Глава 12 / 3. Еллины хотят видеть Иисуса
20Из пришедших на поклонение в праздник были некоторые Еллины. 21Они подошли к Филиппу, который был из Вифсаиды Галилейской, и просили его, говоря: господин! нам хочется видеть Иисуса. 22Филипп идет и говорит о том Андрею; и потом Андрей и Филипп сказывают о том Иисусу. 23Иисус же сказал им в ответ: пришел час прославиться Сыну Человеческому. 24Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное зерно, пав в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода.
«Из пришедших на поклонение в праздник были некоторые Еллины»
Филипп не впервые появляется в Евангелии от Иоанна в паре с Андреем[1]. В рассказе о насыщении пяти тысяч человек пятью хлебами Иисус спрашивал у Филиппа: «Где нам купить хлебов, чтобы их накормить?». Первый ответ пришел от Филиппа, второй от Андрея (Ин. 6:5–9). Тот факт, что Филипп в рассматриваемом эпизоде не обращается к Иисусу напрямую, а сообщает ему о просьбе Еллинов через Андрея, может объясняться близостью этих учеников, происходивших из одного города — Вифсаиды Галилейской (Ин. 1:44). По другому объяснению, Филипп обращается к Андрею, потому что тот был старше (по возрасту или по времени призвания)[2].
Кто здесь понимается под «Еллинами»? Как мы указывали выше, по мнению некоторых современных толкователей, в данном случае этим термином могли быть обозначены грекоязычные иудеи рассеяния[3], поскольку речь идет о Еллинах, «пришедших на поклонение в праздник», что вряд ли могло относиться к язычникам.
С другой стороны, данный термин в Новом Завете имеет вполне устойчивый смысл, указывая не столько на лиц, говорящих на греческом языке, будь то греки или иудеи, сколько на язычников. Именно так термин употребляется у апостола Павла. Ученые, придерживающиеся мнения, что в рассматриваемом эпизоде речь идет о язычниках, отмечают, что при таком понимании эпизод приобретает особую богословскую значимость, подчеркивая универсализм проповеди Иисуса, обращенной не только к иудеям, но и ко всему миру[4]. В этом случае рассказ о желании «Еллинов» видеть Иисуса становится в один ряд с теми местами из посланий апостола Павла, где миссионерское поле христианской Церкви делится на два сегмента — «Иудеев» и «Еллинов»:
Ибо я не стыжусь благовествования Христова, потому что оно есть сила Божия ко спасению всякому верующему, во-первых, Иудею, потом и Еллину (Рим. 1:16).
Скорбь и теснота всякой душе человека, делающего злое, во-первых, Иудея, потом и Еллина! Напротив, слава и честь и мир всякому, делающему доброе, во-первых, Иудею, потом и Еллину! (Рим. 2:9–10).
Итак, что же? имеем ли мы преимущество? Нисколько. Ибо мы уже доказали, что как Иудеи, так и Еллины, все под грехом (Рим. 3:9).
Здесь нет различия между Иудеем и Еллином, потому что один Господь у всех, богатый для всех, призывающих Его (Рим. 10:12).
Ибо и Иудеи требуют чудес, и Еллины ищут мудрости; а мы проповедуем Христа распятого, для Иудеев соблазн, а для Еллинов безумие, для самих же призванных, Иудеев и Еллинов, Христа, Божию силу и Божию премудрость (1 Кор. 1:22–24).
Не подавайте соблазна ни Иудеям, ни Еллинам, ни церкви Божией (1 Кор. 10:32).
Ибо все мы одним Духом крестились в одно тело, Иудеи или Еллины, рабы или свободные, и все напоены одним Духом (1 Кор. 12:13).
Универсализм в понимании значения Иисуса и Его дела, характерный для апостола Павла, был свойственен и Иоанну. С первых же строк своего Евангелия он говорит об Иисусе как Свете истинном, просвещающем «всякого человека, приходящего в мир». Это свет «в мире был, и мир через Него начал быть, и мир Его не познал» (Ин. 1:9–11). Термин «мир» (κόσμος) имеет универсальный смысл. В беседе с самарянкой Иисус назван «Спасителем мира» (Ин. 4:42), а не иудеев или иудеев вместе с самарянами.
В другом месте Евангелист приводит предсказание первосвященника Каиафы о том, «что Иисус умрет за народ, и не только за народ, но чтобы и рассеянных чад Божиих собрать воедино» (Ин. 11:51–52). Здесь под «народом» (ἔθνος) понимается народ Израильский, а под рассеянными чадами Божиими — не иудеи рассеяния, а те, кто вообще не принадлежат к богоизбранному народу.
Наконец, в притче о добром пастыре Сам Иисус говорит о том, что у Него есть «другие овцы, которые не сего двора» и которых надлежит Ему привести, чтобы было «одно стадо и один Пастырь» (Ин. 10:16). Здесь народ Израильский понимается под «двором» (αὐλή), а не принадлежащие к нему — под «другими овцами».
К сказанному можно добавить, что у Иоанна полностью отсутствует мотив, который прослеживается в высказываниях Иисуса, приведенных у Матфея: «На путь к язычникам не ходите, и в город Самарянский не входите; а идите наипаче к погибшим овцам дома Израилева» (Мф. 10:5–6); «Я послан только к погибшим овцам дома Израилева» (Мф. 15:24). Иоанн с самого начала описывает миссию Иисуса как имеющую универсальное измерение.
