«Повторением молитву не испортишь»? Загадки самой нечитаемой книги Библии

Книги Паралипоменон или Хроники были изначально одним свитком под названием sēper dibrê hayyāmîm, что в переводе на русский означает «Книга событий / слов дней» или «Летописи». В целях удобства в данном тексте эти книги будут назваться Хрониками, поскольку это лучше передает их оригинальное название в Еврейской Библии.

Любой читатель Библии, начинающий знакомство с Книгами Хроник, неминуемо сталкивается с одной «проблемой». О большинстве описываемых событий уже было рассказано в Книгах Царств. Поэтому он, будучи знаком с историей Царств, станет рассматривать Хроники как простое к ним дополнение. В результате отличные друг от друга рассказы «объединяются» в одно повествование, при этом Хроникам чаще всего отводится второстепенное место. Однако это несправедливо уже только потому, что в Хрониках содержится огромное количество новой и вполне специфической информации. К примеру, в рассказе о царе Езекии такие новые сведения составляют 70% от всего повествования. Кроме того, при подобном прочтении читатель либо не поймет, либо недооценит, либо вовсе не станет учитывать собственное сообщение Летописца, священного автора Хроник¹.

Такое отношение к Хроникам прослеживается с глубокой древности, и именно поэтому в Септуагинте эти книги получили название Paraleipomšnwn (от др.гр. parale…pw, «пропускать, упускать»), буквально «Вещи пропущенные». Блаж. Иероним в своем переводе дал им название «Chronica» или «Chronicorum Liber». Для него они были «хрониками всей священной истории»² от Адама до эдикта персидского царя Кира. Однако Хроники – это и не простое дополнение к основной истории, и не хроника событий. В них представлено особое видение истории Израиля из перспективы послепленного периода.

К сожалению, в русской библейской науке Книги Хроник совершенно не исследованы, тогда как на западе интерес к ним достаточно высок. В последние двадцать-тридцать лет Хроники оказались среди самых изучаемых библейских книг³. И конечно же, их исследование достаточно далеко продвинулось вперед со времени опубликования последних отечественных дореволюционных трудов по этой теме, в которых отстаивалась всецелая историчность Хроник.

Необходимо отметить, что до эпохи Возрождения вопрос об историчности этих книг не вызывал значительных споров. Им вообще уделялось мало внимания, но их общая достоверность не подвергалась сомнению, ни среди церковных писателей, ни среди средневековых еврейских ученых⁴.

С наступлением эпохи Возрождения взгляд на Хроники начинает меняться. Например, Б. Спиноза был даже готов исключить их из числа священных книг, поскольку, по его мнению, информация в них не заслуживает доверия.

Но решающее изменение в исследовании Хроник произошло в начале девятнадцатого столетия. К этому времени общим согласием среди ученых была теория И. Г. Эйхгорна⁵ об общих источниках Царств и Хроник. Но она была подвергнута резкой критике Вильгельмом де Ветте, согласно которому неисторичность Хроник очевидна, поскольку они были написаны намного позднее Царств. Кроме того, как он утверждал, нет никаких фактических доказательств существования у Летописца неизвестных нам источников. И можно с уверенностью говорить лишь о том, что в качестве таковых у него были одни Книги Царств. Но писатель их «изменил, приукрасил и исказил» вследствие своего особого отношения «к левитам, иудейскому культу и религии»⁶.

«История Летописца укрепляет связь между прошлым и настоящим, заявляя о преемственности, существующей между ними в религии и истории Израиля».

Несмотря на критику идей де Ветте, развитые Ю. Велльгаузеном, они были приняты многими последующими учеными. И начиная с конца девятнадцатого столетия, это мнение стало господствующим в западной библеистике.

Следующий этап в изучении Хроник начался с опубликования в 1943 г. работы Мартина Нота⁷. Он утверждал, что в распоряжении Летописца был текст Девтерономической истории (Втор-4 Цар)⁸ и некоторые дополнительные источники. Используя результаты археологических раскопок, Нот доказывал наличие у Летописца неизвестного источника, в том числе, на примере рассказа о строительстве царем Езекией водопровода от источника Гихон к западной стороне Города Давида (2 Пар. 32:30). Согласно Ноту, Летописец украшал, переписывал и интерпретировал древние предания не для искажения истории, но для решения проблем иудейского общества послепленного периода⁹.

