«Иакова Я возлюбил, а Исава возненавидел» (Рим. 9:13). Сентиментальность либерального гуманизма — это еще не Божественная любовь

Ответ Леониду Дементьеву

В комментариях под анонсом моей статьи в паблике портала «Иисус» ВКонтакте именно я попросил Леонида Дементьева «перейти от личных нападок к серьезной аргументированной дискуссии». И, наверное, Леонид искренне старался, но ему не удалось отойти от заученной мантры про «Бога который есть любовь и только любовь» к диалогу. Ведь академичность диалога — это не просто проверка вызубренной базы. Академичный диалог — это, прежде всего ответ на то, что высказывает собеседник. Но, увы, оппоненты не слышат самого главного и даже не пытаются понять суть проблемы в этой дискуссии. А проблема эта не в моих словах, а во вполне однозначных словах Иисуса, который прибегал и к словам проклятия, а также к агрессивным и жестоким образам.

Леонид невнимательно читал мое эссе, на которое он отвечает. Я честно написал, что на протяжении веков христиане занимались именно тем, чем занимается и мой оппонент, а именно — устранением из образа Иисуса всего соблазнительного, что не вписывается в «высококультурные» представления о Боге и совершенном Человеке, но что присутствовало в историческом Иисусе. И многие христиане пытались быть культурнее и даже святее (любвеобильнее) Иисуса Христа. В своем эссе я как раз отметил этот факт: христиан всегда смущала агрессивность Иисуса в ряде случаев1Об этом см. мою видеолекцию «Иисус как соблазн», размещенную в списке литературы. Я прекрасно знаю, к каким акробатическим трюкам прибегала и прибегает экзегетика христианская еще с самых первых веков, чтобы не заметить гневных окриков Христа, стушевать Его агрессивные высказывания. В своей заметке о вечных муках святитель Феофан Затворник Вышенский именно к таким людям и обращался, убеждая их не считать, что они могут быть более человеколюбивы, чем Сам Искупитель, который не обещает всех спасти, а предрекает, что иные услышат от Него слова проклятия, а не любви.

Леонид Дементьев приписывает мне «веру во Христа жестокого, гневливого» и «нежелание видеть Его слезы, радость и заботу». Это манипуляция, за которой скрывается бессилие опровергнуть то, что в Иисусе все-таки была не только любовь и радость, но и та самая восточная жестокость, которая вытесняется в область фрейдовского «бессознательного» европейской культурой на протяжении нескольких последних столетий. Но вытеснение эту проблему не решает. Иисус, каким Он предстает перед нами на страницах евангельских, — вполне нормальный, живой, склонный к аффектам Человек.

Перед нами еще и антропологическая проблема: что считать «нормой» в человеке? Поразительно, что современная европейская идеология, объявив «разновидностью нормы» различные сексуальные извращения, объявляет психической патологией любые проявления цельного мужского характера. Все эти истерики феминизма, борьба с мужским характером и стигматизация мужских качеств как «абьюзерства»; вмешательство в семью под флагом «профилактики семейного насилия» — все это рука об руку идет с формированием нового представления о «психической норме». Согласно последнему, никакие мощные, порывистые аффекты в человеке оставлять нельзя — их надо «гасить» антидепрессантами и психотропами. И когда человек с такими сомнительными «ценностями» делает попытку «стать христианином», не удалив всего этого гуманистического мусора из своего сознания, у него возникает самый настоящий когнитивный диссонанс, когда он сталкивается с портретом Иисуса на страницах Евангелия. Этот Человек может кричать и даже устроить погром в торговых рядах прихрамового рынка (существовавшего несколько веков вполне себе легально); Он может назвать сирофиникийцев «псами», а в Своих притчах, в которых Он рисует в аллегориях Свой же собственный портрет под именем «Судьи», «Сына Человеческого» и т.д., придавать Себе черты восточного деспота. У носителей «европейских ценностей» все это не укладывается в голове, так как их мышление не способно к гармонизации противоположностей. И они начинают формировать искусственную фигуру «Иисуса». Недаром ведь либеральнейший американский «Семинар по Иисусу» «росчерком пера», как считают его участники, решил эту проблему, объявив все «агрессивные высказывания в Евангелиях» не аутентичными, то есть, принадлежащими не Иисусу, а приписанными Ему ранней Церковью. Разумеется, выводы «Семинара по Иисусу» не имеют ничего общего с наукой. Это откровенно идеологическое решение, принятое исходя из априори принятых в коллективе установок: «Иисус может быть таким и только таким».

