Что такое ересь

В первое воскресенье Великого Поста в византийской богослужебной традиции, унаследованной славянскими Церквами, принято возглашать анафемы «на всякую ересь». Священные каноны не признаю крещения еретиков (Апост. 46 и 68) и даже запрещают с ними совместную молитву (Апост. 65). Этот факт становится источником больших спекуляций на тему «молитвы с еретиками» и признания совершаемых у них таинств в руках уклонившихся от единства с вселенским Православием церковных общин. Разные «старостильники», «истинно-православные», «катакомбные» и прочие, им же несть числа общины размахивают апостольскими канонами как революционеры «призывами к восстанию» против действующей власти.

Но обоснованы ли утверждения отделившихся от церковного общения раскольнических лидеров? Действительно ли каноны говорят, к примеру, о ситуации, существующей между нами и католиками? Или между православными и «несторианскими» или «монофизитскими» общинами? Чтобы ответить на этот вопрос мы, во-первых, рассмотрим, что называется «ересью» в новозаветных текстах, а затем — в раннехристианских письменных памятниках (Иустин, Ириней, Епифаний). Рассмотрим вопрос о непризнании Крещения согласно свидетельствам самого радикального отца Церкви в этом вопросе — Киприана Карфагенского, а затем рассмотрим 1-й канон Василия Великого. И только после этого подведем итог.

I. Ересь в новозаветных текстах

Большинство комментаторов Нового Завета обращают внимание на следующие примеры использования слова «ересь»:

1. «Надлежит быть и разномыслиям [αἱρέσεις] между вами, дабы открылись между вами искусные» (1Кор 11:19). Здесь ересь — внутреннее брожение, состояние разномыслия, споров, дискуссии. Это — признак любого живого организма.

2. Этому вроде бы соответствует упоминание о «фарисейской ереси» в Деян. 15:5. Здесь ересь = «школа», но может иметь и значение «секта».

3. Первосвященник Анания называет учение Павла «назорейской ересью» [τῆς τῶν ναζωραίον αἱρέσεως] (Деян. 24:5). Из этого видно, что это слово имеет явно негативные коннотации. И Павел недоволен тем, что его учение называют ересью (Деян. 24:14).

4. «Еретика, после первого и второго вразумления, отвращайся, зная, что таковой развратился и грешит, будучи самоосужден» (Тит 3:10-11). И здесь для Павла еретик — это человек, которого надо отсечь от общения с верующими. Т.е. ересь уже обрела закончено негативное содержание.

Приведенные выше примеры все же говорят, что ересь понималась как умозрительное явление, нечто связанное с доктриной, с какими-то внутренними богословскими спорами. Однако следующие примеры однозначно невозможно интерпретировать как разногласия умозрительного порядка:

5. Перечисляя «дела плоти», Павел в длинном списке действительно плотских поступков ставит и ереси: «Дела плоти известны. Это прелюбодеяние, блуд, нечистота, непотребство, идолослужение, волшебство, вражда, ссоры, зависть, гнев, распри, разногласия, ереси, ненависть, убийства, пьянство, бесчинство и тому подобное. Уверяю вас, как и прежде уверял, что поступающие так Царствия Божия не наследуют» (Гал 5:19-21). Каким образом умозрительное заблуждение (т.е. скорее гордыня ума) попала в список плотских грехов? Как увидим далее, тому были свои причины.

6. «Были и лжепророки в народе, как и у вас будут лжеучители, которые введут пагубные ереси [αἱρέσεις] и, отвергая искупившего [ἀγοράσαντα] их Владыку, навлекут сами на себя скорую погибель. И многие последуют их разврату, и через них путь истины будет в поношении. И из любостяжания будут уловлять вас льстивыми словами; суд им давно готов, и погибель их не дремлет» (2Пет. 2:1-3). Но какие это ереси? Может, это спорные метафизические теории? Нет! После приведенного вступления автор послания подробно расписывает поведение и «путь» этих ересей:

«…а наипаче тех, которые идут вслед скверных похотей плоти, презирают начальства, дерзки, своевольны и не страшатся злословить высших, тогда как и ангелы, превосходя их крепостью и силою, не произносят на них пред Господом укоризненного суда. Они, как бессловесные животные, водимые природою, рожденные на уловление и истребление, злословя то, чего не понимают, в растлении своем истребятся. Они получат возмездие за беззаконие, ибо они полагают удовольствие во вседневной роскоши; срамники и осквернители, они наслаждаются обманами своими, пиршествуя с вами. Глаза у них исполнены любострастия и непрестанного греха; они прельщают неутвержденные души; сердце их приучено к любостяжанию: это сыны проклятия. Оставив прямой путь, они заблудились, идя по следам Валаама, сына Восорова, который возлюбил мзду неправедную, но был обличен в своем беззаконии: бессловесная ослица, проговорив человеческим голосом, остановила безумие пророка. Это безводные источники, облака и мглы, гонимые бурею: им приготовлен мрак вечной тьмы. Ибо, произнося надутое пустословие, они уловляют в плотские похоти и разврат тех, которые едва отстали от находящихся в заблуждении. Обещают им свободу, будучи сами рабы тления; ибо, кто кем побежден, тот тому и раб. Ибо если, избегнув скверн мира чрез познание Господа и Спасителя нашего Иисуса Христа, опять запутываются в них и побеждаются ими, то последнее бывает для таковых хуже первого. Лучше бы им не познать пути правды, нежели, познав, возвратиться назад от преданной им святой заповеди. Но с ними случается по верной пословице: пес возвращается на свою блевотину, и: вымытая свинья [идет] валяться в грязи» (2Пет. 2:10-22).

Какие черты ереси мы видим, согласно цитированному тексту?

1. Это однозначно христианские течения, точнее — претендующие на принадлежность к христианству. Это видно из ст. 20: они, в числе прочих, приняли благодать Христа, очистились, но предпочли осквернить свое христианство непотребным образом жизни.

