Св. Симеон Новый Богослов и св. Силуан Афонский: два сходных опыта богооставленности и жажды Бога

Св. Симеон Новый Богослов и св. Силуан Афонский:

два сходных опыта богооставленности и жажды Бога

Жан-Клод Ларше 

Перевод с французского Г. В. Вдовиной

Оставленность, или богооставленность (по-гречески παραχώρησις), то есть мучительное чувство удаленности от Бога и Его благодати, – часто звучащая тема в духовных творениях Отцов. Свидетельства и размышления об этом мы находим, в частности, у св. Аммония, св. Макария Египетского, св. Иоанна Кассиана, св. Диадоха Фотикийского, св. Симеона Нового Богослова, а в более близкое к нам время – у св. Серафима Саровского и св. Силуана Афонского. Тем не менее, можно заметить, что между св. Симеоном Новым Богословом и св. Силуаном Афонским существует явная близость с точки зрения этого опыта и его толкования, хотя они разделены во времени почти тысячелетием и принадлежат к разным культурным средам[1]. 

Опыт видения Бога

У св. Симеона

Хотя тема видения Бога у св. Симеона затрагивается и другими участниками нашей конференции, здесь необходимо сказать о ней несколько слов, ибо именно в соотнесенности с этим опытом можно понять у св. Симеона тему богооставленности.

Св. Симеон в очень молодом возрасте удостоился даже не одного, а нескольких видений Бога, которые вначале были для него видениями нетварного Света.

1) Первое видение имело место, когда св. Симеон был еще мирянином в возрасте двадцати лет (около 969-970). О нем рассказывается в 22-м огласительном слове, а также упоминается в двух местах «Благодарений»[2].

2) Примерно восемь лет спустя (около 976-977), когда св. Симеон проходил послушание в Студийском монастыре, ему было второе видение света, но очень слабой интенсивности: он говорит, что «несколько смутно» увидел тогда «некий слабый лучик этого сладчайшего и божественного света»[3].

3) Но вскоре после того ему вновь было видение, напоминавшее многими чертами первое. Св. Симеон рассказывает о нем в 16-м огласительном слове[4].

4) В творениях Нового Богослова содержится много других упоминаний о видениях света, в коих Бог являл ему Себя. В некоторых случаях речь идет, судя по всему, об уже описанных ранее видениях, упоминаемых частично и с иной сточки зрения; в других случаях некоторые подробности указывают на то, что речь идет о новых видениях, ибо Симеон, как представляется, был удостоен множества такого рода видений [5]. В одном из случаев, о котором повествует 25-й гимн, Христос явился ему в столпе света, спускавшемся с небес прямо ему в сердце[6]. 

У св. Силуана Афонского 

Св. Силуан тоже имел опыт видения Бога: в первый раз очень ясного, во второй – ослабленного. В дальнейшем ему доводилось неоднократно переживать опыт, подобный второму разу, но отец Софроний не говорит в связи с этим ни о видении Бога, ни о видении Света, а только о «посещениях благодати».

Что касается первого видения, св. Силуан представляет его как видение Христа живого и одновременно чувство присутствия Святого Духа во всем своем существе: «Я пошел в церковь на вечерню и, глядя на икону Спасителя, сказал: ‘Господи Иисусе Христе, помилуй мя грешного’. И с этими словами увидел на месте иконы живого Господа, и благодать Святого Духа наполнила душу мою и все тело. И так я Духом Святым познал, что Иисус Христос есть Бог»[7]. В другом месте Силуан свидетельствует, что узрел лик Христа[8], что Дух Святой сошел в него и действовал в нем Своим присутствием, и что в явившемся ему Боге он «узнал небесного Отца»[9]. Таким образом, восприятие св. Силуана имеет непосредственно тринитарный характер. При первом описании он не упоминает о божественном Свете, но говорит о нем позже, обращаясь к исчезнувшему Христу: «Где Ты, Свете Незаходимый? Почто скрылся Ты от меня, и не вижу больше Твоего кроткого и светлого лица?»[10]. «Где Ты обитаешь, Свете мой?»[11]. «Свет» может быть здесь именем Христа; но отец Софроний пишет: «Мы знаем из уст и писаний Блаженного Старца, что его осиял тогда великий Божественный свет»[12].

Главное различие, которое обнаруживается между св. Симеоном и св. Силуаном, состоит в том, что первый имел множественный опыт видения Бога, и большей частью это сначала были видения (более или менее яркие) Света, и лишь затем видения Христа[13], тогда как св. Силуан пережил только два видения: первое – яркое, второе более слабое; которые сначала были видениями Христа, и лишь затем – видениями света. 