Евангелие разочаровывает всех этих идеологов и программистов «человека 21 века». Евангелие рисует нам портрет Живого Человека, который носит в Себе «парадокс человека». Очень актуальны в контексте нашей беседы с Леонидом (а вместе с ним и со всеми современными либеральными «христианами») слова профессора Чарльзуорта: «Некоторые сообщения об Иисусе попросту не очень привлекательны… Попытаемся ли мы отмахнуться от этих вопросов, или мы приближаемся к истинной личности Иисуса, когда видим, что Он не столь "совершенен", как нас хотел убедить автор послания к Евреям?»2Чарльзуорт 2000, 44..

В своем первом эссе я рассмотрел тексты притч Иисуса, но мой оппонент так и не услышал моего основного посыла и не ответил на него. Переформулирую посыл в вопрос: почему Сын Человеческий в Своих притчах то и дело прибегает к агрессии как к средству «описания» (пусть и методом аллегории) Своих действий относительно Своих врагов? Если Он хотел продемонстрировать Свою любовь и всепрощение, то такие слова, как «идите от Меня, проклятые, в огонь вечный» (Мф. 25:41) или «врагов же моих тех, которые не хотели, чтобы я царствовал над ними, приведите сюда и убейте [κατασφάζω – заколоть, зарезать] предо Мною» (Лк. 19:27) едва ли годятся в качестве демонстрации любви.

Примечательно, что современные исследователи видят в притче о минах (Лк. 19:11-27) [№ 13 в моем эссе] аллюзию на события, произошедшие в первые годы жизни Иисуса, и, несомненно, Ему известные. Это воцарение Архелая, сына Ирода Великого, в Иудее. «Можно предположить, что притча о талантах в той версии, которую мы находим у Луки, содержит аллюзию на действия Архелая: знатный человек отправляется за пределы своей страны, чтобы получить царство, а граждане отправляют посольство с требованием не давать ему царства; по возвращении этот человек жестоко мстит своим врагам. Некоторые черты сей притчи очень напоминают ситуацию с Архелаем, что говорит о том, как хорошо были знакомы Луке подробности иудейской истории Палестины… Сразу после возвращения из Рима в ранге этнарха Архелай жестоко рассчитался со своими противниками и повстанцами»3Хенгель & Швемер, 73., посылавшими в Рим посольство с целью дезавуировать претензии Архелая на престол. Иисус в притче Себя «в будущей мессианской славе» сравнивает ни много ни мало с одним из наиболее агрессивных правителей Иудеи — с Архелаем. Как должен был понимать эти слова слушатель-современник? Ведь Иисус говорил прежде всего для них! «Вы хотите знать, как настанет мессианское царство? Мессия с врагами поступит так, как поступил с ними Архелай». Вообще недаром многие исследователи отмечают большую связь между притчами Иисуса и некоторыми текстами Кумранской библиотеки, в частности, теми из них, которые говорят о приходе Мессианского Царства в результате «Войны Сынов Света против сынов тьмы» (1QМ и 4QМ^а-e).

Основная методологическая ошибка Леонида Дементьева — это то, что он исходит в своем чтении Писания из предварительно принятых установок и шаблонов на тему «Каким должен быть Бог, в которого я верю». Но Бог библейского откровения не вписывается в созданные либеральной теологией шаблоны. Напротив — Он разрывает все мыслимые и немыслимые рамки. Он показывает нам, что Его вѝдение того, что такое добро и что такое зло, очень сильно отличаются от наших представлений.

Позволю себе представить сцену на мотив притчи о Страшном Суде. Наши акробаты экзегетики, переворачивающие все с ног на голову, оказываются в День Суда по левую руку Сына Человеческого и слышат Его гневный окрик: «Прочь к дьяволу, проклятые, на вечные муки». Что они будут делать? Начнут убеждать Судью, что Он неправильно поступает или начнут убеждать ангелов (которые будут, исполняя приказ Судьи, вязать по рукам и ногам осужденных (Мф. 22:13)), что небожители должны «аллегорически истолковать приказ Своего Господа»? И не надо повторять, что «это была всего лишь притча». В этой притче Судья известил нас о Своих принципах, о том, как Он будет вести тот конечный судебный процесс. Если Леонид Дементьев или Бэнтли Харт не согласны с этим, то пусть спорят не со мной, а с Судьей. Не я рассказал такие притчи, в которых использованы слова проклятия и образы жестокой кары.

