Вера как риск

Вера в Бога — это риск не только для гонимых христиан древности, но и для нас с вами. Однако именно риск позволяет чувствовать себя живым и свободным от страха. Подробнее читайте в анализе трудов Исаака Сирина.

Великий Пост — время воспоминания о страданиях Христа. А значит, время риска, ибо память о добровольной смерти не может быть комфортной.

Новый закон о цензуре увеличил для тех, кто в России, число возможностей для риска. Даже безобидные высказывания в соцсетях теперь требуют риска и приобретают новое значение: сейчас у них есть сила побеждать чей-то страх. 

Однако рискованной могуть быть не только слова и действия, но даже сама вера в Бога. Таковой ее считает в трактате «О вере» Исаак Сирин, сравнивая веру и знание. Он говорит не только о духовном, но и о физическом риске: так, в одном из писем святой побуждает рисковать (то есть, жить в отшельничестве) монаха из общежительного монастыря, упрекая его в расслабленности.

Как мы знаем, Исаак Сирин сам прожил много лет в горах. Отшельническая жизнь для него служит некой заменой мученического подвига. Однако риск веры имеет и собственное богословское измерение. 

Знание есть предел естества и охраняет его во всех стезях его. А вера совершает шествие свое выше естества. Знание не отваживается допустить до себя что-либо разрушительное для естества, но удаляется от этого; а вера без труда дозволяет и говорит: „на аспида и василиска наступишь; попирать будешь льва и дракона“ (Пс. 90, 13). Знание сопровождается страхом. Вера — надеждою. В какой мере человек водится способами знания, в такой же мере связуется он страхом и не может сподобиться освобождения от него. А кто последует вере, тот вскоре делается свободен и самовластен, и как сын Божий всем пользуется со властью свободно. 

Для мар Исхака опыт веры подразумевает некоторую степень риска, потому что верующий человек не задумывается о последствиях. И рискуя, он начинает чувствовать Божественную силу, которая ему сопутствует. 

Когда же человек включает рациональный подход и пытается все просчитывать, тогда, по мнению Исаака Сирина, он переключает свой внутренний взор и перестает чувствовать эту Божественную помощь. Святой также постоянно говорит о Божественной заботе. Для него почувствовать эту заботу можно через «тесную дверь» — тяжелую жизненную ситуацию или добровольный риск. 

В этом смысле Исаак Сирин противопоставляет веру и знание. Но не в общепринятом значении противостояния науки и религии. Под знанием он понимает рациональный расчет, а под верой — способность действовать, не задумываясь о последствиях. Он считает, что вера не терпит исследования, а повседневное знание же расчетливо, исходит из исследования и без него не может существовать.

Знание как расчет, говорит мар Исхак, неизбежно порождает страх. Ты не в состоянии всего предусмотреть, и это обстоятельство побуждает к осторожности. Исаак Сирин выразительно описывает страх за тело и шире — страх за свое благополучие. 

Ибо знание на всяком месте хвалит страх, как сказал Премудрый: «Блаженна душа боящегося Господа!“ (Сир. 34, 15). Что же вера? Сказано: „испугался и начал тонуть“ (Мф. 14, 30), и еще сказано: „вы не приняли духа рабства, чтобы опять жить в страхе, но приняли Духа усыновления“ (Рим. 8, 15) в свободу веры и надежды на Бога; и еще: не бойся их, и не беги от лица их (см. Иез. 2, 6). Страху всегда сопутствует сомнение, а сомнение сопровождается разысканием, а разыскание — принятыми способами, а принятые способы — знанием. И в самом исследовании и разыскании всегда познаются страх и сомнение. <…> Ибо нередко встречаются душе разные случайности, лютые нападения и многие исполненные опасностей случаи, в которых вовсе не могут здесь сколько-нибудь помочь знание и способы мудрости. Но, с другой стороны, в затруднениях, неотвратимых всеми силами и крайним пределом человеческого знания, вера нимало не преодолевается ни одним из сих затруднений. Ибо достаточно ли человеческого знания, чтобы помочь сколько-нибудь в явных бранях с невидимыми природами и с силами телесными, а равно и с многим другим? <…> 

Господство повседневного знания, господство страха было разрешено подвигом Христа. Для Исаака Сирина страдания Христа означают не столько искупление, сколько откровение любви. Среди прочего он говорит: если бы для искупления нужна была бы смерть, то смерти было бы достаточно. То есть не нужно было бы того унижения и той невыносимой боли, что перенес Иисус. А раз Он это перенес, Он сделал это, чтобы явить Божественную любовь, чтобы сломать законы этого мира, чтобы сломать страх перед ограниченностью законами природы. Для Исаака Сирина именно эта ограниченность и есть причина греха.

Читайте также: школа молитвы Исаака Сирина. Исследование митрополита Илариона.

Вера перешагивает через расчет. Она видит цель перед собой и шагает к ней по воде, не смотря под ноги. То, что усиливает страх при расчете — невозможность взять все под свой контроль — становится дверью для веры.

Только рискуя, человек способен почувствовать заботу Бога о себе. В риске размыкается его скованность непреодолимыми обстоятельствами, заставляющая чувствовать себя ничтожеством. Более того, мар Исхак даже говорит о том, что именно в вере-риске человек уподобляется Богу и творит как бы из ничего вещи, которые он никогда бы не сделал, исходя из расчетливой осторожности.

Возлюбивший веру сию, как Бог, распоряжается всяким тварным естеством, потому что вере дана возможность созидать новую тварь, по подобию Божию, как сказано: „захотел», и все явится пред тобою (Иов. 23, 13). Нередко она может все производить и из не-сущего. А знание не может что-либо произвести без вещества. У знания нет столько дерзости, чтобы производить то, чего не дано естеством. Да и как ему произвести это? Текучее естество воды на хребет свой не приемлет следов тела, и приближающийся к огню сожигает себя; а если у него достанет на то дерзости, то последует беда.

Однако выпасть из этого опыта веры, опыта стояния ни на чем, очень легко. Здесь обретает новый и подлинный смысл молитвы — как бескорыстной просьбы о том, чтобы не примешалось к пустоте, на которой стоишь, ничего твоего. И наоборот: в опыте риска молитва как раз и возможна — та, от которой не ждешь практических последствий.

Мы не потому смертны, что согрешили, а потому грешим, что смертны, — говорит мар Исхак. Человек грешит от безысходности. А вера как риск дает ему просвет. Риск веры — это то состояние, в котором чувствуешь, что живешь.

Статья подготовлена на основе лекции Максима Калинина для «Лаборатории ненужных вещей».