Выводы Нота оказали большое влияние на последующее исследование Хроник. Многие ученые, развивая его предположения, находили в истории Летописца гораздо больше достоверной информации из внебиблейских источников.

Однако под влиянием работ Герхарда фон Рада в этой области библеистики возникло еще одно направление. Книги Хроник стали рассматриваться как богословская интерпретация всей истории Израиля. При этом утверждалось, что Летописец менее всего стремился написать и объяснить историю, а более всего старался наполнить прошлые и настоящие события богословским смыслом. Для Питера Акройда, например, значение Летописца как богослова не зависит от достоверности его источников¹⁰.

Итак, на современном этапе исследования Хроник большинством ученых отвергнуто мнение о Летописце, как о сочинителе благочестивой сказки. Хотя еще столетие назад это утверждали весьма авторитетные западные ученые, и по сей день так считают их некоторые современные коллеги. Суть современной дискуссии состоит в том, к какому жанру относятся Книги Хроник: либо это богословское произведение, не имеющее исторического значения, либо это историография, содержащая важный материал для восстановления как допленного, так и послепленного периода истории Израиля.

На наш взгляд, Хроники нельзя относить к какому-либо одному из этих жанров. Хроники – это богословское произведение, написанное в форме древней историографии с применением различных литературных приемов. В основе многих дополнительных пассажей Хроник лежит ценная информация об истории Израиля. Однако, по большей части, в них содержатся сведения о жизни народа в послепленной Иудее.

Попытаемся показать это на конкретных примерах. Для этого мы возьмем некоторые эпизоды из повествования Летописца об иудейском царе Езекии.

В целом, весь рассказ о Езекии нужно рассматривать в свете богословия Летописца, поскольку автор сильно отклоняется от линии повествования Царств. Цель Летописца состояла в следующем: представить такую религиозную ситуацию, которая служила бы ориентиром для его современников. Для этого он опускает многие историко-политические детали и делает акценты на том, что соответствует его замыслу. Исторические же факты, имеющие отношение к религиозной ситуации, представлены писателем в форме проповеди¹¹.

Во всем объемном дополнительном материале Летописца (70% от всего рассказа) виден его огромный интерес к иерусалимскому храму и духовенству, в особенности к левитам. Изменяя и дополняя повествование своего главного источника, Книг Царств, Летописец показывает насколько храмовое богослужение необходимо для общественной жизни израильтян. И как тщательно нужно придерживаться богатых богослужебных традиций для восстановления полноценной жизни общества в послепленный период¹².

Однако даже в основе некоторых дополнительных эпизодов, по-видимому, лежат достоверные предания о монархическом периоде Израиля. Среди ученых на протяжении многих лет идут споры по поводу историчности одного из таких эпизодов – о Пасхе царя Езекии (2 Пар. 30). Практически нет сомнений, что вся эта история была полностью составлена самим Летописцем. Язык, стиль, литературные приемы и богословские идеи – все отражает его литературную индивидуальность. Однако в ее основе, на наш взгляд, лежит достоверное историческое предание.

Главной причиной такого утверждения является наличие в рассказе необычных деталей, которые вполне соответствуют эпохе царя Езекии. Это дата праздника - второй месяц года, а не первый, и участие в празднике представителей северо-израильских колен¹³.

Говоря о ссылке на «второй месяц», трудно согласиться с тем, что Летописец мог выдумать нечто, бросавшее тень на Езекию. Ведь он в Хрониках прославляется более всех других царей после Давида и Соломона. Тем не менее в поздних раввинских комментариях решение Езекии строго осуждается. Согласно им, перенесение даты Пасхи было серьезным нарушением со стороны Езекии, за что он и был вскоре наказан (BT, Санхедрин, 12a-12b; Берахот, 10b; ИT, Недарим, 6.13¹⁴). Очевидно, дата «второго месяца» является основной проблемой рассказа (стт. 2-5,13,15) и важным элементом предания, использованного Летописцем¹⁵.

