Как археология решила спор о национальности Иисуса Христа

Константин Неклюдов

Мозаика Христос Пантократор. Южная галерея собора Святой Софии, Константинополь
Источник: Framepool Stock Footage

Археология Галилеи и «третий поиск исторического Иисуса»

Доклад посвящен роли археологии в реконструкции ситуации в Галилее I в., важной для понимания контекста проповеди Иисуса Христа, – вопроса, который является одним из центральных в направлении исследований, которое в историографии принято называть «третий поиск исторического Иисуса». Вопрос о критериях аутентичности выходит за рамки нашей темы. Основное внимание уделяется ее вкладу в решение вопросов: об (1) этно-религиозной идентичности галилеян раннеримского времени и (2) о социально-экономической ситуации в Галилее, о чем ранее судили только на основании свидетельств письменных источников.

Роль археологии в реконструкции контекстов событий библейской истории известна и неоспорима с самого начала формирования европейской новозаветной библеистики как историко-филологической науки. Вопрос о ближайшем историческом контексте, знание которого необходимо для интерпретации евангельской истории, считался здесь одним из важнейших. Что касается археологии, то нужно отметить, что археология именно Галилеи – дисциплина, сложившаяся в новозаветной библеистике только в последние три десятилетия, которая, однако, уже позволившая скорректировать ряд представлений о галилейском контексте проповеди Иисуса Христа

Еще в «доархеологический» период дискуссий, возникают два конкурирующих образа Галилеи: с одной стороны, она считалась полуязыческой землей со смешанным населением, с другой – областью, населенной людьми с иудейской идентичностью. В пользу каждой из позиций приводился ряд «классических аргументов»¹.

О «Галилее языческой», как контексте, во многом определившем универсалистскую проповедь Иисуса Христа², должны свидетельствовать следующие события и процессы: (1) территория Галилеи и в Едином царстве X в. до н.э. никогда полностью не принадлежала израильтянам³; (2) смешанность ее населения – следствие ассирийской политики депортаций в конце VIII в. до н.э.⁴, а также того, что (3) послепленное восстановление общины ограничилось только Иерусалимом и его окрестностями; (4) в дальнейшем сохранялись экономические и политические предпосылки привлечения иностранных управленцев и развития иностранного землевладения⁵; (5) существенным образом на это должна была повлиять географическая открытость территории и возможность контактировать со всем средиземноморским миром⁶. (6) Одним из важнейших аргументов у сторонников этой позиции считалось сообщение 1 Макк о событии эвакуации евреев из Галилеи Симоном Маккавеем (1 Макк 5. 15–23)⁷. (7) Кроме того, считалось, что что демографические предпосылки для заметной колонизации Галилеи из Иудеи при Аристобуле отсутствовали из-за больших потерь населения в ходе маккавейских войн⁸. (8) Наконец, на эллинизацию должна была повлиять политика строительства городов при Ироде Великом и, особенно, при его сыне, тетрархе Антипе⁹. (9) Что касается образа иудаизма в этой полуязыческой земле, то часто ссылались на свидетельства раввинистической традиции об особенности религиозности галилеян: это ам-хаарец, простонародье, толком не знающее Закона¹⁰. Классической цитатой здесь были слова Иоханана бен Заккая «Галилея, Галилея, ты ненавидишь Тору!»¹¹.

«У археологов есть основания для пересмотра прежнего представления о "крестьянах" Галилеи как о едином социальном классе людей, находящихся на грани нищеты и в то же время сохраняющем традиционные израильские представления о справедливой жизни».

В пользу второй позиции (представлена в работах нем. библеиста Альбрехта Альта¹²) должно говорить то, что: (1) ассирийцами был депортирован только верхний класс и ремесленники, во фрагментах анналов Тиглатпаллассара III упоминается лишь несколько сотен пленников¹³; (2) события маккавейской войны ограничились только западными окраинами Галилеи и побережьем, а эвакуированы не все евреи, источники говорят об их присутствии здесь и до хасмонейского завоевания¹⁴; (3) здесь не было альтернативного иерусалимскому религиозного культа¹⁵; (4) нет признаков усиления эллинизации и при римлянах: города восстанавливаются только на периферии Галилеи, галилеяне поддерживают борьбу последних представителей хасмонейской династии против иродиан¹⁶. Уже Альт делает вывод, что галилеяне времени Иисуса были потомками древних северных израильтян. (5) Об иудейской религиозности галилеян свидетельствуют события: разрушение дворца Ирода Антипы зилотами¹⁷, изготовление здесь масла, которым пользовались евреи Кесарии¹⁸; упоминается приношение галилеянами десятины¹⁹, паломничества в Иерусалим²⁰, участие в массовых беспорядках после смерти Ирода Великого²¹.

Только благодаря введению в научный оборот нового (археологического) материала, многие аргументы и выводы конкурирующих позиций пришлось скорректировать или вообще отвергнуть.

