Беседа 17

Ин.1:28–29. Это происходило в Вифаваре при Иордане, где крестил Иоанн. На другой день видит Иоанн идущего к нему Иисуса и говорит: вот Агнец Божий, Который беретна Себя грех мира.

1. Великая добродетель – дерзновенное, открытое исповедание Христа и предпочтение этого исповедания всему другому; так велика и дивна, что Сын Божий Единородный исповедует такого человека перед Отцом Своим, хотя это воздаяние и несоразмерно. Ты исповедуешь на земле, а Он исповедует на небесах; ты – перед людьми, Он – перед Отцом и всеми ангелами. Таков был Иоанн. Он не смотрел ни на народ, ни на славу, ни на что человеческое, но, презрев все это, с должною свободою проповедовал всем о Христе. Поэтому евангелист означает и самое место (его проповеди), чтобы показать дерзновение велегласного проповедника. Не в доме, не за углом, не в пустыне, но на Иордане, среди множества народа, в присутствии всех, крестившихся от него (а Иоанну крещающему предстояли иудеи), он возгласил это дивное исповедание о Христе, исполненное великих, возвышенных и неизреченных догматов, а о себе говорил, что недостоин был развязать ремень сапог Его. Как же это выражает евангелист? Присовокупляя слова:«Это происходило вВифании». А в исправленных списках сказано: «в Вифаваре». Вифания была не по ту сторону Иордана и не в пустыне, а близ Иерусалима. Но эти места означает (евангелист) и по другой причине. Он хотел рассказать события не древние, а случившиеся не за долгое перед тем время, и потому призывает в свидетели своих слов людей, которые находились в тех местах и были очевидцами, и, таким образом, от самых мест представляет доказательства. Уверенный, что в своем повествовании он ничего не прибавляет от себя, а говорит все просто, как было, он заимствует свидетельство от самых мест, которое, как я сказал, может быть не маловажным доказательством истины. «На другой день видит Иоанн идущего к нему Иисуса и говорит: вот Агнец Божий, Который берет на Себя грех мира». Евангелисты как бы разделили между собою времена. Матфей, вкратце обозрев время до заключения в темницу Иоанна Крестителя, поспешает к обстоятельствам последующим; а евангелист Иоанн не только не вкратце представляет то время, но на нем-то в особенности и останавливается. Матфей, после пришествия Иисуса из пустыни, умолчав о промежуточных обстоятельствах, как например о том, что проповедовал Иоанн, что говорили посланные (к нему) иудеи, и сократив все прочее, немедленно переходит к темнице. «Услышав же Иисус, – говорит он, –что Иоанн отдан под стражу, удалился» оттуда (Мф.4:12). Но Иоанн сделал не так; а умолчав об отшествии в пустыню, о котором сказал Матфей, он повествует об обстоятельствах после сошествия Иисуса с горы и, рассказав о многом, затем присовокупляет: «ибо Иоанн еще не был заключен в темницу» (Ин.3:24). Но для чего, скажешь, Иисус теперь приходит к Иоанну, делает это не однажды, а и в другой раз? Матфей говорит, что Ему нужно было придти для крещения. Указывая на это, и сам Иисус присовокупляет: «ибо так надлежит нам исполнить всякую правду» (Мф.3:15). А Иоанн показывает, что Он и в другой раз приходил, уже после крещения, и это замечает словами Крестителя: «я видел Духа, сходящего с неба, как голубя, и пребывающего на Нем» (Ин.1:32).