2. Из ст.1 можно допустить, что они отвергают искупительный характер страданий Господа. (3). Они ведут аморальный образ жизни, считая это нормой. Все три перечисленные характеристики были свойственны некоторым течениям гностицизма, зародившегося еще при жизни первого поколения христиан[1].

Итак, ереси, с которыми имеет дело автор 2Пет., имеют явно морально-поведенческий окрас и отрицают спасительный (искупительный) характер подвига Христа.

3. Аналогично обстоят дела и в тексте соборного послания Иуды Иаковлева (его текст почти полностью повторяет 2Пет. 2, хотя и не употребляет слово «ересь»). «Вере, однажды преданной святым» (Иуд. 3) противостоит не какая-то отвеченная доктрина, но именно «путь», которым идут указанные нечестивые. Иаков упомянул, что это люди, «обращающие благодать Бога нашего в [повод к] распутству и отвергающиеся единого Владыки Бога и Господа нашего Иисуса Христа», т.е. снова наличествует определенная умозрительная база. Скорее всего, идет речь о пресловутых «гностиках», отвергавших единство Божества и единство Искупителя Христа. Но доктрина «гностиков» всегда была результатом их нравственно-этических и поведенческих установок. Судя по словам Иуд. и 2Пет., речь идет о нравственном релятивизме в области половой этики, проще говоря — о разврате (включая половые извращения), чем и отличались многие гностические секты, предлагающие себя в качестве примера «свободы от закона». 

Это всё говорит нам о том, что понятие «ересь» полисемантично не только в новозаветных текстах, но даже в устах одного и того же автора (апостола Павла). Несомненно, в основе поведения лежит определенное мировоззрение, т.е. ересь, прежде всего, умозрительное понятие. Но это не просто отвлеченно-умозрительное («чистая метафизика»). Ереси, с которыми имеют дело первые христиане — это мировоззренческие парадигмы, постулирующие аморальный образ жизни.

II. Еретики в доникейский период: христианские авторы и гностические тексты

Зародившийся в апостольское время ранний гностицизм впоследствии развился во всей его «красе». Из трактатов христианских апологетов II века мы знаем, что представители этого движения претендовали на христианское имя, но, разумеется, подлинное апостольское христианство не могло узнать черты апостольского Благовестия в жизни и в мировоззрении представителей гностицизма, а особенно — в их «литургическом» культе.

Иустин Философ, перечислив гностические школы Симона мага, Карпократа, Меандра, а так же Маркиона Синопского, говорит: «Все вышедшие от таких людей, как я сказал, называются христианами, точно так же, как и между философами те, которые несогласны в своих учениях, носят на себе общее наименование, взятое от философии. Делаются ли у них те гнусные дела, которые носятся в народе, как-то: загашение светильников, взаимное совокупление и ядение человеческого мяса, не знаю; но знаю, что вы их не гоните и не убиваете, по крайней мере, за их учение»[2]. «Они и христианами себя называют подобно тому, как язычники надписывают имя Божие на идолах, и участвуют в беззаконных и безбожных обрядах. Некоторые из них называются Маркианами, иные Валентинианами, другие Василидианами, а иные Сатурнилианами, или другим именем, каждый получая название от основателя своего учения, подобно тому как каждый из тех, кто считает себя философом, как я сказал в начале, находит нужным носить имя того философского учения, которому он следует, от отца школы»[3].

«Перейду же в самую глубину смертоносного о них сказания (ибо разное у них учение об их удовольствии): во-первых, жен своих имеют они общими, и если приходит какой гость, держащийся того же с ними догмата, то у них есть знак у мужчин к женщинам и у женщин к мужчинам, — именно, протягивают руку для пожатия и снизу ладони производят прикосновением какое-то щекотание, давая тем знать, что прибывший одного с ними исповедания. После сего, уже зная друг друга, тотчас обращаются к угощению; и хотя бедны, предлагают обильные яства мясные и вина; по окончании сего пиршества, когда жилы от пресыщения, так сказать, станут полны, предаются неистовству похоти <…> Не постыжусь сказать о том, что не стыдятся они делать, дабы всеми способами произвести дрожь у слышавших, какие срамные дела совершаются у них — по совокуплении в блудной страсти, сверх этого простирают хулу свою на небо: приняв женщину, истечения от мужского органа на собственной руке муж ставит в отрицание небу — на руке имея нечистоту, так молится. Раздражающие стратиотики и гностики дуют на эту руку, делая подношение Отцу и говоря: –— приносим Тебе это приношение — тело Христово. И таким образом едят это, имея долю в общем безобразии и говоря: "сие есть тело Христово и сие есть пасха, чрез страдание наши тела, и страсть Христова принуждает к согласию". Таким же образом и с женщиной: когда настает время освобождения крови, месячную кровь нечистоты собирают и, получив таким образом, едят сообща. И говорят: "сие есть кровь Христова"»[4].

Долгое время критика считала это «святоотеческой ложью», целью которой было опорочить ненавистных Церкви гностиков. Но открытие аутентичных гностических текстов подтвердило, что среди «гностиков» были и такие движения, которые практиковали эти мерзости. См. следующие гностические источники: Книга Иеу (Codex Brucianus, 100); Евангелия Иуды (Codex Tchakos, 33-34); Свидетельство Истины (NHC IX: 3); Пистис София (147 / NHC). Стоит ли сомневаться в том, что Церковь никогда бы не признала такое «причастие» и, разумеется, такое «крещение»? Так и Киприан Карфагенский писал: «Что же мы скажем о крещении, …при котором не было ни знамения Троицы, ни законного и церковного вопроса?»[5].