Помимо вопроса об этно-религиозной идентичности галилеян, одним из центральных вопросов в «доархеологический» период дискуссий был вопрос о нестабильной социально-экономической ситуации, на которую должны указывать «разбойничья война», после смерти Ирода Великого, в результате которой был разрушен Сепфорис; восстание Иуды Галилеянина после снятия Архелая против налогообложения (восстание в Иудее)²², а также восстание под руководством его сыновей Симона и Иакова также возможно против римского налогообложения²³.

Итак, интерес к исторической ситуации в Галилее очевиден на этом этапе изучения контекста евангельских событий в Галилее, но если рассматривать историографию вопроса о галилейском контексте с учетом принятых в западной историографии этапов «поиска исторического Иисуса» (1-й и 2-й поиски, «бультмановская пауза» между ними), то очевидно, что такой интерес в этих реконструкциях по разным причинам не возникает²⁴.

От прежних «поисков» «третий», начавшийся в 80-х гг. XX в., отличается очевидным интересом к Галилее. Этот интерес определен, прежде всего, особенностью методологии этих исследований, существенным образом отличающейся от методологии прежних подходов. В «третьем поиске» помимо историко-филологических методов заметное место получают методы социологии, сравнительной антропологии, а с 80-90-х гг. – данные археологии Галилеи²⁵. Этот подход, по сравнению с периодом «второго поиска», сильно отличается своим представлением об иудаизме Второго храма. Если во «втором» в качестве контекста возникновения первоначального христианства рассматривался единый иудаизм, как он реконструировался по раввинистическим источникам, то в «третьем поиске» подчеркивается содержательный плюрализм и региональные особенности иудаизма (помимо иудейского выделяются также самарянский, а иногда и галилейский²⁶). Здесь апелляцией к образу Галилеи исследователи часто обосновывают или опровергают свои исторические реконструкции, и, таким образом, «третий поиск исторического Иисуса» часто становился «поиском исторической Галилеи»²⁷.

Можно назвать целый ряд имен современных исследователей, которые внесли заметный вклад в изучение этого вопроса в последние 2 десятилетия: Эрик М. Мейерс, Шон Фрейн, Ричард Хорсли, Джонатан Рид, Марк Ченси, Мортен Йенсен, Юрген Цангенберг и другие.

При том, что центральное значение в «третьем поиске» получает вопрос именно об иудейской контекстуализации движения последователей Иисуса Христа, в историографии становится очевидным, что «галилейский аргумент» начинает играть роль также у сторонников так называемой «кинической гипотезы», согласно которой этическое содержание благовестия Иисуса можно понять в рамках того, что известно о простонародной нравственной философии киников и их образе жизни²⁸.

Храм в Мицпе Йаммим

Интерес к галилейским реалиям здесь можно показать на примере работ 2 американских исследователей: Бертона Мэка²⁹ и Джона. Д. Кроссана³⁰. Анализ исторических реконструкций обоих авторов выходит за рамки темы доклада, поэтому ограничимся только обозначением роли галилейского аргумента в их работах. В первом случае — это интерес к Галилее как историко-религиозному контексту, в котором возникает движение первых последователей Иисуса Христа. У Кроссана – это интерес к социально-экономической ситуации в Галилее I в., особенностями которой он во многом также объясняет причины возникновения этого движения. «Галилейский аргумент» Мэка состоит в том, что он локализует здесь первый, самый ранний, «сапиенциальный» слой источника логий³¹ (о нем речь была в предыдущем докладе) и рассматривает его как источник, свидетельствующий о менталитете галилеян этого времени (обращение к общине не раскаявшегося Израиля, основные темы: бедность, ученичество, ненасилие и др.). Только здесь, в Галилее, по мнению Мэка, можно было представить такое неэсхатологическое представление о Боге, потому что Галилея это: «земля смешанного народа», «нейтральная территория», находившаяся под сильным эллинистическим влиянием таких центров как Гадара, Скифополь, а в самой Галилее – Сепфорис³². Этот образ Галилеи, полученный Мэком на основании выше названных аргументов, в свете уже известных на то время археологических материалов, представляется устаревшим.

Особенность «галилейского аргумента» у Кроссана определена его интересом к социально-экономической ситуации в Галилее, но прежде всего – в его методологии: своего рода интерпретационной матрицей, в рамках которой он понимает сообщения письменных источников и археологических материал, у него служит социально-антропологическая модель Ленского-Каутского³³. Во многом это заранее определяет его выводы. Так, Кроссан считает, что аграрная (ранняя Римская) империя черпает ресурсы из сельского хозяйства для осуществления 3 процессов, которые имеют место во всех провинциях: урбанизации, монетизации экономики и бюрократизации управления. Эти 3 процесса одновременно (в таком случае говорится о коммерциализации территории) неизбежно приводят к углублению социальной пропасти между местной аристократией и крестьянами, оказывающимися на грани выживания, и, как следствие, к усилению сопротивления крестьян, видевших в этой политике угрозу своему «традиционному сельскому укладу жизни»³⁴. В Галилее эта политика проводилась в интересах римлян руками правителя-клиента тетрарха Антипы. Само галилейское крестьянство в таком социологическом подходе представляется недифференцированным, единым классом, для которого справедливы выводы, сделанные на основании интерпретации сообщений источников в рамках социологической модели. Движение первых последователей Иисуса Христа в таком случае понимается как освободительное, направленное против угрозы традиционным религиозным ценностям деревенского уклады жизни со стороны имперских властей.