Возраст и духовные расположения 

У св. Симеона 

Если вглядеться в обстоятельства, при которых имели место эти видения, тотчас можно заметить, что св. Симеон их не искал. Они были ему даны как благодатный дар Божий. Сам Симеон считает нужным уточнить в отношении своего первого видения, что он абсолютно ничего не делал и даже ничего не рисовал в воображении, чтобы его обрести[14]. При первом видении он вовсе не был готов к тому, чтó увидел, и поначалу даже не понял природу и характер своего видения, вплоть до того, что, по его словам, «и думать не мог, что это был Бог, или слава Божья, которая явила Себя мне»[15].

В первом видении речь идет о даре Божьем юноше, который не был опытным аскетом и вовсе не практиковал, по его словам, никакой строгой телесной аскезы[16].

Второе видение возникает вслед за суровой аскезой[17], но это видение слабой интенсивности.

Третье видение, заметно более яркое, случилось, напротив, после того, как духовный отец Симеона посоветовал ему ослабить телесную аскезу, а также ограничить молитву в этот вечер одним лишь Трисвятым[18]. Следовательно, видения Симеона не объяснить ни особыми условиями аскезы, ни a fortiori условиями суровой аскезы, ни, стало быть, особыми психологическими состояниями, которые могли стать результатом подобной аскезы.

Во времена своего первого видения Симеон был, при всем том, весьма набожным мирянином, который старался повиноваться духовному отцу и соблюдать заповеди, строго храня себя от страстных помыслов и сосредоточенно молясь каждую ночь в течение долгих часов[19]. Почти всякий раз, когда ему было видение, Симеон собирался предаться горячей молитве[20]; однако в одном случае он был занят письмом[21], в другом – чтением[22]. Разумеется, это не исключает, что он мог одновременно молиться, но указывает на то, что видение не обязательно сопряжено с полным погружением в молитву.

Упоминая о своем первом видении, Симеон считает, что он был тогда грешником, нечистым и недостойным[23], и так же по отношению к другим видениями, которые случались с ним впоследствии[24]. 

У св. Силуана Афонского 

Св. Силуан тоже обрел ярчайший опыт видения Бога в самом начале своей духовной жизни, еще послушником, вероятно, на первом году послушания[25] и даже, возможно, по истечении всего лишь шести месяцев после вступления в монастырь[26], когда ему было только двадцать шесть лет. Второе видение, более слабое, имело место «через некоторое время», предположительно весьма длительное, после всенощного бдения в храме, когда он прислуживал в общей монастырской трапезе. 

Любопытно отметить, что в первом случае св. Силуан поклонялся иконе Христа, войдя в храм перед началом всенощной, а во втором случае он был занят материальными заботами в трапезной монастыря.

Мы обнаруживаем здесь два общих момента у него и у св. Симеона: с одной стороны, опыт видения Бога приходит к обоим не в конце долгого пути аскезы, а в самом начале монастырской жизни, когда они были еще неопытными. С другой стороны, он  приходит к ним, когда они отнюдь не находились в состоянии интенсивной и сосредоточенной молитвы, вроде чистой молитвы, которую описывают исихасты. 

Непосредственное воздействие на душу 

У св. Симеона 

Что касается непосредственного воздействия видений Симеона, самым непосредственным следствием был экстаз[27]: утрата осознания своего местонахождения[28] и материального окружения[29].

Симеон перестает ощущать собственное тело[30], разве что замечает, что оно тоже участвует в благодати[31], и пронизывающий его свет изгоняет тяжесть, рассеивает усталость и, наоборот, укрепляет его[32], делает это тело как бы нематериальным и нетленным, как бы бестелесным и духовным[33].

Симеон забывает себя[34]; он утрачивает сознание того, что говорит или делает во время видения[35]. Он утрачивает всякую заботу и памятование о мире сем и полностью забывает о земной жизни[36].

Свет рассеивает в его душе тьму и мало-помалу целиком его очищает[37]. Тогда Симеон испытывает чувство свободы[38].

Важный момент: св. Симеон ощущает, как Свет влечет к себе его ум и душу[39], и как все его чувства устремляются к нему[40]. Свет воспламеняет в нем жажду, вызывая вожделение[41].