Но даже в тех течениях, которые не имели порочной репутации или, как минимум, не содержали в своей литургической практике аморальных ритуалов, существовали такие догматические различия, которые делали невозможным признание их «таинств». В частности, манихеи, как и гностики аскетического направления, отрицали не только искупительный подвиг Христа, но и вообще Творца мира и саму материю. В частности, они не только не могли благословлять материю (воду, елей, вино, хлеб), но они прямо проклинали ее. «Чада праздности манихеи, сами не трудящиеся и поедающие приготовляемое трудящимися. Приносящих им снеди принимают они с веселым видом и вместо благословений проклинают их. Ибо когда какой-либо неразумный человек принесет что-нибудь им, то говорит (манихей): "немного за дверьми постой, и я благословлю тебя", а сам, взявши в руки хлеб (как признались в том обратившиеся из них), говорит манихей хлебу: "Я тебя не сотворил", — и произносит проклятие на Высочайшего, и клянет Сотворившего, и таким образом ест сотворенное. Если ненавидишь снеди, то зачем с веселым видом смотришь на принесшего их? Если благодаришь принесшего, то зачем произносишь хулу на Бога, Который сотворил и уготовал снеди? Потом говорит: "Я тебя не сеял, пусть будет посеян тот, кто тебя сеял. Я тебя не жал серпом, пусть будет пожат тот, кто жал тебя. Я на огне не пек тебя, пусть испечен будет тот, кто пек тебя". Хорошее воздаяние благодарности!»[6]. Разумеется, Церковь, совершающая благословение Хлеба и Чаши Евхаристии, не могли ни участвовать в манихейских «службах», ни им позволить принимать участие в своем служении. Да и как могло быть это совместное участие в общем «ритуале»? Как могли манихеи сказать «аминь» на благословение Церкви над хлебом и как христиане могли сказать «аминь» в ответ на манихейское проклятие хлеба и всей материи?

Так же «таинства» гностицизма были элементами магии. Вот пример «крещения» у гностиков: «Менандр, преемник Симона Волхва, оказался вторым орудием диавола, и не хуже первого Он был тоже самарянин; поднявшись, как учитель, до вершин чародейного искусства, он еще больше удивлял своими фокусами, говоря, что он спаситель, посланный для спасения людей откуда-то свыше, из области незримых эонов. Он учил, что никто даже из ангелов, создателей космоса, не может достичь совершенства, пока он опытно не познакомится с магией (sic), которой он, Менандр, обучает, и от него не примет крещения»[7].

Резюмируя, можно выделить следующие черты гностических движений:

1. Отрицание Единого Бога, Творца неба и земли, и злословие Ветхого Завета — той религии, носителем которой и был сам Мессия Нового Завета — Иисус. Злом гностики считали не проявление своеволия разумно-свободными существами (ангелами и людьми), а некое субстанциально-персонализированное начало, которое обладает бытием «параллельно» с Богом Истинным. При этом изрекались жуткие хулы на Ветхий Завет (который считался заветом «злого бога») и делались попытки само христианство оторвать от библейских корней.
2. Дело Христа, Его лицо и все, что лежит в основе христианства (включая Крест и Воскресение Христа, наше Крещение, Евхаристию), в этих ересях понималось «иначе». Сама материя объявлялась творением «злого бога», а потому плоть и вещественный мир подвергались отрицанию.
3. Магия вместо литургии, т.к. контакт с «духами», однозначно считающимися падшими силами с точки зрения христианства.
4. Аморальный образ жизни, который был не просто проявлением человеческой слабости, но в некоторых течениях был частью мистерии («причастие» спермой и менструальной кровью).

Совместная молитва может быть только при условии исповедания общей «крещальной веры» в Троицу и во Христа Спасителя, Воплощенного Бога Слова. Этого-то общего фундамента и не было у христиан с «гностиками». Там принципиально иная вера. Простейший вопрос: как могут вместе молиться христиане, считающие Бога, открывавшегося в Ветхом Завете, Истинным Богом и Христа — истинным Мессией этого Завета, и гностики, считающие этого Бога — «злым началом», «диаволом» и т.д.? К кому они будут возносить общие молитвы? Христиане в воззвании «Отче наш» обращаются к Богу, говорившему в Законе и пророках, а «гностики» считают ветхозаветных праведников пророками дьявола. Как возможна тут общая молитва?

III. Киприан Карфагенский: ригоризм, которому не стоит подражать

Однако было бы ошибочно думать, что внутри христианства не было других движений — которые бы, с одной стороны, не принадлежали этосу и узусу гностицизма, а с другой — не находились бы по тем или иным причинам в конфликте с той или иной Поместной Церковью. Напротив, почти вся история Церкви до ее вхождения «в имперскую фазу» — это история локальных конфликтов и споров. Но при этом спорящие стороны, даже прерывая евхаристическое общение друг с другом, не считали друг друга совершенно чуждыми христианству и вполне обосновано признавали друг в друге полноту Церкви. Примеров таких конфликтов масса. Это и «изолированное» существование Иерусалимской «Церкви обрезанных» (реально после 70 г. н.э. расположившейся в Петре, т. е. в границах Эдома)[8]. Это была «Церковь апостола Иакова, брата Господа», она не оказала какое-либо заметное влияние на историю Церкви, она не входила в общение с Церквами за пределами Иудеи (или они не входили в общение с Нею), но они признавали друг друга частью христианства. Другой яркий пример — это конфликт в III в. между Александрией и Палестинскими Церквами из-за Оригена: осужденный у себя в Александрии учитель нашел не только гостеприимный прием у архиепископа Кесарии Палестинской и епископа Иерусалимского, но еще и получил от одного из них пресвитерскую хиротонию. Епископы Александрии и Палестины прервали общение друг с другом, но не считали, что та или иная сторона утратила право называться Церковью. Таким же был раскол антипап в Риме Ипполита (ок. 218-235 гг) Новациана (прибл. 200-245 гг): Отделявшиеся от официального епископа Рима клирики с альтернативным епископом выдвигали в том числе и некоторые вероучительные вопросы. Ипполит решил, будто Папа Зефирин (ок. 198-217) стал уклоняться в ересь модализма (что отчасти было правдой, но это было результатом невежества Зеферина как и его преемника — Каликста I), Ипполит отделился от него и создал свою общину. Усилило его оппозиционные настроения избрание папой Каликста, и он продолжал оставаться антипапой при папах Урбане и Понтиане. Но никто из них не предполагал, что разделяющие их вопросы настолько важны, что лишают одну из сторон права носить имя христиан. В этих условиях в аналогичной ситуации внутреннего раскола оказался Киприан, епископ Карфагенский, имевший своим «антипапой» Новата. Но Киприан впал в радикализм. «Киприан, пастырь Карфагенской епархии, первый из людей того времени решил, что следует принимать не иначе, как очистив сначала от заблуждений "банею водной". Стефан же, считавший, что не следует вводить ничего нового, нарушающего обычаи, издревле укрепившийся, пришел в негодование» [Евсевий. Церковная История, 7:3]. Киприан стал отрицать не только те крещения, которые совершены не во Имя Отца и Сына и Святого Духа (с этим ведь никто не спорил), но и крещения, совершенные в тех структурах церковных, которые от полноты канонической Церкви отделяли только административные вопросы или споры, не касавшиеся основ нашей Веры. В дальнейшем Церковь не пошла по пути, предложенному Киприаном Карфагенским, хотя и вынуждена была на словах декларировать верность этому священномученику. Однако его пример оказался роковым для истории Церкви, о чем скажем далее более подробно. Но заметим, что ни Киприан, ни те, с кем он спорило, не прилагали понятие «ересь» к тем движениям, с которыми разрывали общение и даже анафематствовали.

