Глава 2. Первое чудо Иисуса / Присутствие Матери

Необходимо также сказать о той роли, которую рассказ о чуде в Кане Галилейской играет в христианском учении о Деве Марии. В евангельском повествовании об общественном служении Иисуса о Ней говорится настолько мало, что многие толкователи, не связанные с церковной традицией, сделали вывод о том, что при жизни Иисуса и даже долгое время после Его смерти Она не играла никакой роли в христианской общине, и только много веков спустя, в эпоху христологических споров V века, Церковь начала придавать Ей особое значение. На эту мысль может навести чтение источников до IV века включительно, таких как приведенное выше толкование Иоанна Златоуста, где о Матери Иисуса говорится без особого пиетета.

На основании такого прочтения евангельской истории и такой интерпретации истории ранней Церкви многие протестантские исследователи Евангелия видят в рассказе о браке в Кане Галилейской подтверждение того, что культ Божией Матери — явление достаточно позднее, нехарактерное для веры ранней Церкви. Католические комментаторы, напротив, видят в этом рассказе указание на особую роль Девы Марии в истории спасения. Слова что скажет Он вам, то сделайте трактуются как Ее заповедь o послушании Сыну Божию, оставленная в качестве завещания на все времена всему человечеству.

Рассказ о браке в Кане Галилейской — единственное из описанных в Евангелиях чудес, на котором отмечено присутствие Матери Иисуса. При этом чудо совершается в ответ на Ее просьбу, и служители, наполняющие водоносы водой, исполняют Ее повеление. Хотя чудо совершает Иисус, Она играет значимую роль в повествовании. В следующий раз Она появится в Евангелии от Иоанна только у Креста Своего Сына. Нельзя не видеть связи между этими двумя появлениями Матери Иисуса — в начале общественного служения Иисуса, при Его первом чуде, и в конце, при самой развязке драмы — у Его Креста. Это как бы указывает на Ее сквозное незримое присутствие во всей евангельской  истории.

Нельзя также не вспомнить образ жены, облеченной в солнце, из Апокалипсиса (Откр. 12:1). В церковной традиции начиная с Ипполита Римского этот образ обычно трактуется как символизирующий Церковь1Ипполит Римский. О Христе и антихристе. 61 (PG 10, 780– 781); Мефодий Патарский. Пир десяти дев. 8, 5 (SC 95, 212– 214). Рус. пер.: С. 92–93., а не Божию Матерь. Однако не следует исключать и связь между этим образом и Богородицей (о таком толковании упоминает Андрей Кесарийский2Андрей Кесарийский. Толкование на Апокалипсис. 11, 33 (PG 106, 320).), тем более что жена, облеченная в солнце, рождает младенца мужеского пола, которому надлежит пасти все народы жезлом железным (Откр. 12:5). Здесь содержится явная аллюзия на псалом, который в ранней Церкви воспринимался как мессианский: Господь сказал Мне: Ты Сын Мой; Я ныне родил Тебя; проси у Меня, и дам народы в наследие Тебе и пределы земли во владение Тебе; Ты поразишь их жезлом железным; сокрушишь их, как сосуд горшечника (Пс. 2:7–9). Иисус видел в этом псалме указание на Себя (Мф. 22:43–45).

Даже если воспринимать жену, облеченную в солнце, как символ Церкви, а не Богородицы, мы должны помнить о том, что в Библии обобщающие образы очень часто основаны на реальных исторических персонажах3Brown R. E. The Gospel according to John (I–XII). P. 108.. Сама Дева Мария в ранней Церкви воспринималась как символ Церкви. Слова псалма Слыши, дщерь, и смотри, и приклони ухо твое, и забудь народ твой и дом отца твоего. И Царь пожелает красоты твоей… (Пс. 44:11–12), обычно воспринимаемые как пророчество о Деве Марии, Иустин Философ толкует применительно к Церкви: «Слово Божие обращается к верующим в Него, которые суть одна душа, один сонм и однаЦерковь, как к дочери, то есть к Церкви, образовавшейся от Его имени и носящей Его имя»4Иустин Философ. Диалог с Трифоном-иудеем. 63 (PG 6, 621). Рус. пер.: С. 237..

Апостол Павел говорил о Христе как о втором Адаме (1 Кор. 15:45–49). Продолжая эту богословскую линию, о Деве Марии уже во II веке начали говорить как о новой Еве. По словам Иринея Лионского, как Ева «оказала непослушание и сделалась причиной смерти и для себя, и для всего рода человеческого, так и Мария… через послушание сделалась причиной спасения для Себя и для всего рода человеческого». Через послушание Марии был развязан узел непослушания Евы, «ибо что связала дева Ева чрез неверность, то Дева Мария разрешила чрез веру»5Ириней Лионский. Против ересей. 3, 22, 4 (SC 211, 442–444). Рус. пер.: С. 306..

Земной путь Иисуса был путем уничижения и истощания. На этом пути от начала до конца Иисуса сопровождала Его Матерь. Для Нее этот путь тоже был путем истощания и умаления — от того момента, когда Симеон сказал Ей, что душу Ее пройдет оружие (Лк. 2:35), до того, когда это пророчество исполнилось у Креста Ее Сына. Ее человеческое умаление выразилось в числе прочего в том скромном месте, которое Она занимает в евангельских повествованиях, где центральное место — что не удивительно — отведено Иисусу. Но когда пришел Его час, была явлена и Его слава. Ее час пришел уже после воскресения Иисуса, когда Церковь распознала в Ней новую Еву и узнала в Ней свою Мать.

С этого времени начинается жизнь Марии уже не как скромной еврейской Женщины, Которую Сын называл простым словом «Жено», но как Той, Которую Церковь ставит во главе сонма святых, называя «честнейшей Херувим и славнейшей без сравнения Серафим». Ее слава с тех пор неотделима от Его славы.