«Встает, однако, вопрос, чем в таком случае Бог Авраама, Исаака и Иакова отличается от богов языческих? Все боги делают то, что хотят, ибо находятся "в своем праве", и все, что они хотят, символизирует вселенское правосудие. Если наш Бог не таков, как языческие идолы, Он, наверное, должен исходить из других предпосылок в отношениях с человечеством», пишет мой оппонент. Отличается Бог Израиля тем, что Он, в отличие от языческих «богов», является не изобретением нашего ума, а истинно и подлинно сущим Создателем. О характере же Бога я предпочту говорить словами пророка Иеремии и словами апостола Павла: «Слово, которое было к Иеремии от Господа: встань и сойди в дом горшечника, и там Я возвещу тебе слова Мои. И сошел я в дом горшечника, и вот, он работал свою работу на кружале. И сосуд, который горшечник делал из глины, развалился в руке его; и он снова сделал из него другой сосуд, какой горшечнику вздумалось сделать. И было слово Господне ко мне: не могу ли Я поступить с вами, дом Израилев, подобно горшечнику сему? говорит Господь. Вот, что глина в руке горшечника, то вы в Моей руке, дом Израилев» (Иер 18:1-6). «А ты кто, человек, что споришь с Богом? Изделие скажет ли сделавшему его: "зачем ты меня так сделал?" Не властен ли горшечник над глиною, чтобы из той же смеси сделать один сосуд для почетного [употребления], а другой для низкого? Что же, если Бог, желая показать гнев и явить могущество Свое, с великим долготерпением щадил сосуды гнева, готовые к погибели, дабы вместе явить богатство славы Своей над сосудами милосердия, которые Он приготовил к славе» (Рим 9:20-23). У апостола Павла все человечество — это две категории сосудов: Одни готовятся для торжественного истребления, другие — для торжественного введения во славу. Что советует Павел человеку? Не спорить с Богом, относиться к Нему не как «паритетный союзник», а как глина к горшечнику!

Итак, у наших оппонентов нет ответа на поставленные нами вопросы. Они просто предпочитают не замечать проблему и громко кричать о любви. по правде говоря, их навязчивое поведение само не вписывается в рамки толерантности, и на это неоднократно обращал внимание в своих трудах папа Бенедикт Ратцингер4По этому вопросу см: Ратцингер; Хабермас 2006., отмечая, что либералы требуют от других уважения к своим взглядам, но сами не умеют уважать взгляды традиционалистов и навешивают на своих оппонентов массу оскорбительных ярлыков. Для меня же, человека, склонного принимать все грани Традиции, проблемы нет: Бог, которого я вижу открывшимся в Иисусе, парадоксален (как и созданный по Его образу человек). Он может лить слезы над Лазарем и одновременно грозить вечными муками всем, кто Его отвергает. Он может спасти прелюбодейку от законного побиения камнями и разгромить легально существующие торговые точки безупречных пред Законом евреев. Он может оказать милость мытарю, но при этом так нагрубить Своим соотечественникам из Назарета, что они возьмутся за камни (Лк 4:16-29). Мой Бог, в которого я верую, и Который говорит со мною в том числе и словами Откровения, может сказать о двух родных братьях: «Иакова Я возлюбил, а Исава возненавидел» (Рим 9:13). Напомню, что Слова Господа процитировал уже новозаветный автор — апостол Павел. Так что апелляцией к «ветхозаветной жестокости» дезавуировать этот текст не удастся.

По моим цитатам в интерпретации Дементьева

§ 1. Ин. 3:36

Комментарий Леонида — это попытка замотать читателя понятиями, запутаться в концептуальных понятиях о добре и о зле. Бог не вписывается в наши представления о том и другом. При этом весь комментарий Леонида — это манипулятивное уклонение от обсуждения приведенной мною фразы Иисуса в Евангелии от Иоанна, что спасутся только верующие в Сына, а на не уверовавших в Сына будет гнев Бога (Ин 3:36). Понятие «справедливости», которое обсуждает оппонент, в данном параграфе у меня отсутствует.

