела на ней сгорят. Если так все это разрушится, то какими должно быть в святой жизни и благочестии вам, ожидающим и желающим пришествия дня Божия, в который воспламененные небеса разрушатся и разгоревшиеся стихии растают? (2 Пет. 3:10–12).
О временах же и сроках нет нужды писать к вам, братия, ибо сами вы достоверно знаете, что день Господень так придет, как тать ночью. Ибо, когда будут говорить: «мир и безопасность», тогда внезапно постигнет их пагуба… Но вы, братия, не во тьме, чтобы день застал вас, как тать. Ибо все вы — сыны света и сыны дня: мы — не сыны ночи, ни тьмы. Итак, не будем спать, как и прочие, но будем бодрствовать и трезвиться (1 Фес. 5:1–6).

Образ привратника не отражен в апостольских посланиях. Однако он нашел неожиданное продолжение в восточно-христианском учении о трезвении (νῆψις) как духовном бодрствовании. В классическом произведении Евагрия Понтийского, посвященном молитве, говорится: «Стой на страже своей, охраняя ум свой от мыслей во время молитвы, дабы… быть незыблемым в собственном покое»99Евагрий. О молитве. 69 (PG 79, 1181). Рус. пер.: С. 84 (по нумерации в русском переводе — О молитве. 70)..
Эти слова отражают специфически восточно-христианское понимание молитвы как делания ума, отгоняющего любые посторонние помыслы и образы: «Трезвение есть твердое водружение помысла ума и стояние его у двери сердца; так что он видит, как подходят чуждые помыслы, эти воры-окрадыватели, слышит, что говорят и что делают эти губители и какой демоны начертывают и устанавливают образ, покушаясь, увлекши чрез него в мечтания ум, обольстить его»100Исихий. К Феодулу. 1, 6 (PG 93, 1481–1484)..

Употребленные в притче глаголы ἀγρυπννέω и γρηγορέω, оба переводимые как «бодрствовать», в христианской аскетической литературе, а также в литургической практике получили вполне конкретное смысловое наполнение. Этими глаголами стали обозначать практику ночной молитвы101См.: Lampe G. W. H. A Patristic Greek Lexicon. P. 24, 324..

Данная практика была известна уже раннехристианским авторам102Например, Апостольское предание. 41; Ориген. О молитве. 12 (PG 11, 453). Рус. пер.: С. 43–44; Киприан Карфагенский. Книга о Молитве Господней. 36; Евсевий. Церковная история. 2, 17, 21–22. С. 92; Иероним. Послание. 22, 37 (PL 22, 421).. В монашеской традиции — как на Востоке, так и на Западе — она получила самое широкое распространение. «Всякая молитва, которую совершаем ночью, — говорит Исаак Сирин, — да будет в глазах твоих досточестнее всех дневных деланий»103Исаак Сирин. Слова подвижнические. 65 (De perfectione religiosa.P. 447). Рус. пер.: С. 168 (Слово 68).. По его словам, ночное бдение — это «усладительное делание», во время которого «душа ощущает ту бессмертную жизнь и ощущением ее совлекается одеяния тьмы и приемлет в себя духовные дарования»104Там же. 66 (De perfectione religiosa. P. 469). Рус. пер.: С. 179 (Слово 40; перевод сверен с сирийским текстом).. Иоанн Кассиан Римлянин говорит о ночном молитвенном бдении, начинающемся с вечера субботы и продолжающемся до четвертого пения петухов: указывая на эту традицию как установившуюся на Востоке  «с начала веры христианской, в подражание апостолам», он рекомендует ее подведомственным ему монастырям на Западе105Иоанн Кассиан Римлянин. Об общежительных установлениях. 3, 5, 8–9 (PL 49, 140–145). Рус. пер.: С. 26..

Практика ночной молитвы в христианской литургической и монашеской традициях — лишь один из примеров того, как призыв Иисуса к бодрствованию получил вполне конкретное практическое воплощение. Однако этот призыв обращен не только к монахам: А что вам говорю, говорю всем: бодрствуйте. Этот призыв имеет универсальный смысл, сохраняя актуальность во все времена и для всех христиан.