IV. Апостольские каноны

Только в свете всего сказанного выше мы можем правильно понять апостольские правила, на которые ссылаются наши регористы! Действительно, «апостольские правила» предают отлучению не только солитургисающих, но и просто молящихся с еретиками. Удивительно, что до сего дня никто не обратил внимания на то, о каких еретиках идет речь в апостольских правилах.

«Епископ, или пресвитер, или диакон, с еретиками молившийся токмо, да будет отлучен. Если же позволит им совершать что-либо, как служителям церкви; да будет извержен» [Правило 45].

«Епископа или пресвитера, принявших крещение или жертву еретиков, повелеваем извергать. Ибо не может быть согласия у Христа с Велиаром /сатаной/; или общего у верного с неверным» [Правило 46].

«Епископ или пресвитер, если имеющего истинное крещение вновь окрестит, или окрещенного нечестивыми вновь не окрестит; да будет извержен, как осмеивающий крести и смерть Господню, и не различающий священников от несвященников» [Правило 46].

«Если кто из клира, или мирянин, в синагогу иудейскую или еретическую войдет помолиться: да будет и от чина священного извергнут, и отлучен от общения церковного» [Правило 65].

«Если кто, епископ, или пресвитер, или диакон, примет от кого-нибудь второе рукоположение: да будет извержен из священного чина и он, и рукоположенный, если только не будет известно достоверно, что [рукоположенный] от еретиков имеет рукоположение. Ибо [ни] крещеным, или рукоположенным от таких, ни верными, ни служителями церкви быть невозможно» [Правило 68].

Эти правила кажутся нам столь суровыми и «относящимися прямо к нашей ситуации» с экуменическими молитвами христиан разных конфессий. На самом деле все не так однозначно. Во-первых, мы снова должны обратиться к контексту, а значит, уточнить место и среду появления этих «апостольских» правил. Только поняв время и место их появления, мы сможем понять, о каких еретиках идет речь.

Итак, «апостольские» правила неизвестны церковной древности. На них не ссылаются ни на I, ни на II, ни на III Вселенских Соборах. Судя по упоминанию поста Четыредесятницы [Правило 69] и зарождающегося института первенства [Правило 34], их кодификация восходит к концу III в. [Функ относит кодификацию к 380 г[9], но это очень спорно]. Член-корреспондент Императорской Санкт-Петербургской Академии наук, православный историк канонического права профессор А. С. Павлов считал, что «Правила святых апостолов»" составлены во второй половине IV века антиохийским клириком, и созданы позднее «Апостольских постановлений», последние служили источником для первых; другим источником для написания «Правил святых апостолов», пишет он же, были правила Антиохийского собора 341 года[10]. Решение Константинопольского Собора 394 г. под председательством Нектария Константинопольского подкрепляет себя ремаркой «как и апостольскими правилами установлено». Но так как в каноне собора нет ни прямой цитаты, ни номера апостольского правила, то скорее всего здесь речь идет просто о «правиле» в широком смысле этого слова. Впервые эти правила (как корпус) упомянуты в эпистолярном наследии блаженного учителя Восточной Церкви Феодорита, епископа Кирского (Антиохийский диоцез). Причем, еще Кирилл Александрийский отрицал авторитет упоминаемых Феодоритом правил, и лишь с IV ВС можно говорить о распространении «апостольских правил» на всю Церковь. Итак, «Каноны Святых Апостолов» являются локальным преданием Церкви в Сирии (где они впервые и упомянуты). Разумеется, мы не собираемся отрицать «апостольского ядра» в этих канонах. Скорее всего, епископы Антиохи имели какой-то пласт «апостольского предания» по каноническим вопросам — сначала в устной форме, а затем кодифицированных и претерпевших несколько редакций. Последние, разумеется, тоже вершились «в духе» апостольского предания. Мы не можем установить точно время кодификации, но мы можем точно указать место рождения этого корпуса: Сирия!

Отсюда мы приходим ко второму вопросу: Какие ереси были издревле известны Сирийской Церкви? Может, там жил Лютер? Или может там в III веке поселились «злые латиняне»? Нет! Именно Сирия была колыбелью самых ярых врагов Христианства, рядившихся в его одежду. Речь снова идет о все том же «лжеименном гнозисе», о котором было говорено выше. Но однозначно, что эти правила не распространяются на тех раскольников и «еретиков», которые появились позже и стали отличаться от всего того, с чем в качестве «ереси» имели дело составители Правил.

Все приведенные выше апостольские правила должны читаться в контексте вот этих двух:

«Если кто, епископ или пресвитер, крестит не по Господню учреждению во Отца и Сына и Святого Духа, но в трех безначальных, или в трех сынов, или в трех утешителей: да будет извержен» [Правило 49].