Когда свет является ему, св. Симеон переживает изумление, ошеломление[42]. Но тотчас великая радость и сладость затопляют не только его ум и сердце[43], но и все тело[44]. Он разражается духовными слезами[45] - слезами радости. Он вновь чувствует непреодолимую любовь и желание[46]. Он исполняется вожделения и наслаждения, невыразимой радости и веселия, несказанного счастья[47] и умиротворения, превосходящего все, что только можно помыслить[48].

Свет наделяет его также отчетливым знанием Бога и самого себя[49]. Тогда Симеон понимает, что Свет преображает того, кто его видит, уподобляет его Богу, соединяет с Ним и обоживает[50].

Эпизоды видения Бога, пережитые Симеоном, всегда длились недолго, и вслед за каждым из них он, очевидно, испытывал чувство оставленности благодатью[51]. Этот последний опыт заключал в себе две фазы и две стороны.

В первой фазе видимый свет слабел постепенно, мягко угасая и как бы сжимаясь[52]. Симеон выходил из экстаза и приходил в себя[53]. Те состояния, которые он переживал в течение видения, получали в нем определенное продолжение: он вновь чувствовал несказанную радость[54], испытывал ошеломление[55], духовные слезы радости текли по его лицу, сопровождаемые чувством сладости[56]. Он долго хранил в себе впечатление, что его тело сделалось тонким и легким, без всяких признаков усталости, голода или жажды[57]. Он чувствовал себя наполненным благодатными дарами Божьими[58].

Во второй фазе, явно более долгой, св. Симеон переживал мучительный опыт богооставленности. 

У св. Силуана Афонского 

Если внимательно рассмотреть то, что чувствовал св. Силуан во время опыта видения Христа в божественном Свете, можно заметить общие черты с тем, что переживал св. Симеон.

Прежде всего, это экстатический характер видения: Силуан был изъят из этого мира и духом возведен на небо[59]. Он чувствовал, что пребывал вне тела (вернее, вне его пределов)[60].

Далее, это следствия в душе, из коих некоторые ощущались также в теле. Видение сопровождается несказанной радостью[61]. Оно также запечатлено невыразимой кротостью[62], сладостью[63], умиротворенностью[64]. В нем чувствуется безмерная любовь Божья к человеку и всем Его творениям[65], Его великое милосердие[66]. Это переживание также наполняет душу сверхъестественной мудростью и знанием[67].

Сначала, по завершении видения Силуана, этот опыт «сладостью любви Божией восхитил дух его в созерцание Божества уже вне образов мира»[68]. Душа его жила в состоянии пасхального блаженства. Все было благим: мир величествен, люди приветливы, природа непередаваемо прекрасна; тело его было легким, словно его силы умножились; молитва его как в храме, так и в келье исполнялась радости и кротости[69].

Силуан сравнивает этот опыт с опытом Рая и его наслаждений[70]; «душа чувствует, что она с Богом и в Боге»[71]. 

Долговременные следствия: опыт богооставленности и тоски по Богу

У св. Симеона

Первое видение Симеона парадоксальным образом постепенно забывалось (Симеон приписывает это своей духовной расслабленности и состоянию греховности, в которое он впал). Но после последующих видений сокрытие света и мысль о том, что он больше не явится, вызывала в Симеоне скорбь, глубокую печаль и острую боль. Выше мы приводили некоторые свидетельства Симеона. В 16-м огласительном слове, рассказывая о своем третьем видении, он признается: 

«Я осознал, чтó сила этого света внезапно произвела во мне, принялся размышлять по его удалении, и при мысли, что он вновь покинул меня одного в сей жизни, я впал в скорбь, в такое великое и тяжкое страдание, что не знаю, как выразить боль этого многообразного и невыносимого мучения, воспламенившегося в моем сердце подобно огню»[72].

Чуть ниже он замечает, говоря о Свете, который в меру возможного пытается описать своим слушателям: «Он радует, когда появляется, и ранит, когда скрывается»[73]. В первом «Благодарении» Симеон замечает, говоря о разных видах такого опыта, который ему довелось пережить: свет «то внутри…  то вовне, где-то далеко являлся он, или совершенно скрывался, и, скрываясь, скорбь мне сотворял невыносимую, когда думал я, будто более вовсе он не покажется»; и тогда «я вновь рыдал и плакал»[74].

Это внутреннее терзание усугублялось тем, что благодаря увиденному свету Симеону было дано до конца постигнуть и ясно узреть свою ограниченность и духовную нищету[75].