Определение веры, которое дает оппонент, вообще ничего общего не имеет с христианством: «Как же, в таком случае, можно понимать Ин. 3:36? Как своего рода онтологическую необходимость верить вообще. Мы прежде, чем заниматься делами, верим, что дела не пройдут бесследно. Мы верим в ценности, и только поэтому следуем им. Всякий ученый верит в полезность или истинность своих открытий, и поэтому занимается наукой. Эти слова Иисуса не из области юриспруденции, скорее всего они из области аксиологии. Отношения с Богом должны строиться по принципу самоценности Бога. Верующий в Бога имеет жизнь, потому что Бог для него и есть жизнь». В моем тексте нет слов о «вере вообще»! Там говорится о четком и внятном критерии: «вера в Сына». Библейское понятие «эмуна», которое обычно переводят как «вера», означает не просто интеллектуальную аксиологию, а скорее «верность», т.е. живые отношения, следование «за». Итак, единственный универсальный критерий спасения — это доверие Сыну и верное следование за Ним. Еще раз подчеркнем, что этот текст невозможно прочесть как принцип «веры вообще». Мой оппонент изменил  текст Иоанна! Иоанн говорит о «вере в Сына», а Дементьев о «вере в Бога». У Иоанна — конкретика, а у Дементьева — размывание границ, потому что «верующим в какого-то там Бога» может объявить себя даже агностик. Иоанн ставит четкий и весьма конкретный критерий: «вера в Сына», который явился в этот мир и стал согражданином людей.

Еще одна цитата иp оппонента: «Ветхозаветному праведнику Иисусу Навину кажется справедливым убивать детей в Ханаане во славу Яхве, и таких случаев в Ветхом Завете огромное количество». Снова манипуляции. Во-первых, автор инициативу резни усваивает Навину, а в Писании она атрибутирована Богу. Во-вторых, в случае ханаанской резни у Бога, который дал повеление Навину всех «вырезать под корень», были для того причины в той конкретной ситуации. Но к данной дискуссии этот пример не имеет отношения.

§ 2. Мф. 7:21

В противовес четким словам Христа мой оппонент предпочитает заниматься игрой с сослагательным наклонением. Но мне знакомы все игры как современной, так и более древней экзегетики по этому вопросу. Увы, неубедительно.

§ 3. Мф 8:11-12

На чем делает акцент мой оппонент — это его дело. Я лишь отмечаю, что в словах и фразах Иисуса суммарно очень много «агрессии и жестокости», говоря современным языком либеральной теологии и психологии.

«Максимум, о чем этот стих: о тяжести состояния, а уж что последует за этим состоянием, спасение или аннигиляция, неизвестно». И у отцов Церкви, и в современной библеистике эта цитата относится к эсхатологическим. То есть, к тому корпусу высказываний Иисуса, в коем Он говорит нам о том, что будет последней точкой творения, «за» которой уже не будет никаких перемен. Только актуальная бесконечность этого эсхатологического состояния. Причем мы снова видим аналогию с вечностью блаженства возлежащих за трапезой с Авраамом во Царстве Божьем. Это принцип параллелизма. Он был широко распространен в семитской культуре и им широко пользовался Иисус.

§ 5. Мф 18:8-9

Оппонент неизвестно кому возражает. «Дела» в библейском богословии — это не просто механическое осуществление работы рук. Это поступки, деяния, самовыражения человека в этом мире. Деятельное исполнение воли Бога (Мф. 7:21). А на фарисеев как раз похож Дементьев: они всю жизнь прилагали усилия к тому, чтобы вывернуть текст наизнанку по принципу «написано, что черное, а ты читай, что белое». Зацикленность фарисеев на Законе была такой же упрямой, как зацикленность либеральной теологии на идее фикс о том, что Бог должен соответствовать нашим представлениям о любви и справедливости. «Отношения каждого потомка Адама и Евы с Богом сугубо индивидуальны и личностны, и невозможно унифицировать их до одной системы. Чем бы теологи не занимались в пастырской деятельности, в деятельности богословской стоит избегать соблазна выводить алгоритм спасения». Снова отвечу словами Священного Писания: Христос «есть камень, пренебреженный вами зиждущими, но сделавшийся главою угла, и нет ни в ком ином спасения, ибо нет другого имени под небом, данного человекам, которым надлежало бы нам спастись» (Деян 4:11-12). «Иисус сказал: Я есмь путь и истина и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только через Меня» (Ин 14:6). На самом деле, все просто. Царство Мессии начинается с нашего сознательного вхождения в живые отношения не с абстрактным «богом», а с Воплощенным Мессией. Все, кто в этой жизни не вошли в отношения с Отцом через Иисуса — в вечности остаются «внешними». Это просто факт. Но отдельный вопрос — это будут ли они актуально испытывать муку. Его я как раз подробно рассмотрел (и, думаю, мои выводы должны успокоить и сердце некоторых оппонентов) в разборе теории Дэвида Харта, который готовится к публикации на портале «Иисус».