«Если кто, епископ или пресвитер, совершит не три погружения единого тайнодействия, но одно погружение, даваемое в смерть Господню, да будет извержен. Ибо не говорил Господь: в смерть мою крестите, но: идя, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа» [Правило 50].

Эти (вместе с предыдущими, а не в отрыве от них) и составляют условия для признания Крещения: Крещение, совершенное Церковью — это Крещение во Имя Отца и Сына и Святаго Духа, совершенное в три погружения.

Итак, на основании корпуса приведенных правил, в которых действительно отражается апостольский принцип отношения к иноверцам, не имеющих с нами веры в Единого Истинного Бога в Троице и отвергающих библейские основы веры и подлинное Крещение, нельзя выносить какое-либо суждение относительно христианских Церквей с апостольским преемством веры и служения. Сюда относятся Церковь Рима, всевозможные нехалкидониты. И сюда же — на «первом уровне» — относятся традиционные протестантские деноминации лютеран, англикан, реформатов, которые хотя и не имеют священства, но имеют Крещение. Мы должно четко и ясно понимать, что кодификаторы «апостольских канонов» не имели дела с расколом внутри христианского мира.

Итак, отражают эти правила апостольские принципы? Да!

Говорят эти правила о непризнании иноверцев, даже когда последние рядятся в христианскую символику? Да!

К кому изначально были применимы конкретные правила апостолов, приведенные выше, о непризнании крещения и священства? Разумеется, к парахристианским сектам «гностиков», т. к. других «еретиков» Церковь Сирии в те времена не знала.

Применимы ли эти правила для формирования нашего отношения к римским католикам, лютеранам, армянам и другим христианским течениям, имеющих веру евангельскую и Крещение именем Троицы? Нет! Не про них говорят Апостольские Каноны. Даже если мы строго признаем их еретиками, это еретики иного уровня, неизвестные в апостольскую эпоху и в постапостольский период ранней Церкви[11].

V. Дионисий Александрийский

Прекрасной иллюстрацией 46-го, 47-го и 49-го апостольских канонов является ситуация, описанная у Дионисия Александрийского в его 5-м письме (Ксисту, епископу Римскому):

«В обществе братьев был человек, которого считали давним христианином; он был среди братьев до моего посвящения и, думаю, даже до поставления блаженного Иракла. Как-то он оказался рядом с готовыми креститься, выслушал вопросы им и ответы их, подошел ко мне, рыдая и оплакивая себя, упал мне в ноги и клятвенно объявил, что крещение, принятое им от еретиков, совсем иное, что с настоящим Крещением оно не имеет ничего общего, ибо исполнено нечестия и хулы. Он говорил, что вся душа его проникнута скорбью, что он не смеет поднять глаза к Богу, ибо начал он с кощунственных слов и обрядов; поэтому он просил очистить его очищением самым чистым, принять его и приобщить к благодати. Я не отважился на это, сказав ему, что многолетнего общения с Церковью для этого достаточно: он присутствовал при Евхаристии, вместе со всеми произносил «Аминь», подходил к престолу, протягивал руки для принятия Святого Хлеба, получал его, в течение долгого времени приобщался Тела и Крови Господа нашего. Я не дерзаю начинать сначала. Я велел ему ободриться, с твердой верой и доброй надеждой приступать к Святыне. Он плакал, не переставая, весь дрожа, подходил к престолу и, несмотря на приглашение, с трудом присутствовал на службе»[12].

Из описанного мы видим ясно следующее:

1. Крещение еретиков имело свой, отличающийся радикально не по форме только, но по содержанию, ритуал.
2. Ритуал этот выражал совершенно иные догматические истины.

В приведенном примере вопрос упирается не в то, что крестящий неправо верует (на чем постоянно акцентируют внимание современные «не в меру православные»), а на том, что сам ритуал (обряд) содержит в себе формы литургического исповедания ереси. Т. е. вопрос о признании или непризнании крещения еретиков является вопросом исповедания веры, совершенной в ритуале, а вовсе не вопрос веры совершителя ритуала. Спрашивается: Какое «еретическое» учение содержится в славянском требнике Московского Патриархата или других Церквей «World Orthodoxy»? Даже если те или иные епископы канонического Православия верят превратно или (как высокопарно заявляют наши оппоненты) «вообще ни во что не верят», это к таинству не имеет отношения, потому что епископ или пресвитер крестит, рукополагает или совершает Евхаристию не личной «своей» верой, а верой Церкви, которую он публично провозглашает в таинстве. А может что-то «жутко еретическое» присутствует в крещальном вероисповедании современных раскольнических самопровозглашенных автокефалий в Украине, Македонии или Черногории? Откройте чинопоследования и убедитесь, что все они идентичны. Логика раскола состоит именно в том, что раскольники сместили акцент в вопросе о действительности таинств и спутали два разных канонических вопроса: вопрос о действительности таинств и вопрос о законности пребывания в сане человека, который совершает все «по чину Церкви», но при этом не скрывает своего «несогласия с Церковью». Первый вопрос (о действительности таинств) упирается только в контекст исповедания веры, полагающегося при совершении таинства. Если при совершении таинства Церкви даже еретически мудрствующий иерарх или иерей не требуют совершать исповедания присущей им лично ереси, то их тайнодействия являются полноценным и актуальным тайнодействием Церкви (если эти иерархи-еретики по какой-то причине остаются иерархами Церкви). Второй вопрос упирается в поиск средств и методов удаления от служения того иерарха, который пребывает, говоря языком о. А. Шмемана, «в состоянии духовной шизофрении»: с одной стороны он совершает Таинства Церкви согласно ее чину, с другой стороны — за пределами таинства выражает несогласие с той доктриной, которая выражается в таинствах. Например, не верит в телесное воскресение Христа или же отрицает истинность Евхаристии как причастия Телу и Крови Христа, понимая ее исключительно как «аллегорию и знак». Если его «личная ересь» не вставлена в ритуал / литургический обряд, то она (ересь) не может осквернить Таинство или сделать его недействительным. Чтобы достичь последнего результата, к примеру, касательно Евхаристии, исповедующий протестантские взгляды священник должен перейти к протестантской практике совершения обряда Евхаристии — тогда можно будет говорить о недействительности его служения. Но это, разумеется, не говорит о том, что признание Таинства, священнодействованного руками еретичествующего иерея, «полагает печать молчания» на уста паствы. Вовсе нет! Должен быть внутренний протест против озвученной когда-либо пастырем ереси. Но этот внутренний протест не может перерастать в отрицание таинств. А «не в меру ревностным» блюстителям догматической чистоты напомним те же самые апостольски правила: «Епископ или пресвитер, если имеющего истинное крещение вновь окрестит, …да будет извержен, как осмеивающий крест и смерть Господню» (АП 67). Крещение, которое исповедает веру в Троицу и имеет один и тот же ритуал и у раскольников, и канонических православных, остается идентичным и истинным и не может быть повторенным ни при каких условиях.