Археология

Современная археология не дает основания для подтверждения ни кинической гипотезы с ее аргументом об эллинизированной Галилее, ни тезиса о какой-то радикальной социальной напряженности в регионе. Раскопки, которые проводятся здесь с начала 80-х гг., уже позволяют сделать самые общие выводы об этно-религиозной идентичности галилеян раннеримского времени. Стало ясно, что они не являются потомками древних северных израильтян, но в основном это в третьем-четверном поколении потомки иудейских колонистов, переселившихся сюда при хасмонеях и иродианах. В пользу этого говорят следующие открытия: (1) в слоях конца VIII в. до н.э. на многих исследованных местах исчезает характерная для них в более ранний период керамика, и нет заметных следов обживания территории Галилеи в это время³⁵; (2) следы постепенного нового заселения региона прослеживаются только в конце персидского и в уже в эллинистическое время, а с хасмонейского периода – появляется много новых поселений с иудейской материальной культурой³⁶; (3) выделены маркёры, типичные для таких поселений: а) фрагменты каменных сосудов; б) миквы; в) отсутствие свиных костей ³⁷; г) остатки синагог (до 70 г.). (4) Языческая эпиграфика с момента прихода хасмонеев начинает исчезать³⁸. На основании этих данных на рубеже XX–XXI вв. специалисты окончательно отказались от гипотезы о языческой Галилее I в., но данные археологические аргументы не исключают возможности для вывода об определенном эллинистическом влиянии на образ жизни, но не на религиозность жителей Галилеи (можно говорить о хасмонейском варианте эллинизма³⁹).

«Только благодаря введению в научный оборот археологического материала, многие аргументы и выводы конкурирующих позиций пришлось скорректировать или вообще отвергнуть».

Археологи также сделали общие выводы о степени урбанизации, типах поселений и о социально-экономической ситуации в Галилее. Наиболее исследованы 3 больших города – столичные Сепфорис и Тивериада, а также Магдала. Оба столичных города по своим размерам и архитектуре были очень скромными в сравнении с ближайшими к Галилее эллинистическими центрами. Слои I в. сохранились очень плохо, этим временем датируются лишь немногие объекты⁴⁰ (в Сепфорисе: остатки дома с миквами на западном холме, театр (датировка спорная), акведук и некоторые другие объекты). Найденные в Сепфорисе фрагменты изделий из стекла, импортная керамика указывают на то, что у местной аристократии эллинистические представления о роскоши не вступали в противоречие с иудейской идентичностью⁴¹. На такую идентичность большинства населения города указывают найденные фрагменты каменных сосудов и миквы.

О еврейском населении Тивериады также свидетельствуют находки фрагментов каменных сосудов, но в отношении архитектуры город был похож на эллинистические (найдены: монументальные ворота, помещение с мозаичным полом в иродианском стиле⁴², возможно оставшееся от дворца Антипы, остатки стадиона⁴³, начальная стадия строительства театра и некоторые другие), в источниках также упоминаются некоторые типичные для эллинистических городов институты и должности⁴⁴; эпиграфические надписи содержат имена должностных лиц, предполагающие многонациональный состав тивериадской элиты.

Недавно окончательно раскрыт еще один большой город, Магдала, основанный еще при хасмонейском правителе Александре Яннае (103–76 г. до н.э.). Найдено несколько типичных для эллинистических городов архитектурных объектов («дом у источника»⁴⁵, прежде идентифицированный как «минисинагога»⁴⁶, остатки сети дорог, кардо и декуманусы, общественные термы, площадь (палестра или форум)). Для исследования жизни в регионе озера особенно интересен порт Магдалы, размеры которого позволяют предположить, что он служил перевалочным пунктом для дальнейшей транспортировки товаров в Сирию и Десятиградие. Найдены миквы, фрагменты каменных сосудов, остатки по крайней мере одной синагоги (до 70 г.)⁴⁷, каменная база, украшенная рельефами, один из которых с изображением меноры⁴⁸. Все это позволяет сделать вывод, что Магдала была частью средиземноморского мира в том, что касается ее жителей и городской архитектуры. Если искать неиудейское население в Галилее, то, скорее всего, его можно было найти только здесь.

Современные исследователи выделяют еще промежуточный между городами и многочисленными галилейскими деревнями тип поселений – «сельский город»⁴⁹, и этот тип важен для исследования контекста проповеди Иисуса Христа.