Другой интересный момент – это реакция жителей бывшего Северного царства на призыв царя отпраздновать Пасху в Иерусалиме. Над послами Езекии смеялись и издевались, не принимая их всерьез. И хотя некоторые из северян откликнулись и пришли в Иерусалим, такая отрицательная реакция людей совершенно неожиданна. И скорее всего, если бы Летописец просто выдумал всю историю, то он не стал бы придумывать данный пассаж. Судя по всему, эти детали, отражают исторический прецедент, лежащий в основе всего рассказа¹⁶. К тому же, исходя из археологических данных, после разрушения Израильского царства многие из его жителей действительно переселились в Иудею и Иерусалим. Археология также подтверждает историчность итогового события праздника Пасхи – когда воодушевленный народ, отправившись после окончания празднования из Иерусалима, стал уничтожать многочисленные святилища по всей Иудее (2 Пар. 31:1)¹⁷.

«В последние двадцать-тридцать лет Хроники оказались среди самых изучаемых библейских книг».

Таким образом, в основе данного повествования лежат достоверные элементы древнего предания, использованного Летописцем. Однако наличие у автора внебиблейских источников или преданий не дает оснований считать все его повествование достоверным от начала до конца. Он как и любой древний историк, смотрел в прошлое из перспективы своего настоящего. Поэтому он оценивал прошлые события через призму общественных интересов и ситуации периода Второго Храма. На протяжении всей истории Хроник мы встречаемся с обширными эпизодами, в которых Летописец изображает современную ему эпоху.

Как уже было замечено, большая часть дополнительного материала касается богослужения. И в этом отношении самой заметной особенностью Хроник в отличие от других библейских книг является упоминание о пении и игре на музыкальных инструментах во время жертвоприношений. Во всей Библии об этом существенном элементе богослужения кроме Хроник больше нигде не упоминается, даже в Книге Иезекииля.

Израильская исследовательница Сара Яфет считает невозможным точно определить, в какой степени эти детали отражают реальные богослужебные практики периода Второго Храма, а в какой это является собственным сочинением Летописца¹⁸. Однако, есть внебиблейское свидетельство в пользу существования музыкантов еще в монархический период. В сообщении ассирийского царя Синаххериба о нападении на Иудею есть список того, что он принял в качестве дани от Езекии. И среди прочего там говорится о музыкантах, как мужчинах, так и женщинах¹⁹.

Но, очевидно, здесь имеются ввиду царские придворные музыканты, не связанные с культом. И все-таки, если этот класс существовал до плена, то вполне закономерно, что после плена, когда не стало земного царя, пение и музыка стали использоваться в храме Царя небесного. Поэтому не может быть сомнений в том, что здесь и в других подобных эпизодах Хроник представлено не собственное видение Летописца, а отражена реальная традиция его эпохи²⁰.

Кроме того, необходимо отметить, что Летописец представляет музыкантов как исполняющих пророческое служение (см. напр. 1 Пар. 25:1-6; 2 Пар. 20:14). О них говорится как о «пророчествующих на лирах, псалтирях и кимвалах»²¹. По мнению Дилларда, это является свидетельством упадка пророческого служения в эпоху Летописца так, что оно стало ассоциироваться с храмовыми певцами и музыкантами. И автор Хроник, фактически, утверждает уже распространенное к тому времени отношение к ним как исполняющим пророческие обязанности²². Но, естественно, это лишь касалось их обязанности пения богодухновенных песнопений под музыкальное сопровождение.

И действительно в раввинистической литературе мы находим описания жертвоприношений в период Второго Храма, сопровождавшихся пением левитов, игрой на музыкальных инструментах и трублением в трубы. Так, при завершении церемонии ежедневной жертвы всесожжения, перед тем, как священник совершит последнее священное действие – возлияние вина на жертвенник – левитам давался знак, и они начинали петь. Пение делилось на несколько частей, между которыми священники по два раза трубили в трубы²³.