VI. Афанасий Великий

Афанасий Великий, будучи недавно крещенным отроком, «играл» на реке Ниле с еще не крещенными оглашенными детьми. Он, Афанасий, взял на себя роль «епископа», других крещенных детей взял в «клирики», и они все вместе крестили оглашенных. В это время по берегу реки прогуливался Александр Александрийский, увидел, подозвал, расспросил, узнал обо всем. Тогда «Александр тщательно расспросил их всех, что говорили и делали священнодействовавшие в игре, и что говорили в ответ оглашенные дети, и какое учение приняли. Удостоверившись, что крестившими соблюдено в точности все церковное чиноположение, Александр вместе с бывшими при нем пресвитерами рассудил, что детей, однажды в простоте удостоившихся получить божественную благодать Крещения, снова крестить не следует. А вот все прочее, что могут совершать только посвященные тайноводители, сам Александр совершил над ними» [Sozom.II,17]. Думаю, ни у кого не вызовет сомнения, что под оговоркой «все прочее» имелось ввиду Таинство Миропомазания.

Для нас эта история принципиально важна и мы должны обратит внимание на следующие нюансы:

1. Александр изучает только литургическую формулу обряда и предшествующую ему формулу исповедания Веры.
2. Крещение совершенное мирянами, таким образом, признается действительным и несомненным.
3. И это, увы, разнится с тем, чему учит Василий Великий: «Миряне не имеют власти крестить… поэтому приходящих к Церкви крещенных мирянами древние повелевали вновь очищать истинным церковным Крещением» [Basil.Magnus.Can.I]. Неведомо откуда Василий взял это «древнее» повеление — скорее всего, был наслышан о Киприане Карфагенском, которого он (Василий) ставил довольно высоко, ну или по крайней мере, был вынужден делать вид, что «ставит высоко», чтобы не раздражать радикальных консерваторов.

При этом остается открытым вопрос о том, какой Символ Веры читал сам Василий Великий перед своим крещением от рук Диания Кесарио-Каппадокийского: Дианий для своей Церкви подписал два Символа — так называемый «Лукиановский» (Антиохия 341 г.) и одну из Сирмийских формул нач. 350-х гг. Но однозначно не Никейский! И то, что впоследствии сам Василий стал «верным никейцем» не отменяет того факта, что оглашение (т. е. наставление в Вере) и таинство Крещения он принял из рук епископа одного из антиникейских направлений. А это значит, что сам Василий Великий не прошел бы «проверку» у современных старостильников, катакомбиков и прочих «самых истинных» «православных зилотов»: они бы скорее всего потребовали от него вновь креститься.

VII. Василий Великий

Ценность 1-го канона (из его послания к Амфилохию Иконийскому) — в том, что он четко устанавливает три состояния отдаленности от полноты общения с Церковью, причем, проводит четкую границу между каждым из состояний:

1. Еретики — это те, кто «вне ограды», т.к. у них повреждено само Крещение, совершаемое не во имя Отца и Сына и Святаго Духа (а, к примеру, у пепузиан-монтанистов, «во Имя Отца и Сына и Монтана и Прискиллы»). Запечатленная Крещением вера в Троицу и во Христа-Спасителя, Воскресшего из мертвых —– это «порог», переступив который, человек оказывается в Церкви.

2. Раскольники — это те, кто имеют спорные мнения по ряду вопросов (например, о порядке покаяния или о том, совершать ли Евхаристию только на воде или на вине с водой). Кафары, идропарасты, энкратиты и апотактиты — по современным меркам их смело можно зачислять в еретики, но ВВ их зачисляет в раскольники, хотя они спорят по «вероучительным вопросам». Но принципиально важно, что все раскольники — не вне Церкви, а именно, как уже переступившие порог Крещения, внутри Тела Церкви сеют соблазны. ВВ четко заявляет, что «раскольники не чужды Кафолической Церкви». Итак, расколы — это не нарушение единства послушания и любви (как у нас сейчас трактуют), а вполне себе вероучительные споры, но в отличие от ересей — это споры не за оградой Церкви, а внутри нее. Всех раскольников принимаем через Миропомазание. Раскольники для ВВ — не лица, нарушившие административный порядок, а имеющие расхождение с полнотой Церкви в тех вопросах, в которых на практике проявляется действие и сила Духа Святаго. Это вопросы о покаянии, к примеру. Поскольку это сфера практической жизни, а не отвлеченного умозрения, а практическая жизнь и есть поле действия даров Духа, данных нам в Миропомазании и — для священников — в даре Священства, то «расхождения во мнении» с Церковью по этому вопросу, порождая неверную практику, ведет к оскудению Духа в христианском сообществе раскольников.