Материалы раскопок именно этих поселений позволили археологам сделать выводы о социально-экономических последствиях урбанизации Антипы: какие-либо признаки упадка экономической жизни в таких поселениях (как следствие эксплуатации городами окружающих территорий, на чем, например, настаивал Кроссан) отсутствуют, наоборот наблюдается расширение поселений и увеличение их общин⁵⁰. Об их росте, а также о некотором влиянии эллинистических представлений о жизни говорят находки богатых частных домов (в Йодфате⁵¹: стены некоторых домов украшены фресками во «втором помпеянском стиле», с цветной штукатуркой, а пол фресками) и общественных построек (в Гамле⁵²: базилика и синагога; в Капернауме: остатки синагоги I в. под византийской синагогой, остатки какого-то общественного здания на православном участке современного Капернаума, жилые инсулы, сближающие повеление с Сепфорисом и Тивериадой⁵³; в Хирбет-Кана⁵⁴: различные жилые и производственные зоны). Найдены предметы бытовой роскоши (например, в Йодфате многофитильный светильник и фрагменты прямоугольного стола из известняка).

От собственно деревень Галилеи I в. осталось очень мало археологического материала. Из многочисленных поселений этого типа хорошо раскопан только Эт-Тель⁵⁵ (возможно евангельская Вифсаида). Находки I в. в Назарете фрагментарны и плохо опубликованы⁵⁶. Интересно, что в Эт-Теле также найдено какое-то количество импортной керамики и изделий из стекла, так что деревенский мир озера также был открыт для импорта эллинистических товаров⁵⁷.

Остатки напольной иродианской мозаики

Раскопки городов, построенных по принципам эллинистического градостроительства, сельских еврейских городов и деревень говорят о росте и относительного благосостояния общин. Поэтому у археологов есть основания для пересмотра прежнего представления о «крестьянах» Галилеи как о едином социальном классе людей, находящихся на грани нищеты и в то же время сохраняющем традиционные израильские представления о справедливой жизни⁵⁸. Археологические данные, позволяющие судить о развитии торговли и производстве керамики в сельских центрах, а также предметы роскоши позволяют видеть в них уже не однородную группу (как считал Кроссан и другие), но социально дифференцированную в границах одного поселения.

Заметно, что экономика «сельских городов» и деревень ориентирована не только на поддержание минимального уровня жизни крестьян, но и на городские рынки⁵⁹. Раскопки в Кфар-Ханании, это деревенский производственный центр керамики, откуда она распространялась во многие другие места, в том числе по городским рынкам Галилеи, в Сепфорис и окрестные поселения. Ни одно изделие из Кфар-Ханании не датируется временем ранее основания Сепфориса и Тивериады, что указывает на их функцию в качестве рынков, а распространение изделий – на интенсивные экономические взаимодействия городских рынков и потребителей товаров в деревнях.

Заметен значительный рост населения в I в. до н.э. – I в. н.э. (заселенная площадь увеличивается на 50%, а население – в 2 раза)⁶⁰.

Итог

Археология показывает: (1) иудейскую идентичность галилеян I в., они потомки переселенцев из Иудеи, а не потомки северных израильтян; (2) не дает основания для вывода об антагонизме эллинистической и иудейской культур; (3) отсутствие тяжелых социально-экономических последствий урбанизации.

Текст был опубликован в сборнике VII Международной конференции Русской Православной Церкви «Современная библеистика и Предание Церкви».

1 Неклюдов К. В. Проблема Галилеи раннеримского времени как культурного и политического контекста провозвестия Иисуса (по материалам западной историографии XIX–XX вв.): Часть 1 // Христианское чтение. 2013. Т. 2. С. 133–169.

2 Bauer W. Jesus der Galiläer // Festgabe für Adolf Jülicher. Tübingen, 1927. S. 16–34; переиздано: Idem. Aufsätze und kleine Schriften / Hrsg. G. Strecker. Tübingen, 1967. S. 91–108; Bertram G. Der Hellenismus in der Urheimat des Evangeliums // Archiv für Religionswissenschaft. 1935. Bd. 32. S. 265–281; Grundmann W. Jesus der Galiläer und das Judentum. Leipzig, 1940, 1941².

3 Bertram. Der Hellenismus in der Urheimat des Evangeliums. 1935. S. 265, 267.

4 Schürer E. The History of the Jewish People in the Age of Jesus Christ (175 B.C.—A.D. 135) / Ed. G. Vermes F. Millar, M. Black. Edinburgh, 1973. Vol. 1. P. 277.

5 Grundmann. Jesus der Galiläer. 1940. S. 167; Bertram. Hellenismus. 1935. S. 270–271.

6 Bertram. Hellenismus. 1935. S. 276–277.

7 «И отправился Симон в Галилею и провел много сражений с язычниками и разбиты им язычники. Он преследовал их до ворот Птолемаиды… Также он взял с собою находившихся в Галилее и Арваттах [иудеев] с женами и детьми и со всем имением их и привел в Иудею с великой радостью» (1 Макк 5:21–23). См. Bauer. Jesus der Galiläer. 1967. S. 93; Grundmann. Jesus der Galiläer. 1940. S. 169.