§ 8. Мф. 10:32-39

Кто сказал о терроризме? Зачем эти постоянные манипуляции? Речь идет о том, что христиане должны актуально отделяться (2 Кор. 6:16-18) от внешнего мира, не принимая секулярного мировоззрения (точнее — не принимая никакой альтернативы сугубо христианскому мировоззрению), причем громко и внятно позиционируя принципы разрыва. Об этом забыли современные христиане — как минимум, в 99 из 100%. Христианство должно уходить из мира, а не сливаться с миром сим. А сегодня мы видим, что церковные структуры во всем мире пляшут под дудку местных «мирских начал» чтобы «выжить» исключительно как строй и религиозная организация в этом самом мире. Отсюда европейские заигрывания религии с феминизмом и ЛГБТ. Церкви пытаются навязать принципы толерантности и «принятия» всего, что ей по природе органически чуждо и веками вызывало естественное отторжение. Итак, Христос принес «не мир, но меч и разделение» (Лк. 12:51). При этом, надо признать факт, что Иисус не призывал к физическому устранению врагов, хотя требовал, чтобы мы пред «несогласными» декларировали свои принципы не только внятно и недвусмысленно, но порою еще и радикально-агрессивно (что и Его Самого привело на Крест). То, что сегодняшняя культура называет «стигматизацией инаковости», внятно прописано в словах Христа и апостолов: Отторжение совершается не «по-тихому», а именно с громким объявлением, что те самые, кого сегодня называют «инаковыми», на самом деле — «сыны погибели». Мы потеряли способность «трясти прах» (Мф. 10:14) на головы тех, кто не принимает нашего Пути.

Но мой оппонент опять прибегает к нечестным методам ведения дискуссии, разбирая миротворческие слова Иисуса. Я их нигде не отрицал. Но цель моей работы в этом направлении — показать всем, что Иисус многогранен, и в разных ситуациях Он Сам ведет Себя по-разному. Приведу пример: Солдат на поле брани убивает врагов, льет их кровь и переступает через их трупы, но дома он — нежный, любящий муж и отец. Так вот и Иисус не ко всем и не со всеми ведет Себя кротко, мирно, неся мир. Иисус — это не алгоритм однообразного поведения. Одних Он исцелят, перед носом вторых вертит бечевкой (Ин. 2:15), а третьих грозится спалить в печи огненной.

§ 9. Ин. 5:25-29

«Что такое „добро“ для архимандрита Феогноста? „Добро“ — это повиновение Богу и “слепое” исполнение Его заповедей“, учит он. Что ж, наверное, нам и впрямь придется согласиться, что роботы — лучшие христиане, ибо кто, как не они, способны „слепо“ выполнять какие-то предписания алгоритма?»

Оппонент или недопонимает, или сознательно искажает мои слова. Я специально взял слово «слепое» в кавычки. Вершиной веры являлся подвиг Авраама, готового предать своего сына на смерть, при этом верившего слепо, что «Бог силен и из мертвых воскресить» (Евр. 11:19). Приведу другой пример. Наша культура все время ставит акцент на некоем духовном взрослении, а Иисус ставит нам в пример именно детскую слепую, еще неразумную, веру, как сердечную привязанность (Мф. 18:3 ср. 1 Пет. 1:14). Роботы не способны исполнять волю Божью, потому что для нас, людей, эта способность «слепо» исполнять то, что требует Бог, связана с сознательным отказом опираться на суждения собственного рассудка и с сознательным принесением своеволия в жертву Богу. То есть, это добровольное покорение себя всецело в послушание Христу. Но послушание должно быть всецелым и, в этом смысле, «слепым». Это значит, человек раз и навсегда отрезает свои эгоистические и логические расчеты как мотиваторы своих поступков.