Итак, для чего он приходит к Иоанну? Ведь Он не просто пришел туда, а приходил именно к нему. «Видит Иоанн, – сказано, – идущего к нему Иисуса». Так как Иоанн крестил Его вместе с другими многими, и многие могли предполагать, что он приходил к Иоанну по той же причине, как и другие, т. е. затем, чтобы исповедать согрешения и омыться в реке с покаянием, то Иисус и приходит снова, чтобы и самому Иоанну дать возможность исправить такое положение. И действительно Иоанн, сказав: «вот Агнец Божий, Который берет на Себягрех мира», совершенно уничтожил такое подозрение. Если Он так чист, что может даже разрешать чужие грехи, то ясно, что Он приходит не затем, чтобы исповедать свои согрешения, а чтобы чудесному проповеднику дать случай – повторением прежде сказанного еще точнее внушить слушателям прежде о Нем сказанное и присовокупить к тому еще нечто другое. Частица: вот употреблена потому, что многие уже давно, вследствие слов Иоанна, хотели видеть Его. Поэтому Иоанн и указывает Его, когда Он явился, и говорит: вот, выражая этим, что Он есть Тот, кого издавна ожидали. «Вот Агнец». Агнцем называет Его, припоминая иудеям пророчество Исайи и прообразование из времен Моисея, чтобы через прообраз ближе привести их к истине. Но агнец ветхозаветный не принимал на себя никогда ничьих грехов, а этот принял грехи всего мира, избавил его от гнева Божия, когда ему угрожала погибель. «Сей есть, о Котором я сказал: за мною идет Муж, Который стал впереди меня, потому что Он был прежде меня» (Ин.1:30).

2. Видишь ли, как и здесь изъясняет евангелист выражение:«впереди меня»? Называя Его агнцем и сказав, что Он вземлет грех мира, затем говорит:«стал впереди меня», и таким образом показывает, что «впереди меня» – означает принятие грехов мира, крещение Духом Святым. «Мое пришествие ничего более не имело целью, кроме проповедания общего вселенной Благодетеля и кроме сообщения крещения водою; а Его пришествие имеет целью – очищение всех людей и дарование благодатных сил Утешителя». «Стал впереди меня», т. е., явился славнее меня, «потому что был прежде меня». Да постыдятся же последователи безумия Павла Самосатского, противящиеся столь очевидной истине. «Я не знал Его»(Ин.1:31). Смотри, как он отклоняет всякое подозрение от своего свидетельства, показывая, что оно дано им не по пристрастию человеческому, а по откровению Божию. «Я не знал Его», – говорит Иоанн. Как же ты можешь быть достоверным свидетелем? Как ты станешь учить других, если сам не знаешь? Как он мог быть пристрастным к тому, которого не знал?«Для того пришел крестить в воде, чтобы Он явлен был Израилю» (Ин.1:31). Итак, Он сам не имел нужды в крещении, и омовение то не другую какую-либо имело цель, а именно проложение другим пути к вере во Христа. Иоанн не сказал: я пришел крестить, чтобы очистить крещаемых, или чтобы отпускать согрешения, но – «чтобы Он явлен был Израилю». Что же, скажи мне, неужели без крещения нельзя было проповедовать и привлекать народ? Это было не так удобно. Если бы проповедь была без крещения, то не стали бы все так стекаться; не узнали бы превосходства одного крещения перед другим без сравнения их. Народ выходил к Иоанну не слушать только то, что он говорил, а для чего? Креститься с исповеданием своих грехов. Между тем, приходя креститься, узнавали и о Христе, и о различии крещения. А хотя крещение Иоанна было и важнее иудейского и потому все спешили к нему, однакож и оно было не совершенно. Но как ты узнал Его? Через сошествие Духа, – говорит Иоанн. А чтобы не подумал кто, будто Христос, как мы, имел нужду в Духе, послушай, как Иоанн уничтожает и это подозрение, показывая, что сошествие Духа произошло единственно для возвещения о Христе. Сказав: «Я не знал Его», Иоанн присовокупляет: «но Пославший меня крестить в воде сказал мне: на Кого увидишь Духа сходящего и пребывающего на Нем, Тот есть крестящий Духом Святым» (Ин.1:33). Видишь ли, что целью сошествия Святого Духа было только указать Христа? Конечно, свидетельство Иоанна было несомненно; но желая сделать его еще более достоверным, он возводит его к Богу и Духу Святому. Как Иоанн свидетельствовал о предмете столь великом и дивном, который мог привести в изумление всех слушателей, – т. е., что (Иисус) один берет на себя грехи мира и что величие дара (Его) служит достаточным для того искуплением, – то и приготовляет к такой мысли. А приготовлением и служит учение, что Он – Сын Божий, что Он не имеет нужды в крещении и что Дух сошел для того только, чтобы указать Его. Сам же Иоанн не имел сил сообщать Духа. Это показывают сами крещенные им, когда говорят:«приняли ли вы Святаго Духа, уверовав» (Деян.19:2).