8 Bauer. Jesus der Galiläer. 1967. S. 97; ср.: Grundmann. Jesus der Galiläer. 1940. S. 170–171.

9 Bertram. Hellenismus. 1935. S. 277–278; Grundmann. Jesus der Galiläer. 1940. S. 168.

10 Мишна, Недарим. 2, 4 (18b); Вавилонский Талмуд. Песахим _112b; _ср_.: _{Берахот} _43b;_Эрувин 53b.

11 Иерусалимский Талмуд. Шаббат. 16. 8/3 (15d).

12 Alt A. Galiläische Probleme // Palästinajahrbuch. 1937. Vol. 33. S. 52–88; 1938. Vol. 34. S. 80–93; 1939. Vol. 35. S. 64–82; 1940. 36. S. 78–92; статьи переизданы в Idem. Kleine Schriften zur Geschichte des Volkes Israel. Bd. 2. München, 1953. S. 363–435.

13 ANET. 283; Rost P. Die Keilschrifttexte Tiglat-Pilesers III nach den Papierabklatschen und Originalen des britischen Museums. Leipzig, 1893. Bd. 1. S. 38–39 (строки 227–235). Во фрагментах ассирийских анналов Тиглапалассара III названы галилейские Ханнатон и Мером и указано количество угнанных в плен: 625, 650, 656 и 13520 чел.

14 Основным аргументом сторонников этой гипотезы остается сообщение о походе Симона Маккавея для спасения евреев от уничтожения их язычниками (1 Макк 5:14–23); далее: (1) свобода, с которой хасмонейский военачальник Ионафан перемещался по Галилее (ок. 145 г. до н.э.), что объясняют его поддержкой местными жителями; (2) отсылка юного Александра Янная в Галилею для получения образования, приблизительно в кон. II в. до н.э. (Ios. Flav. Antiq. XIII 12. 1 (322–323)); (3) событие сражения армии Птолемея (Латира) с еврейским ополчением Шихина и Сепфориса ок. 103/2 г. до н.э. (Ibid. 12. 5 (337–338)) (4) на упоминание деятельности раввина Нитайи из Арбелы, относящееся, судя по всему, ко времени Иоанна Гиркана (II вв. до н.э.) (Мишна. Авот 1. 6–7).

15 Израильское святилище в Тель-Дане, разрушенное в VIII в. до н.э., в раннеэллинистическое время было перестроено. В IV–III в. до н.э. его опять начали посещать паломники, оставившие здесь много образцов вотивной керамики. Однако на языческую (синкретическую) идентичность посетителей указывают многочисленные антропо- и зооморфные керамические фигурки (см. Беляев Л. А. Дан, Тель // Православная энциклопедия. Т. 13. С. 719–723).

16 Alt. Galiläische Probleme. 1953. S. 419–422; Ios. Flav. De bell. II 18. 3–4; VII 8. 7; idem. Vita. 6; Ios. Flav. Antiq. XIV 5. 4; idem. De bell. I 8. 5.

17 Ios. Flav. Vita 65–66.

18 Ios. Flav. Vita 74–76.

19 Ios. Flav. Vita 63.

20 Ср.: Лк 13. 1.

21 Ios. Flav. De bell. II 1. 1–3.

22 Ios. Flav. De bell. II 1. 4–5.

23 idem. Antiq. XX 5. 2 (102).

24 В целом интерес к религиозному миру Галилеи уменьшился во 2-й половине XIX в. (в так называемом «первом (либеральном) поиске»), во многом, потому, что целью либеральных реконструкций жизни «исторического Иисуса» было опровержение выводов мифологической и тюбингенской школ протестантской экзегетики доказательством древности и достоверности документов, положенных в основу евангельских текстов (Ианнуарий (Ивлиев), архим. Исагогика (раздел о критических методах конца XIX – начала XX вв.) // Православная энциклопедия. 2011. Т. 27. С. 62–64). Общей тенденцией этих работ становится стремление подчеркнуть особенность нравственной проповеди Иисуса, универсальной по отношению к иудейскому партикуляризму, и отделить ее, таким образом, от иудейских корней. Развитие программы метода анализа форм (Р. Бультман, М. Дибелиус). С 20-30-х гг. XX в. климат для исследования исторического контекста проповеди Иисуса становится более неблагоприятным, по причине, как считалось, низкой исторической ценности источников (Лёзов С. В. История и герменевтика в изучении Нового Завета // Он же. Попытка понимания: Избранные работы. М.; СПб., 1999. С. 410-442; Reed J. L. Archaeology and the Galilean Jesus: A Re-examination of the Evidence. Harrisburg (Penn.), 2000). Начало нового этапа в исследованиях («Второй (или новый) поиск исторического Иисуса» связано с именем Эрнста Кеземана, который обосновал необходимость возвращения в круг обсуждаемых вопрос о возможности исторически достоверной реконструкции обстоятельств земной жизни Иисуса (Käsemann E. Das Problem des historischen Jesu // ZThK. 1954. Bd. 51. S. 125–153; = idem. Exegetische Versuche und Besinnungen. Gӧttingen, 1960. Bd. 1. S. 187–214). Вопрос о восстановлении хронологии служения Иисуса здесь уже не ставился, но реконструировались его общие характеристики и отличительные черты. Был разработан «критерий двойной несводимости» (Differenzkriterium), на основании которого исследователи стремились определить особенности содержания провозвестия Иисуса по отношению к религиозным представлениям иудаизма того времени, с одной стороны, и к тем, которые были созданы уже в первохристианской Церкви — с другой (Robinson J. M., Koester H. Trajectories Through Early Christianity. Philadelphia, 1971). Точной географической или социальной локализации искомого материала особого внимания в данном подходе не уделялось. Что касается Галилеи, то в общем принималось положение о ее эллинизации (о «смешанной расе галилеян» говорили Г. Борнкам и М. Дибелиус (Bornkamm. Jesus von Nazareth. Stuttgart, 1956; Dibelius M. Die Botschaft von Jesus Christus. Tübingen, 1935).