Однако Летописец, используя как историк древние предания и современные ему традиции, был также богословом и талантливым литератором. Он представлял свои богословские взгляды посредством различных литературных приемов. И во всей полноте его богословские идеи раскрываются в речах героев повествования.

В настоящее время принято считать, что все речи, имеющиеся в Хрониках, – пророческие, царские, священнические и другие²⁴, составлены самим автором. По словам Уильяма Шнидевинда, нет достаточных свидетельств использования Летописцем какого-либо письменного сборника для составления подобных пассажей²⁵. Кроме того, как утверждает Марк Тронтвейт, анализ использования речей в риторических целях в классической и древней ближневосточной литературе дал такие же результаты. Был открыт общий историографический метод создания речей и молитв, вложенных в уста главных персонажей для выражения взглядов автора²⁶.

Так, например, в послании Езекии к жителям бывшего Северного царства представлена одна из главных тем богословия Летописца, о немедленном воздаянии за грех. В тексте послания сказано: отцы и братья ваши были неверны Господу, и Он опустошил их страну, но вы покоритесь Господу и приходите в Его святилище... тогда братья и дети ваши вернутся в эту землю. Увлеченность Летописца идеями плена, возвращения и остатка выживших имела первостепенную важность для его поколения. Обращение ко Господу было важным условием восстановления государства (30:9)²⁷.

Адресатами здесь являются как Израиль, так и Иудея. Однако, в первую очередь обращение направлено к жителям севера, для которых ассирийская угроза стала страшной действительностью в 722 г. до Р.Х.

Послание делится на пять частей:

1. Если вы обратитесь к Нему, то и Он обратится к уцелевшим у вас (ст. 6b).
2. Так как они были неверны Ему, Он опустошил их страну (ст. 7)
3. Если вы покоритесь Ему, Он отвратит свой гнев (ст. 8).
4. Если вы обратитесь к Нему, ваши изгнанники возвратятся в эту страну (ст. 9а).
5. Он не отвернется от вас, если вы обратитесь к Нему (ст. 9b)²⁸.

Эти части тесно переплетены друг с другом. 1 и 5 формируют внешние границы. Здесь можно видеть один из видов хиастического параллелизма, применяемого Летописцем: две фразы из 5 части переставлены таким образом, что последняя фраза всей композиции дословно совпадает с первой. Глагол (šûb) «возвращаться, обращаться» является главным связующим элементом (стт. 6b [2x], 8,9 [3x]) во всем тексте. И здесь можно заметить «игру слов»: в начале и конце письма особое значение придается этому глаголу и фонетически схожему с ним причастию (šôbîm) «пленившие». Вместе они представляют одно главное сообщение²⁹:

В начале сказано (ст. 6): «обратитесь (šūbū) ко Господу..., и Он обратиться (weyāšōb)...»

А в заключении (ст. 9): «Ибо, когда вы обратитесь (bešūbekem)..., то ваши братья... будут в милости у пленивших их (šobēhem) и возвратятся (lāšūb) в землю эту. Ибо Бог... не отвратит лица от вас, если вы обратитесь (tāšūbū) к Нему».

«Хроники нельзя относить к какому-либо одному из этих жанров. Хроники – это богословское произведение, написанное в форме древней историографии с применением различных литературных приемов».

Богословский смысл письма – призыв к покаянию с сильным элементом теодицеи (богооправдания). Письмо начинается общим призывом: «Обратитесь к Богу..., и Он обратится...». Богословским центром здесь является твердое признание правосудия Божия и ответственности людей за свою судьбу, что дает им возможность изменить ее: они «были неверны Господу... и Он предал их на опустошение... вы же покоритесь Господу³⁰... и служите Ему, и Он отвратит от вас пламень гнева Своего». Грех Cеверного царства определен здесь общим выражением: «они были неверны Господу». Что конкретно представляет собой эта неверность можно узнать из дальнейшего: «теперь не будьте упрямы... покоритесь Господу и приходите в святилище Его... и служите Господу, Богу Вашему». Таким образом, согласно Летописцу, оставление святилища Божия в Иерусалиме, т. е. Иерусалимского храма – это и есть грех неверности Израиля³¹.