Христос не нуждался в крещении, ни в этом, ни в каком-либо другом, а лучше сказать, крещение имело нужду в силе Христовой. Ведь главнейшим из всех благ оставалось то, чтобы крещаемый удостаивался Духа. Потому Христос, когда пришел, приложил это дарование Духа. «И свидетельствовал Иоанн, говоря: я видел Духа, сходящего с неба, как голубя, и пребывающего на Нем. Я не знал Его; но Пославший меня крестить в воде сказал мне: на Кого увидишь Духа сходящего и пребывающего на Нем, Тот есть крестящий Духом Святым. И я видел и засвидетельствовал, что Сей есть Сын Божий» (Ин.1:32–34). Иоанн часто употребляет слова: «я не знал Его», – не без причины и не без цели, а потому, что был сродником Его по плоти. «Вот и Елисавета, родственница Твоя,.. и она зачала сына» (Лк.1:36). Итак, чтобы не подать мысли, будто он имеет пристрастие ради родства, он часто говорит:«Я не знал Его». Да и в самом деле так было. Все время он жил в пустыне, вне отеческого дома. Но как же он удерживал Христа от крещения, говоря: «мне надобно креститься от Тебя» (Мф.3:14), если не знал Его до сошествия Духа и узнал тогда только в первый раз? Это было свидетельством, что он хорошо знал Его. Однакож справедливо, что он узнал не прежде или не задолго до того времени. Чудеса, совершившиеся в детстве Иисуса, как-то: происшествия с волхвами и прочие, случились гораздо прежде, когда и сам Иоанн был еще в младенчестве. А в продолжение столь долгого времени конечно Иисус не всем был известен. А если бы Он был известен, то Иоанн не сказал бы: «для того пришел крестить в воде, чтобы Он явлен был Израилю».

3. Отсюда явно для нас и то, что знамения, которые, как говорят, были совершены Христом в детстве, ложны и вымышлены какими-либо лживыми людьми. Если бы Он начал совершать чудеса от первого возраста, то Иоанн не мог бы не знать Его, да и народ не имел бы нужды в учителе, который указал бы Его. Между тем Иоанн сам о себе говорит, что пришел для того,«чтобы Он явлен был Израилю», и также в другой раз говорил:«мне надобно креститься от Тебя»; впоследствии же, узнав Его ближе, он проповедовал о Нем народу, говоря: «за мною идет Муж, Который стал впереди меня», и: «Пославший меня крестить в воде», послал для того, «чтобы Он явлен был Израилю», – таким образом пославший открыл Иоанну Христа еще до сошествия Духа. Поэтому еще прежде пришествия Его Иоанн говорил: «за мною идет Муж, Который стал впереди меня». Итак, Иоанн не знал (Иисуса) прежде пришествия на Иордан и крещения всех, но узнал Его тогда, как Он восхотел креститься, и при том узнал по откровению при крещении, по указанию Отца и Духа иудеям, для которых и было сошествие Духа. Чтобы не было пренебреженно свидетельство Иоанна, когда он говорил, что «Он был прежде меня», что Он крестит Духом и что будет судить вселенную, для этого Отец подал глас, возвестив о Сыне, и Дух сошел, низводя этот глас на главу Христа. Так как один крестил, другой принимал крещение, то, чтобы кто-либо из присутствовавших не подумал, что слова Отца изречены об Иоанне, для этого нисходит Дух, устраняя такое предположение. Итак, когда Иоанн говорит: «я не знал Его», то говорит о времени прошедшем, не близком к крещению. Иначе как же он удерживал Иисуса, говоря: «мне надобно креститься от Тебя»? Как он говорил о Нем такие слова?