«Удивительно, но тот же Феогност, который говорит, что Иисус „был человеком экспрессивным“, отвергает всякую экспрессию: „У нас нет оснований приписывать Иисусу чувственность, сентиментальность, “душевность”“. Вероятно, богословие Феогноста попросту не отличается последовательностью, или же он намеренно создает такое противоречие, чтобы завести читателя в тупик». Не нужно мне приписывать то, что свойственно моим оппонентам — путаность. Экспрессия в психологии как раз считается антиподом душевности с сентиментальностью. Сентиментальный человек не подвержен резким перепадам настроений и не хватается «вдруг» за бечевку, чтобы разогнать торгашей из храмового двора и опрокинуть их товары. А в Иисусе мы видим именно экспрессию. Его человеческий характер чужд сентиментальности, Он предстает перед нами как волевая натура.

§ 11. Мф. 25:1-13

Правильно заметил Леонид, что в этой притче все герои имеют отношение к Царству Божьему. Остается уточнить, какое у кого отношение. По общему понимаю как отцов Церкви, так и современных библеистов, сам образ пира соответствует образу Царства Божьего. Это тоже чисто семитская черта в словах Иисуса. Именно в богословии иудеев в эпоху Второго Храма присутствовало описание Пришествия Царства как вечного Пира на Браке Мессии с Израилем. Так вот, отношение нерадивых дев таково, что они «не попадают» в это Царство. То есть, их отношение — это отношение внешних относительно Царства субъектов. Да, тут Иисус не грозит никому из дев мукой или огнем — Он просто предупреждает, что они «вне» Царства и Он их знать не желает.

§ 12. Мф. 22:2-14

Наличие «злых и добрых» на пиру Царя Дементьев интерпретирует слишком вольно. Наличие добрых и злых говорит не о том только, что Иисус «отверг порочную дуальность фарисейского мышления, ту самую зависимость праведности / греховности от алгоритма дел», но прежде всего о том, что на Пир попали те, кто откликнулся на призыв Царя и вошел в отношения с Ним. Напомним, что в притче идет речь о брачном Пире царского сына (Мф. 22:2), то есть, речь идет о браке Самого Мессии с Церковью. Для понимания этой притчи важно учитывать контекст иудейской теологии в эпоху Второго Храма. Притча нас как раз ставит перед радикальным христоцентричным требованием: для спасения важно не столько добрый ты или злой, сколько идешь ли ты на встречу с Царем на пир Его Сына? К слову так же замечу, что вопрос добрых и злых не имеет никакого отношения к поступкам: добро и зло — это внутреннее состояние (об этом сам же выше писал мой оппонент, то есть, тут он противоречит сам себе). Но злой человек еще не значит злодей. Последний — это тот, кто делает зло. Я, к примеру, не считаю себя человеком добрым, но не являюсь и злодеем. Именно поэтому я могу быть на этом Пиру Царства. Актуальные злодеи — нет. И об этом нам говорит притча о Страшном Суде. «Мы имеем право предположить, что цель притчи — указать фарисеям на ошибочность их воззрений». Ну и каким же образом слова Иисуса об осуждении не имевшего брачной одежды [«Связав ему руки и ноги, возьмите его и бросьте во тьму внешнюю; там будет плач и скрежет зубов» (Мф 22:13)] могут демонстрировать фарисеям их неправоту? Если и демонстрируют, то только в следующем смысле: «Не думайте, что Я буду судить по вашим алгоритмам — у Меня алгоритм Свой, отличающийся от вашего, но суд Мой, тем ни менее, будет не мягче вашего».

Так же не могу не отметить, что Дементьев противоречит сам себе. Так, в своих выводах он много говорит о важности любви, о том, что с Богом в единстве может оказаться только подлинное любящее сердце, и что тот кто потерял любовь хоть к одному человеку — потерял любовь вообще. Все это красивые слова. Но есть два нюанса. Первый: не только «вера мертва без дел» (Иак. 2:26), но и любовь. И даже скажу, что любовь — прежде всего. Неужели мои оппоненты согласятся считать любящим человека, который видя, как умирают его ближние, не предпримет никаких дел, пытаясь спасти их или хотя бы облегчить им страдания? Для настоящей любви те самые дела-поступки, о которых так пренебрежительно отозвался мой собеседник (видимо, по причине непонимания им дискурса, в котором Иисус вел диалог с фарисеями) — безусловное условие. Второй: зло — это как раз отсутствие любви. Зло — не всегда поступок, но всегда — отсутствие или недостаток любви. То, что на Пиру Царя оказываются и добрые, и злые, говорит о том, что критерий душевного состояния — это не тот критерий, по которому Царь определят, кому быть на Пиру, а кому пойти прочь. По крайней мере, найти себе приличную одежду и привести себя в подобающий для трапезы вид — это тоже «действие», поступок, а не просто внутреннее расположение души.