В этом контексте рассказ о желании Еллинов увидеть Иисуса становится своего рода прологом к тому, что последует за Его смертью и воскресением: к расширению общины учеников Иисуса за счет обращенных из язычества. Иоанн Златоуст толкует рассказ как однозначное указание на то, что после воскресения Иисуса основным объектом миссионерской проповеди Его учеников станут не иудеи, а язычники:
Филипп приходит к Андрею, как старшему, и сообщает ему об этом. Но и Андрей сам собою не решает этого, так как он слышал уже: «На путь к язычникам не ходите» (Мф. 10:5). Поэтому, поговорив с Филиппом, он вместе с ним доводит дело до Учителя; они оба сказали Ему об этом. Что же говорит Христос? «Пришел час прославиться Сыну Человеческому...» (Ин. 12:23). Что значит: «пришел час»? Прежде Он говорил: «На путь к язычникам не ходите», и тем удерживал учеников, чтобы отнять у иудеев всякий предлог к неблагодарности. Но так как иудеи продолжали упорствовать, а язычники желали прийти к Нему, то Он и говорит: «Время уже идти на страдание, так как все уже исполнилось. Если мы будем продолжать заботиться об иудеях, несмотря на их упорство, а язычников не станем допускать к себе, при всем их желании, то это будет недостойно нашей заботы». И вот, так как Он намерен был послать учеников Своих к язычникам уже после креста, и между тем видит, что язычники сами идут к Нему, — то и говорит: время идти на крест. До тех пор, пока (иудеи) самым делом не отвергли Его, пока не предали Его распятию, Он не говорил: «Идите, научите все народы» (Мф. 28:19), а напротив: «На путь к язычникам не ходите» (Мф. 10:5), и: «Я послан только к погибшим овцам дома Израилева» (Мф. 15:24), и: «Нехорошо взять хлеб у детей и бросить псам» (Мф. 15:26). Но когда они возненавидели Его и возненавидели до того, что предали на смерть, то уже бесполезно было продолжать заниматься ими... Он их оставил, когда они Его оставили. Потому-то Он и говорит: «Сколько раз хотел Я собрать детей ваших... и вы не захотели» (Мф. 23:37)[1].
«Пришел час прославиться Сыну Человеческому»
Евангелист не уточняет, увидели ли Еллины Иисуса или нет. Вместо этого он приводит слова Иисуса о том, что «пришел час прославиться Сыну Человеческому». Это слова сказаны в ответ на просьбу Филиппа и Андрея, но произносятся, как будет понятно из дальнейшего повествования, в присутствии народа.
Иисусу на протяжении всего времени Его служения на земле было присуще острое сознание того, что Он пришел в этот мир, чтобы умереть. Он знал, что это произойдет, и знал, когда это произойдет. Ранее Он неоднократно говорил: «Еще не пришел час Мой» (Ин. 2:4); «Мое время еще не настало» (Ин. 7:6); «Мое время еще не исполнилось» (Ин. 7:8). Сейчас же Он понимает, что Его час пришел, и прямо говорит об этом ученикам в присутствии народа.
Глагол «прославиться» указывает на воскресение, которое последует за смертью Иисуса на кресте, и на Его возвращение туда, откуда Он пришел (Ин. 8:14), в ту славу, которую Он имел у Отца «прежде бытия мира» (Ин. 17:5). Но одновременно, как мы увидим далее, под славой понимаются страдания Иисуса и его смерть, предсказанные пророком Исаией (Ин. 12:41).
Говоря о своей смерти, Иисус сравнивает ее с пшеничным зерном, которое не принесет плода, если, «пав в землю, не умрет». Это сравнение заимствовано из того образного ряда, который характерен для притч Иисуса, приведенных в синоптических Евангелиях. Наиболее близкий к нему образ — горчичного зерна, «которое человек взял и посеял на поле своем, которое, хотя меньше всех семян, но, когда вырастет, бывает больше всех злаков и становится деревом, так что прилетают птицы небесные и укрываются в ветвях его» (Мф. 13:31–32). Еще один похожий образ — семени, которое человек бросает в землю, «и спит, и встает ночью и днем; и как семя всходит и растет, не знает он, ибо земля сама собою производит сперва зелень, потом колос, потом полное зерно в колосе» (Мр. 4:26–28).
В данном случае акцент делается не на потенциале, заложенном в семени, и не на силе земли, способной произращать величественные деревья из малых семян, а на том, что для возникновения новой жизни необходима смерть. То новое бытие, которое Иисус принес на землю и которое должно быть реализовано в создаваемой Им Церкви, получает начало благодаря Его смерти на кресте. Смерть Сына Человеческого — вот та цена, которую Бог должен заплатить за то, чтобы люди получили возможность «приносить много плода». Иисус и раньше говорил об этом, например, когда предсказывал Свое вознесение на крест в беседе с Никодимом (Ин. 3:14), но теперь пришло время сказать об этом во всеуслышание. Смерть Сына Божия необходима, «дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную» (Ин. 3:15).