Почему же иудеи не уверовали, скажешь ты, когда не один Иоанн видел Духа в виде голубя? Если они и видели, то для таких предметов потребны не одни телесные очи, но преимущественно очи ума, чтобы действительного предмета не признать за пустой призрак. Они видели и то, как Христос совершал чудеса и как, касаясь своими руками больных и умерших, возвращал им жизнь и здравие, однакож до того были упоены ненавистью, что представляли себе противное тому, что видели. Как же могли они оставить свое неверие только по одному сошествию Духа? Некоторые же говорят, что и не все видели Его, а только Иоанн и другие некоторые, более благомыслящие. Хотя и чувственными очами можно было видеть Духа, нисходившего в виде голубя, – при всем том не было никакой необходимости, чтобы это явление было для всех очевидно. И Захария видел многое в чувственном образе, и Даниил и Иезекееиль; но участником в видении они не имели никого. Видел многое и Моисей, чего никто другой не видел. Не все также ученики Христовы были удостоены видеть преображение Его на горе, не все участвовали и в видении воскресения, что ясно показывает Лука, когда говорит, что Воскресший явил себя «свидетелям, предызбранным от Бога» (Деян.10:41). «И я видел и засвидетельствовал, что Сей есть Сын Божий». Когда же он свидетельствовал, что есть Сын Божий? Он называл Его Агнцем, говорил и то, что Он будет крестить Духом, а что Он – Сын Божий, этого не говорил. Прочие евангелисты не пишут, что после крещения Он говорил что-либо, а умолчав о событиях этого времени, они говорят о чудесах Христовых, бывших уже после заключения Иоанна. Из этого можно догадываться, что и это, и еще многое другое они прошли молчанием, что и показал этот самый евангелист в конце своего писания. Они столько были далеки от намерения – выдумать что-либо великое о Нем, что все единогласно, со всею точностью изложили обстоятельства по видимому неблагоприятные для Него, – и ты не найдешь, чтобы кто-либо из них умолчал о чем-нибудь подобном. Что же касается до чудес, то иные чудеса один из них предоставлял другому описывать, а о некоторых умолчали все. Это говорю я не без цели, но имея в виду бесстыдство язычников; это служит достаточным доказательством правдивости евангелистов и того, что они ничего не говорили по пристрастию. Этим доказательством, вместе с другими, вы можете ратовать против язычников. Но послушайте, – нелепо будет, если врач со всем усердием ратовать будет за свое искусство, также и сапожник и ткач и все другие ремесленники за свое ремесло, а тот, кто исповедует себя христианином, не в состоянии будет слова сказать в защиту своей веры. Небрежение о тех искусствах приносит ущерб в имуществах, а нерадение о вере губит в нас саму душу. И мы находимся в таком жалком состоянии, что на те дела употребляем все свое старание, а самое необходимое, то, от чего зависит наше спасение, пренебрегаем, как ничего не стоящее.