§ 13. Лк. 19:11-27

Притчу о минах я рассмотрел в первой части ответа, а притягивание сюда истории с мытарем — это насилие над контекстом. Потому как контекст четко указан в самой притче: «Он был близ Иерусалима, и они думали, что скоро должно открыться Царствие Божие» (Лк. 19:11). Фактическое заимствование образа Архелая, отмеченное современной библеистикой, я обозначил аргументированными выводами Анны-Марии Швемер и Мартина Хенгеля выше. «Осуждается Иисусом тот, который "удовольствовался тем, что есть", боясь жестокости господина. Человек этот понял призыв царя так, как его понял отец Феогност: нужно во что бы то ни стало сохранить то, что было передано от некоторого авторитета (в его статье этим авторитетом выступает голый, превратно понятый текст) и ни в коем случае не вовлекаться в процесс преумножения». Прошу оппонента не приписывать мне своих фантазий. Я нигде не говорил о том, что не следует преумножать данное Богом сокровище — совсем наоборот. Во-вторых, в притче о минах меня не интересует диалог с управляющими — я обратил внимание на присутствующее здесь и только здесь «описание» Иисусом предполагаемой расправы с теми, кто не хотел видеть Его Своим Царем. И образ этой расправы Иисус взял из истории правления наименее уважаемого правителя Иудеи — Архелая! То, то Иисус берется описать «строение» мессианского царство образами агрессии Архелая и языком кумранского «Свитка войны» (1QМ и 4QМ^а-e) — это о чем-то говорит?

«Что же касается царства, то страна, где персонаж притчи получает царство, изображена на периферии, она далекая, и что происходит с ее гражданами, на самом деле, является лишь фоном для усиления истории рабов». Мой оппонент невнимательно читает не только мой текст, но и текст Притчи. Объясню. Итак, существует некая Страна А, в которой видный гражданин хочет получить царство, но распределение царских должностей происходит за пределами этой страны (намек на ее вассальное положение в империи). И гражданин оправляется в страну Б, чтобы получить диадему правителя своего народа в стране А. Но его сограждане (то есть, жители той самой страны А) как раз и не хотят видеть его царем, а потому следом за ним отправляют свое посольство в страну Б с требованием не давать венец правителя этому гражданину. В результате успех возымел он, а не его сограждане — и он вернулся к ним их царем. И, по возвращении, поступил с ними неслыханно жестоко: Он приказал их всех перерезать у себя на глазах. Так не поступали никогда цари Востока! Они всегда по случаю своего восхода на трон объявляли амнистию всем своим прежним врагам и заявляли так, как заявил Соломон: что было до нашего воцарения — прощаем, но впредь если оступишься, пощады не жди. Поэтому библеисты справедливо видят в этом материале притчи почти дословный пересказ истории воцарения Архелая — сына Ирода Великого: после смерти отца он отправился в Рим (та самая страна Б из притчи) чтобы получить подтверждение своего царского титула, но граждане Иудеи (страны А) боялись его жестокости и послали посольство к кесарю против Архелая. Но Архелай все-таки пришел к власти и… перерезал всех участников посольства в Рим вместе с их семьями.