Для Василия Великого еретики — это те, кто вне ограды Церкви, а «ограда Церкви» — это вера в Троицу и в Воскресение Христа, исповеданная в Крещении во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Все, кто получили эту веру и это Таинство — уже в ограде Церкви. Потому Василий не называл «еретиками» даже последователей Аполлинария Лаодикийского, который вел внутренний спор в Церкви о способе соединения во Христе Божественного и человеческого естеств. Все то, что мы сегодня называет «ересями», для Василия было не спором вне ограды Церкви, а как раз напротив — внутренним спором в ограде Христовой, а потому учиняющие эти споры — не еретики, а раскольники. По самой этимологии слова «раскол» мы видим, что речь идет о каком-то внутреннем процессе, который будоражит Церковь изнутри. Раскол — это не отпадение от Церкви, а внутренняя дестабилизация в живом организме.

3. Самочинное сборище – это то, что мы сегодня называем «расколами». В классификации ВВ самочинная церковная структура — самая «безобидная» степень отчуждения, а потому из нее всех принимают только через покаяние, а «находящиеся в церковных степенях приемлются в тот же чин». Отметим, что по классификатору святителя Василия, все современные «самопровозглашенные автокефалии» (Украина, Македония и Черногория) — это даже не раскольники, а именно «самочинные сборища». Поэтому ничем не оправданной является практика «перекрещивания» приходящих «оттуда» к нам[13].

VIII. Деформация понятия «ересь» в постарианской истории

Итак, выше мы видели, что «ересями» изначально считались только движения гностического толка, который, во-первых, дуалистичны (т.е. отрицают, что Бог библейского Откровения, Творец мира — одно и то же Лицо с Богом Спасителем), а во-вторых, их мистическая практика сопряжена с аморальным поведением и магией. Затем в этот список добавили появлявшихся ранних антитринитариев — тех, кто отрицал крещение и веру в Троицу.

Но уже с эпохи Вселенских Соборов мы видим как «расширяются» границы смысла слова «ересь»: В него стали включать всех, кого осудили на Вселенских Соборах. И тут мы имеем один нюанс, который почти все, изучающие историю Церкви, упускают из вида: различие Церкви с теми, кого она квалифицировала как «еретиков» в доникейскую эпоху были различиями относительно предмета веры: В Кого мы веруем и как себя ведем? Тогда как различия между еретиками, появившимися в эпоху Вселенских Соборов – это в основном различия касательно интерпретации одного и того же Предмета Веры (все ариане, несториане, монофизисты верят вместе с православными в Одного и Того же Бога). Все споры велись вокруг качеств Субъекта нашей веры, причем, определения качеств давались языком неоплатонической философии. Чаще всего это были споры вокруг экзегетики одного и того же источника (цитат из Священного Писания), т.е. эти еретики однозначно находились в одном пространстве с православными. Видимо понимая этот нюанс новых ересей, Вселенские Соборы сделали и другую важную поправку: Они перестали на всех еретиков распространять одно и то же правило о принятии их через крещение. Да и государственные законы не ставили знака равенства между «всеми еретиками». 30 мая 428 года император Феодосий II издает указ, воспрещавший арианам, македонианам и аполлинаристам иметь церкви в городах, а новацианам и савватианам — возобновлять или чинить существующие у них церкви; любые молитвенные собрания во всех землях римской империи запрещены евномианам, валентинианам, гидропарастатам, монтанистам и другим; и наконец — манихеям, «которые дошли до последней крайности нечестия, должны быть изгоняемы отовсюду и подвергаемы жестоким казням».

Вот подробное расписание 95-го канона Трулльского Собора:

1. Через оглашение и Крещение принимаем: «манихеев, валентиниан, маркионитов и им подобных еретиков», включая пакликан (они же богомилы), т.е. представителей доникейских гностических движений. Так же антитринитариев «евномиан, единократным погруженипем крещающихся, и монтанистов, именуемых здесь фригами, и савеллиан, держащихся мнения о сыноотечестве».
2. Через миропомазание принимаем «ариан, македониан, наватиан, именующих себя чистыми и лучшими, четырнадцатидневников, или тетрадитов, и апполинаристов».
3. Через рукописное осуждение ереси принимаем несториан и различные ветви монофизитства: «Несториане же должны творить рукописания и предавать анафеме ересь свою, и Нестория, и Евтиха, и Диоскора, и Севира, и прочих начальников таковых ересей, и их единомышленников, и все вышепоказанные ереси. И после этого да приемлют святое причащение». Т.е. эти последние ереси, осужденные III, IV, V, VI Вселенскими Соборами, принимаются без совершения над ними какого-либо сакраментального ритуала — только после того, как они возгласят и подпишут анафему на осужденное учение. Вся полнота Таинств в их Церквах признается, а потому от них требуют только прочтения «правильной» вероисповедной формулы. Итак, хотя вселенские соборы и расширили смысловой диапазон для понятия «ересь», но они же дали, скажем так, «табель о рангах ересей», и указали, что ереси по степени отдаления от полноты Церкви могут отличаться друг от друга.

К сожалению, на практике иерархи забыли эти важные решения Вселенских Соборов и стали следовать принципу Киприана Карфагенского (его радикализм стал заразительным) и все, кого отметили в списках как «еретиков», перекрещивали. Это позорные страницы истории наших Церквей. Можно найти множество примеров, как Поместные Соборы Ортодоксальных Церквей принимают решение о перекрещивании «несториан» (т. е. христиан Церкви Востока), разных ветвей монофизитства (к примеру, армян), а затем и латинян (хотя официально учение Церкви Рима не было осуждено ни одним Вселенским Собором, но, несомненно, сегодня является общепринятой рецепция этого осуждения всеми Церквами Православного мира).

IX. О природе раскола

Важным дополнением ко всему сказанному является вопрос, который задала мне одна собеседница в «Живом Журнале», важность которого — в остроте постановки:

«А существует ли раскол тогда? Что представляет собою раскол, если есть единство на уровне Крещения?».