25 Очевидно, что такие подходы к евангельской истории (разделение земного Иисуса и Христа веры) чужд святоотеческим принципам понимания истории Иисуса (единство и достоверность Писания; Новый Завет — единственный источник по истории земной жизни Иисуса Христа) (Michoc V. How Did the Church Fathers Understand the History of Jesus? // Gospel Images of Jesus Christ in Church Tradition and in Biblical Scholarship Fifth International East-West Symposium of New Testament Scholars, Minsk, September 2 to 9, 2010 / Ed. Chr. Karakolis, K.-W. Niebuhr, S. Rogalsky. Tübingen, 2012. P. 114–152). Однако интерес к вопросу очевиден, и он ждет еще своего православного исследователя. На настоящий момент известна единственная статья, Харлампия Атмацидиса (Atmatzidis Ch. The Historical Jesus: State of Research and Methodological Questions from an Orthodox Perspective // Ibid. P. 65–91), который отмечает несколько аспектов «третьего поиска», которые могут быть полезны для православной науки. Это: (1) использование всех современных экзегетических методов, связанных с поисками (филологические, историко-критические, социологические и т.п.), что позволяет проследить формирование слоев предания в Евангелиях или допавловых традиции; (2) понимание роли опыта ранней Церкви (согласно «критерию характеристичности», согласно которому сохранялись прежде всего те традиции, которые были важны для церковных общин), ведущий к идентификации допасхального земного Иисуса с Христом веры; (3) близость этого подхода к церковной традиции борьбы с докетизмом (Ibid. P. 88–91).

26 Так, Дж. Клоппенборг отмечает, что «уже недостаточно сказать, что Иисус был иудеем, речь должна идти о том, чтобы более точно определить, какой вид иудаизма Иисус (или Q) представляет» (Kloppenborg J. S. Excavating Q: The History and Setting of the Sayings Gospel. Edinburgh, 2000. P. 437); об этом см.: Dunn J. D. G. Christianity in the Making. Bd. 1: Jesus Remembered. Grand Rapids; Cambridge, 2003. P. P. 255–311.

27 Freyne S. The Geography, Politics, and Economics of Galilee and the Quest for the Historical Jesus // Studying the Historical Jesus: Evaluations of the State of Current Research / Ed. B. Chilton. Leiden, 1994. P. 76. В отличие от «второго поиска» с его «критерием несводимости» в «третьем» принят «критерий подобия»: аутентичным может быть и то, что связывает Иисуса с иудаизмом (Theissen G., Winter D. Die Kriterienfrage in der Jesusforschung: Vom Differenzkriterium zum Plausibiblitätskriterium. Freiburg, 1997). О других критериях этого «поиска» см.: Ястребов Г. Г. «Третий поиск исторического Иисуса»: Кризис критериев достоверности // Страницы: Богословие. Культура. Образование. М., 2012. Т. 16. Вып. 4. С. 494–503.

28 Crossan J. D. The Historical Jesus: The Life of a Mediterranean Jewish Peasant. San Francisco, 1991. 554. Сходство и различия Иисуса и киников стремился продемонстрировать Джеральд Даунинг в своем собрании источников «Христос и киники» (Downing J. Christ and the Cynics: Jesus and Other Radical Preachers in the First-Century Tradition. Sheffield, 1988). В качестве обоснования гипотезы, указывали прежде всего на близость жанров евангельской традиции и литературы киников (апофтегмы); на сходства в практике самой проповеди: обращение к нищим (ср.: Лк 6. 20/Мф 5. 3); открытость по отношению ко всем социальным группам, даже самым маргинальным по общепринятым представлениям (трапезы с мытарями и грешниками, женщинами); социальная критика, радикальный эгалитаризм движения, отказ от всякой иерархии; проповедь странствующего учителя, и др.

29 Mack B. L. A Myth of Innocence: Mark and Christian Origins. Philadelphia, 1988; idem. The Lost Gospel: The Book of Q and Christian Origins. San Francisco, 1993

30 Crossan J. D. The Historical Jesus: The Life of a Mediterranean Jewish Peasant. San Francisco, 1991; idem. The Birth of Christianity: Discovering What Happened in the Years Immediately After the Execution of Jesus. Edinburgh, 1999.