4. Это не располагает и язычников к осуждению своих собственных заблуждений. Если они, упорные во лжи, все делают так, чтобы прикрывать срам своих лжеучений, а мы, служители истины, не можем ради ее и уст раскрыть, то как же им не осуждать нас в слабости нашего исповедания, как не подозревать в нас обмана и заблуждения, как не хулить Христа, будто лицемера и обманщика, который для обмана воспользовался неразумием простых людей? А в такой хуле виновны мы, как скоро не хотим потрудиться в изучении своей веры, но, считая это дело лишним, заботимся только о земном. Какой-нибудь любитель плясуна, или бегуна, или бойца со зверьми всячески старается о том, чтобы не уступить состязаясь о них, расточает им похвалы, защищает против порицателей их и тысячью ругательств поражает противников. Но когда предстоит речь в защиту христианства, все потупляют глаза в землю, почесываются, зевают и осмеянные отступают. Какого негодования заслуживает это, когда у вас Христос представляется ниже плясуна, когда вы собираете тысячи доводов в защиту того, что делают для плясуна, не смотрят на то, что они люди самые презренные, а в защиту Христовых чудес, привлекших всю вселенную, не хотите даже ничего подумать, или сколько-нибудь позаботиться? Мы веруем в Отца и Сына и Святого Духа, в воскресение тел, в жизнь вечную. Теперь, если кто-нибудь из язычников спросит: кто этот Отец, кто Сын, кто Дух Святой? или: как-де вы сами, признавая трех богов, обвиняете нас в многобожии? – что вы скажете, что будете отвечать? Как отразите такое возражение? А что, если вы будете молчать, а вам предложат другой вопрос: какое это воскресение? В этом ли теле мы снова восстанем, или в другом? Если в этом, то зачем же оно должно разрушиться? Что вы на это скажете? А если еще спросят: для чего Христос пришел ныне, а не прежде? Или Он ныне только восхотел промышлять о людях, а во все прочее время не имел попечения о нас? Если станут допытываться, кроме этого, и еще о многом другом? Но нам нет нужды предлагать дальнейшие вопросы и оставлять их не решенными, чтобы не повредить через то более простым людям. А сказанного нами достаточно, чтобы отогнать от вас сон.

В самом деле, что, если вас станут испытывать в этих предметах, а вы не в состоянии будете даже выслушивать таких речей? Малому ли, скажи мне, наказанию мы подвергнемся, делаясь причиною таких заблуждений для людей, сидящих во тьме? Я хотел бы, если у вас довольно досуга, показать всем вам написанную против нас одним безбожным языческим философом книгу, и еще другим, старее его, чтобы возбудить вас и отвлечь от такой недеятельности. Если они так неусыпны в своих нареканиях на нас, то можем ли мы заслуживать какое-нибудь прощение, когда не будем уметь отражать их нападения? Для чего же мы и приведены (в Церковь)? Не слышишь ли, что говорит апостол: «будьте всегда готовы всякому, требующему у вас отчета в вашем уповании, дать ответ с кротостью и благоговением» (1Петр.3:15)? И Павел тоже внушает, говоря: «Слово Христово да вселяется в вас обильно» (Кол.3:16). Что скажут на это люди, которые бессмысленнее трутней? «Благословенна всякая душа простая»; также: «Кто ходит в непорочности, тот ходит безопасно» (Притч.10:9). Не все зло – оттого, что многие не умеют даже кстати приводить свидетельств Писания. Премудрый в этом месте говорит не о глупом человеке, не о том, который ничего не знает, но о человеке незлобивом, не лукавом, благоразумном. А если бы было иначе, то напрасно было бы сказано: «будьте мудры, как змии, и просты, как голуби»(Мф.10:16). Но для чего нам распространяться об этом, когда это слово ни к чему не ведет? Кроме того, что теперь сказано, мы не делаем и ничего другого, что относится к жизни и деятельности, но во всех отношениях мы – люди жалкие и достойные осмеяния. Обвинять друг друга мы всегда готовы, а исправлять то, в чем сами виновны и подлежим обличению, на это мы всегда медленны. Итак, умоляю вас – не ограничиваться только взаимным обвинением. Этого не достаточно для умилостивления Бога. Но постараемся показать во всем перемену на лучшее, чтобы пожить во славу Божию, насладиться и самим будущею славой, которой и да сможем достигнуть все мы благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, Которому слава и держава во веки веков. Аминь.