Но именно потому и существует раскол, что есть общее — единое крещение. Если нет общего, то и раскалывать нечего! У нас нет «раскола» с буддистами или мусульманами, а вот между теми, кто имеет единое Крещение, происходит либо единение, либо раскол. Т.е. феномен раскола предполагает a priori некую реальную и неистребимую онтологическую общность. Раскол может быть в семье, в государстве, но не может быть раскола между двумя государствами или двумя семьями (если между ними нет кровного родства). Между ними может быть ситуация конфликта, прекращения общения, но и без этого общения они представляют собою онтологическое целое, замкнутое на себе. Т.е. при прекращении общения с другой семьей семья не теряет «онтологическую часть себя». Аналогично и в межгосударственных вопросах. Раскол же в сущности есть внутренний конфликт, который бессилен истребить наличное онтологическое единство. И это уточнение просто необходимо принимать во внимание при разговоре о других христианских конфессиях.

Выводы

1. Ересью в новозаветных текстах именуются не сами по себе «метафизические доктрины», а мировоззренческие установки, связанные с практическим поведением — прежде всего в сексуальной этике. Конкретно для апостольского времени речь идет о зарождающемся «гностицизме» с его сексуальной распущенностью.
2. «Сакраментальная» жизнь гностических движений представляла собою оргиастический культ, где в «таинстве» использовались выделения мочеполовой системы человека. Разумеется, такое Церковь могла признать только сатанинской пародией на истинное служение.
3. Когда Церковь вышла из эпохи гностицистической агрессии (к III в.), появились антитринитарные доктрины, которые в самом формуляре Таинства Крещения хотя уже и не допускали сексуальных практик, но крестили не во Имя Отца и Сына и Святого Духа и имели другие, радикально отличающиеся от веры Церкви вероучительные тезисы. Отметим, что в решении о непризнании какого-либо крещения вопрос ставился не о том, как и во что верит и что проповедует совершитель Таинства, а о том, какая вера отражена в формуляре таинства!
4. С представителями гностицизма не могло быть общей молитвы не только потому что они в чем-то заблуждаются, но прежде всего потому, что субъект молитвы — разный. Гностицизм представлял собою дуалистическое движение, а потому отвергали Единственного Творца «видимых и невидимых миров». Гностицизм считал «Демиурга» падшей силой, силой зла, а Христианство отрицает, что зло может что-то творить. Зло может только разрушать, а потому дьявол, сатана никак не может быть творцом мира. Именно поэтому когда Христиане в своих ежедневных молитвах славословили Творца мироздания, представители гностицизма не смогли бы участвовать в этой молитве. Так же и наоборот: в гностических движениях в ритуалах содержалась хула на Творца мира. Как мог христианин сказать «аминь» в ответ на проклятия, которыми в ритуалах гностицизма подвергали Творца мира?
5. Руководствуясь апостольскими правилами и канонами Вселенских Соборов, нет основания строго осуждать участие современных традиционных христианских конфессий в совместной молитве, если в содержание этой молитвы не входит нечто принципиально несовместимое с верой одной из сторон.
6. Наконец, если следовать строго библейскому критерию, то сегодня еретиками являются не те, кто спорит о Чистилище или Filioque, а те, кто отрицают человеческое достоинство с момента зачатия человека и оправдывают или «допускают» аборты, лабораторные опыты над зародышем человека; те, кто оправдывают ЛГБТ+ и пытаются найти в Церкви для легального существования в ней сексуальных извращений. И то, что сегодня Церковь ведет формальную борьбу с уже давно умершими ересями, но не обращает никакого внимания на внутренние брожения по самым актуальным вопросам и неспособна очистить свои священные недра от инородных для нее элементов, все это свидетельствует о глубоком серьезном внутреннем кризисе церковного самосознания.

Литература и аббревиатуры

Творения святых отцов в русском переводе маркируются по внутреннему делению в тексте (глава, параграф, стих), а сами тексты цитируются по Интернет-публикации на ресурсе «Азбука.ру» // URL: https://azbyka.ru/otechnik (23.03.2021)

* * *

Funk 1891 = Funk F.X. Apostolischen Konstitutionen. Verlag von Wilhelm Bader, 1891

Клеон 2001 = Клеон Л. Роджерс-Мл.; Клеон Л. Роджерс III. Новый лингвистический и экзегетический ключ к греческому тексту Нового Завета. – СПб «Библия для всех», 2001.

Павлов 1902 = Павлов А.С. Курс церковного права. Сергиев Посад, 1902.

Поснов 1917 = Поснов М.Э., проф. Гностицизм II в. и победа Христианской Церкви над ним. – К. 1917; Брюссель, «Жизнь с Богом» 1991.

[1] Более подробно можно ознакомится с историей гностицизма в Поснов 1917.

[2] Иустин. Трифон, 26.

[3] Иустин. Трифон, 35.

[4] Епифаний. Панарион, 26:4-5

[5] Киприан. Письмо 61, к Помпею против письма Стефана о крещении еретиков

[6] Кирилл Иерус. Огласит., 6:32

[7] Евсевий. ИЦ III: 26 (1-2).

[8] Евсевий. ЦИ, III:35; IV:5(1-4)                                                                                             

[9] Funk 1891, 374.

[10] Павлов 1902, 49.

[11] «Ересь! Это слово авторы апостольских правил в III веке (несмотря на свое более архаичное название, этот текст все же не из апостольского века, а из третьего столетия христианской истории) вспомянули, глядя на современных им гностиков. У гностиков общего с христианской ортодоксией было лишь 10 % взглядов. Но 99 % тезисов католиков едины с нашей ортодоксией. Точно ли отцы III века, если бы знали об одном проценте католического "своеобразия", обозначили бы его тем же словом, что и гностиков, и призвали бы к такому же карантину?» (Кураев. В чем причины неудачи не-собора? // Лента.ру Июль 2016)

[12] Евсевий. ИЦ VII:9.

[13] К счастью (для других Церквей) и к сожалению (для нас), эта практика присутствует только в РПЦ, т.к. сербы принимают приходящих из македонского и черногорского раскола «в сущем сане».