31 К этому, самому раннему слою Дж. Клоппенборг относит: Q 6:20b–23b (блаженны нищие); 27–35 (о любви к врагам); 36–45 (о подаянии, «будьте милосердны, как Отец»); 46–49; Q 9:57–60 (61–62) (о следовании за Иисусом, «нищие имеют норы…»); 10:2–11, 16 (о жатве, послание апостолов на проповедь); Q 11:2–4 (молитва Господня); 9–13 (о прошении, «просите и дано будет…, стучите … и отворят»); Q 12:2–7 (нет ничего сокровенного); 11–12 (о гонениях в синагогах, Святой Дух научит, что отвечать); Q 12:22b–31 («не заботьтесь для души что есть, и для тела во что одеться…»); 33–34; (13:18–21?) («продавайте имение и давайте милостыню»); Q 13:24 («подвизайтесь войти в тесные врата»); 14:26–27 («Если кто приходит ко Мне и не возненавидит отца своего и матерь, жену и детей … и самой жизни своей, тот не может быть Моим учеником»); 17:33; 14:34–35.

32 Mack. A Myth of Innocence. 1988. P. 53–66.

33 Lensky G. E. Power and Privilege: A Theory of Social Stratification. New York, 1966; Kautsky J. H. The Politics of Aristocratic Empires. Chapel Hill, 1982. В синтезе, предложенном Кроссаном, эта модель должна показывать, как древнее аграрное общество сохраняет баланс между социальной солидарностью и конфликтом благодаря традиции, отражающей интересы как объединяющие античный город и деревню, так и характерные только для одной из сторон (Ленский), а в том, что касается классовой борьбы — демонстрирует ее усиление в ходе «коммерциализации» общества (урбанизации, монетизации и бюрократизации), разрушающих связывающие общество традиции (Каутский).

34 Crossan J. D. Context and Text in Historical Jesus Methodology // Handbook for the Study of the Historical Jesus. Vol. 1: How to Study the Historical Jesus / Ed. Holmén T., Porter, Stanley E. Leiden; Boston, 2011. P. 163 (цит. на стр. 166); ср.: idem. The Birth of Christianity. 1999. P. 153.

35 Gal Z. Lower Galilee during the Iron Age. Winona Lake, Ind. 1992; Frankel R. e. al. Settlement Dynamics and Regional Diversity in Ancient Upper Galilee: Archaeological Survey of Upper Galilee. Jerusalem, 2001.

36 Aviam M. The Hasmonaean Dynasty's Activities in the Galilee // Idem. Jews, Pagans and Christians in the Galilee: 25 Years of Archaeological Excavations and Surveys: Hellenistic to Byzantine Periods. Rochester, 2004. P. 41–50; Leibner U. Settlement and History in Hellenistic, Roman, and Byzantine Galilee. Tübingen, 2009.

37 Reed J. L. Archaeology and the Galilean Jesus: A Re-Examination of the Evidence. Harrisburg, Penn., 2000. 23–61, 100–128.

38 Chancey M. A. The Epigraphic Habit of Hellenistic and Roman Galilee // Religion, Ethnicity, and Identity in Ancient Galilee: A Region in Transition / Hrsg. J. Zangenberg. Tübingen, 2007. P. 94; idem. The Myth of a Gentile Galilee. Cambridge, 2002. P. 77, 90, 120–168; idem. Greco-Roman Culture and the Galilee of Jesus. Cambridge, 2005.

39 Zangenberg J. Jesus–Galiläa–Archäologie: Neue Forschungen zu einer Region im Wandel // Jesus und die Archäologie Galiläas / Ed. C. Claußen. Neukirchen-Vluyn, 2008. S. 7–38; idem. Jesus der Galiläer und die Archäologie: Beobachtungen zur Bedeutung der Archäologie für die historische Jesusforschung // Münchener Theologische Zeitschrift. 2013. Bd. 64. N. 2. S. 123–156.

40 Jensen H. M. Herod Antipas in Galilee: The Literary and Archaeological Sources on the Reign of Herod Antipas and its Socio-Economic Impact on Galilee. Tübingen, 2006, 2010². P. 126–186.

41 Meyers E. M. Sepphoris, City of Peace // The First Revolt: Archaeology, History, and Ideology / Ed. A. Berlin, A. Overman. L., 2002. P. 110–120.

42 Jensen M. H. Herod Antipas in Galilee : the literary and archaeological sources on the reign of Herod Antipas and its socio-economic impact on Galilee. Tübingen, 2006. P. 135–149; Hirschfeld Y., Galor K. M. New Excavations in Roman, Byzantine, and Early Islamic Tiberias // Religion, Ethnicity, and Identity in Ancient Galilee: A Region in Transition / Hg. J. Zangenberg. Tübingen, 2007. S. 207–229.

43 Ср.: Ios. Flav. Vita. 90–96, 331.

44 Ios. Flav. De bell. II 639–640; Vita 64, 169, 284, 300, 313, 381; De bell. II 639–640; Vita 64- 65, 69, De bell. II 599; Vita 134, 271, 278, 294; Vita 276–280; Antiq. XVIII 149.