В письме выражен основной богословский принцип Хроник (1 Пар. 28:9; 2 Пар. 7:14-22; 15:2) – Бог обретается теми, кто ищет Его, Он отвечает тем, кто обращается к Нему, и если они обратятся к Нему, то Он вернет их плененных родных на родину. Принцип основан на утверждении о том, что Бог «благой и милосердный»³², и Он «не отвратит лица от вас, если вы обратитесь к Нему» (30:9b)³³.

Итак, составляя речи своих героев, Летописец действовал как богослов и литератор, а не историк³⁴. Поэтому речи являются важным источником информации о его богословских воззрениях и литературных приемах.

Помимо создания речей, Летописец для утверждения своих богословских взглядов часто изменяет оригинальный текст Книг Царств. Так, например, согласно рассказу о Езекии в 4 Царств (4 Цар. 18:13), ассирийский царь Синаххериб во время похода на Иудею завоевал все ее укрепленные города. Но у Летописца он лишь намеревается это сделать (2 Пар. 32:1), и ни о каком захвате здесь речи нет. Тем не менее, разрушение ассирийцами множества иудейских городов в этот период подтверждается археологическими данными³⁵, а в Анналах Синаххериба дается даже точное число завоеванных городов – сорок шесть³⁶.

В чем же причина этих текстовых изменений? Как уже упоминалось, в Хрониках царь Езекия – это самый великий иудейский царь после Давида и Соломона. Говоря о нем, Летописец делает постоянные аллюзии на эпизоды из рассказов о первых двух израильских царях. Тем самым он выражает свою идею о том, что Езекия – это «второй Давид» и одновременно «второй Соломон». Поскольку он объединил разделенное государство вокруг Иерусалимского храма и, таким образом, восстановил Золотой Век Единой Монархии. Он с первых дней своего правления заботился о храме Яхве и его служителях, о правильном и регулярном совершении храмового богослужения. Другими словами, Езекия представлен здесь совершенным праведником, который «делал доброе, справедливое и истинное пред лицем Господа Бога своего» (2 Пар. 31:20). И согласно Летописцу, Бог не может наказать поражением царя, хранившего Ему верность всю свою жизнь. Поэтому все, что мы имеем в Хрониках – это лишь завоевательный «план Синаххериба». Летописец не мог допустить в своем рассказе упоминание о захвате врагом хоть какой-то части страны у праведного царя³⁷. В итоге, автор отклоняется от исторической истины в пользу сообщения, которое хотел донести до своих читателей.

Суть этого сообщения заключается в следующем: храм, храмовое богослужение и исполнение закона Яхве должны быть главным смыслом жизни всех членов послепленного иудейского сообщества, начиная с правителя. Только в таком случае они будут святым народом и смогут жить в благополучии и процветании.

Итак, в этом кратком тексте была сделана попытка показать на конкретных примерах, что священный автор Хроник был одновременно богословом, талантливым литератором и профессиональным историком своего времени. Он писал для иудеев, живших в послепленный период восстановления Израиля. С одной стороны, он рассказывал о прошлых событиях, облекая их в формы современной ему эпохи. С другой стороны, посредством своей истории он хотел представить идеальную картину жизни иудейского общества. Когда все поселившиеся на земле Израиля, направляют свои жизненные силы на угождение Богу, исполняя Его заповеди, регулярно участвуя в общественных богослужениях и заботясь о храме и его служителях. Одним словом, история Летописца укрепляет связь между прошлым и настоящим, заявляя о преемственности, существующей между ними в религии и истории Израиля.

Текст был опубликован в сборнике материалов VII совместного симпозиума восточноевропейских и западных исследователей Нового Завета «История и теология в евангельских повествованиях». На портале воспроизводится с незначительными изменениями.