Следующие далее слова оппонента говорят нам о том, что сам оппонент не желает вникать в суть дискуссии, а занимается исключительно навязчивой пропагандой: «Единомышленники архимандрита полагают, что нужно сохранить то, что дано. Пока Христос отправляется в некую "далекую страну", задача противника либерализма — законсервировать Церковь, завернуть ее в платок и спрятать, чтобы по Его возвращении не получить какое-нибудь "вечное осуждение". Консерватор боится вмешательства врагов». Итак, что мы видим? Навешивание ярлыков, граничащее с оскорблением собеседника — вместо четкого и научного ответа. Но раз Дементьев пытается вместо науки орудовать идеологией, отвечу на том же языке. Задача либерализма — перестроить Церковь так, чтобы в ней от Христа остались только картонные иконки. Вы строите не Церковь Христа уже в силу того, что Живого реального Христа с Его экспрессией и гневом, с Его «агрессивной лексикой» вы пытаетесь «переработать» до полной неузнаваемости, до полного отождествления с «миром сим». Напомним, что сегодня образ мира сего заключается в глобализме универсальной этики «всеобщего признания, равенства и толерантности», универсальной религии, универсального правления, универсальной идеологии. Все, что не вписывается в ваши алгоритмы, вы подвергаете оскорбительным нападкам или насмешкам. Вместо Слова Божиего — критерии «человеческих ценностей», навязываемых в качестве всеобщей нормы. Вы строите Храм Хаоса — «Церковь мира сего».

§ 14. Лк. 16:19-31

Почему в притче о богаче и Лазаре «богач изображает фарисея»? Прошу оппонента вести дискуссию научно. Притча говорит о поступках людей в этом мире и о том, как эти поступки влияют на вечную нашу участь.

§ 15. Мф. 18:23-35

«О целях притчи, о ее дидактической наполняющей отец Феогност не пишет, по всей видимости, ему абсолютно все равно, кому, как и зачем Иисус говорил, важно лишь то, что говорил». Совершенно верно. Меня не интересуют фантазии, меня интересует факт Слов Иисуса. «О том, что архимандрит Феогност предпочитает карающего, хладнокровного Зевса Пантократора, а не любящего, заботливого, хотя и строгого Учителя, мы уже много раз читали из его статьи». Вкусовщина и предпочтения — это проблема вашей либеральной теологии, а я предпочитаю видеть Бога таким, каким Он есть, не дерзая «корректировать» Его образ. Я следую принципам научной работы с текстом, а из текста можно вывести только одно: Иисус не поступает со всеми одинаково, есть те, кого Он спасет, а есть и те, кого Он осудит на вечное проклятие.

Заключение

«Остается открытым вопрос, насколько оппонентом при написании его статьи двигала идеология, а насколько — трезвый научный поиск?». Этот вопрос можно закрыть. Я не подвержен идеологии, в отличие от моих оппонентов. Я не пытаюсь Бога, который говорит языком кары, который требует к Себе отношения по принципу отношения глины к горшечнику, Бога библейского Откровения втиснуть в рамки современного либерального дискурса. Я принимаю Бога таким, каким Он открыл Себя: Любящим Иакова и ненавидящим Исава. А вот мои оппоненты с их «теологией слабости и любви и всепрощения» заняты именно идеологией.

Касательно же упрека в неуважительном отношении к протестантизму, считаю нужным отметить, что:

1) Я имел ввиду доктринальный протестантизм — протестантизм в догматическом смысле, и к нему у меня нет ни уважения, ни «неуважения», а лишь констатация факта: эта доктрина не совместима с учением Церкви.

2) Упомянутые в статье оппонентом господа Райт, Эванс, Бокэм (кстати, он католик) и др. — это прежде всего честные ученые-библеисты. А, как сказал о. Арсений Соколов, «библеистика как наука внеконфессинальна». Истинность этого тезиса подтверждается трудами упомянутых авторов: в них нет никаких догматических постулатов протестантизма. Именно в этом их научная ценность.

Литература

Хенгель & Швемер = [Hengel; Schwemer] Мартин Хенгель; Анна-Мария Швемер. Иисус и иудаизм. / Пер. с нем. В.Витковского – М ББИ 2016.

Чарльзуорт 2000 = [James H. Charlesworth 1998] Джеймс Чарльзуорт. Иисус и свитки Мёртвого моря: что нам удалось узнать за пятьдесят лет? // Мир Библии, № 7. М, ББИ, 2000.

Ратцингер; Хабермас 2006 = Бенедикт XVI, Папа (Йозеф Ратцингер); Хабермас Ю. Диалектика секуляризации. О разуме и религии. – М. ББИ 2006

Феогност Пушков, архим. Иисус как соблазн. Социально-культурологический контекст деятельности Иисуса [Личный youtub-канал] // URL: https://youtu.be/isQ3gsdxAG4 (опубликовано 10.12.2020)