45 Bonnie R., Richard J. Building D1 at Magdala Revisited in the Light of Public Fountain Architecture in the Late Hellenistic East // IEJ. 2012. Vol. 62. P. 71–88.

46 Ср.: Zangenberg J. Magdala am See Gennesaret Überlegungen zur sogenannten «mini-sinagoga» und einige andere Beobachtungen zum kulturellen Profil des Ortes in neutestamentlicher Zeit. Waltrop, 2001.

47 О синагоге Магдалы см.: Zangenberg J. Archaeological News from the Galilee: Tiberias, Magdala and Rural Galilee // Early Christianity. 2010. Vol. 1. N 3. P. 471–484, а также сообщение 2009 г. «One of the Oldest Synagogues in the World was Exposed at Migdal (9/13)»: http://www.antiquities.org.il/article_Item_eng.asp?sec_id=25&subj_id=240&id=1601&module_id=#as.

48 Aviam M. Zwischen Meer und See: Geschichte und Kultur Galiläas von Simon Makkabäus bis zu Flavius Josephus // Bauern, Fischer und Propheten: Galiläa zur Zeit Jesu / Hg. J. K. Zangenberg, J. Schröter. Darmstadt, 2010. S. 13–38, зд. 35–37; idem. The Decorated Stone from the Synagogue at Migdal: A Holistic Interpretation and a Glimpse into the Life of Galilean Jews at the Time of Jesus // NT. 2013. Vol. 55. N 3. P. 205–220.

49 Zangenberg. Jesus der Galiläer und die Archäologie. 2013. S. 145.

50 Jensen M. H. Herod Antipas in Galilee: The Literary and Archaeological Sources on the Reign of Herod Antipas and Its Socio-economic Impact on Galilee. Tübingen, 2006. 162–178.

51 Aviam M. Yodfat // NEAEHL. 2008. Vol. 5. P. 2076–2078.

52 Syon D. Gamla, City of Refuge // The First Jewish Revolt: Archaeology, History and Ideology / Ed. A. Berlin, J. A. Oveman. London; New York, 2002. P. 134–153.

53 Zangenberg. Jesus der Galiläer und die Archäologie. 2013. S. 146.

54 Edwards D. R. Khirbet Qana: From Jewish Village to Christian Pilgrim Site // The Roman and Byzantine Near East: Some Recent Archaeological Research / Ed. J. H. Humphrey. Portsmouth, 2002. P. 101–132.

55 О проблеме идентификации и др. см.: Kuhn H.-W. Betsaida und et-Tell in frührömischer Zeit: Historische, archäologische und philologische Probleme einer als Wirkungsstätte Jesu angenommenen Ortslage // ZNW. 2010. Bd. 101. N 1. S. 1–32; idem. Betsaida und et-Tell in frührömischer Zeit: Historische, archäologische und philologische Probleme einer als Wirkungsstätte Jesu angenommenen Ortslage: Teil 2 // Ibid. N 2. S. 174–203.

56 Reed J. L. Archaeology and the Galilean Jesus: A Re-Examination of the Evidence. Harrisburg (Penn.), 2000. P. 13l–132; об открытии остатков здания I в. до н.э. в 2009 г. ср. сообщение Израильского департамента древностей: «For the Very First Time: A Residential Building from the Time of Jesus was Exposed in the Heart of Nazareth (12/21/09)» http://www.antiquities.org.il/article_Item_eng.asp?sec_id=25&subj_id=240&id=1638&module_id=#as.

57 Former S. Die Keramik und Kleinfunde von Bethsaida-Julias am See Genesareth, Israel. Diss. München, 2008.

58 Overman J. A. Jesus of Galilee and the Historical Peasant // Archaeology and the Galilee: Texts and Contexts in the Graeco-Roman and Byzantine Periods / Ed. D. R. Edwards. Atlanta, 1997. P. 67–73; Mattila Sh. L. Jesus and the «Middle Peasants»?: Problematizing a Social-Scientific Concept // CBQ. 2010. Vol. 72. N 2. P. 291–313.

59 Jensen H. M. Rural Galilee and Rapid Changes: An Investigation of the Socio-Economic Dynamics and Developments in Roman Galilee // Biblica. 2012. Vol. 93/1. P. 58.

60 Leibner U. Settlement and History in Hellenistic, Roman, and Byzantine Galilee. Tübingen, 2009. P. 362-368. Aviam M. Introduction: Borders between Jews and Gentiles in the Galilee // Idem. Jews, Pagans and Christians in the Galilee: 25 Years of Archaeological Excavations and Surveys: Hellenistic to Byzantine Periods. Rochester, 2004. P. 14; Frankel R., Getzov N., Aviam M., Degani A., eds. Settlement Dynamics and Regional Diversity in Ancient Upper Galilee: Archaeological Survey of Upper Galilee. Jerusalem, 2001. P. 110–111. Ср.: Jensen. Herod Antipas in Galilee. 2006.