Кроме того, после всех своих видений Симеон испытывал радость, вспоминая о них, но и своего рода духовную тоску и сильнейшее желание вновь узреть Бога, заставлявшее его страдать[76]. «Помня красоту славы Твоей и глаголы Твои… плакал я и в радости исповедовался неизреченной, узнав Тебя – Творца всего… но вновь печалясь, и вновь увидеть Тебя так сильно желая»[77]. В другом месте Симеон поясняет: «Для тех, кто его видит, этот свет непрестанно излучает преизбыток вожделения и сильнее раздувает пламя их желания; и если однажды он явится вновь не столь ярко, они чувствуют себя словно лишенными его полноты; и если однажды он пожелает полностью скрыться, хотя бы на миг, то вызывает в них острую и нестерпимую боль невыразимого желания»[78]. Симеон так описывает свою ностальгию по одному из первых видений и мучительное стремление вновь его обрести: «Припоминал я, как тогда, наверху, увидел Тебя, и…опять искал, со слезами, увидеть Тебя. Так… во многой печали и скорби, и тесноте я изнемогал, и себя забывал, и весь мир, и то, что в мире»[79]. Более того, Симеон думает, что такую же боль он испытывал, когда видел этот свет частично, в виде вспышек или сполохов, но не целиком, и это вызывало в нем порой искушение отчаяния: «Я гляжу на Тебя, как на светоч, зажженный в светильнике. Но поскольку Ты не возрастаешь, не давая мне увидеть весь свет и не являя мне Себя всецело, столь великим, каков Ты есть, мне кажется, что я вовсе не имею Тебя, Тебя, мою жизнь, и я стенаю, как тот, кто из богатства впал в бедность, и из славы в бесчестье, лишенный всякой надежды. Видя это, Враг мне говорит: ‘Не будет тебе спасения, ибо вот провал, вот крушение твоих упований, ибо нет в тебе больше пред Богом былой веры!’ И я не отвечаю ему ни слова, не оказываю ему этой чести, но не обращаю на него внимания, и он вскоре исчезает»[80].

Всякий раз, когда Свет исчезал, Симеон стремился вновь его найти: не для того, чтобы выйти из этого духовного страдания, которое он ощущал, и не для того, чтобы снова пережить уникальное мистическое состояние, но для того, чтобы вновь встретиться с Богом, лучше узнать Его и теснее соединиться с Ним. Обращаясь к одному из своих видений, Симеон замечает: «И вот в вышине, в раскрытых небесах, Ты соблаговолил явить мне Твой лик, подобный безвидному солнцу… но тотчас Ты скрылся, и я блуждал в поисках Тебя, Тебя, Кого я не знаю, и желал видеть образ Твой и понять, кто же Ты. Так, в избытке этого немилосердного пламени Твоей любви, я не перестаю лить слезы, не ведая Тебя, того, ктó Ты есть»[81]. 

У св. Силуана Афонского 

У св. Силуана опыт богооставленности был более глубоким и более драматичным, чем у св. Симеона, главным образом потому, что Симеон пережил несколько видений Бога, и промежутки, их разделявшие, не были слишком долгими. Эти видения приносили ему регулярное утешение, ослаблявшее тоску. У св. Силуана был лишь один яркий опыт видения Бога, в начале его духовной жизни, и страдание богооставленности сопровождало его всю оставшуюся жизнь, несмотря на несколько посещений благодати.

Св. Силуан говорит о богооставленности, прежде всего исходя из второго опыта благодати, который последовал вскоре за первым: мир и радость, которые он носил в сердце, угасли и уступили место смятению, затем мрачности, подавленности и отчаянию[82].

Св. Силуан считает утрату благодати великим несчастьем и даже утверждает, что «нет большего горя»[83].

Он очень часто говорит о страдании, которое приносит ему эта потеря: «Когда душа, которую взыскал Господь и дал ей Свою благодать, по какой-нибудь причине потеряет ее, то сильно скорбит по ней»[84]. «О, братья, если бы вы могли разуметь томление души, которая носила Духа Святого, а потом потеряла Его. Томление это нестерпимо. Душа тогда в неописуемой скорби и печали»[85]. Он даже утверждает, что «Когда душа потеряет благодать, то сильно скорбит… В эти скорбные минуты душа как бы с неба упала на землю и видит все скорби на земле»[86]. Эта скорбь принимает вид великой печали, подавленности, сокрушения, темноты, сухости, которые наполняют душу[87] и контрастируют с радостью, умиротворенностью, сладостью и светом, сопровождавшими присутствие благодати. Эта скорбь выражается в слезах, которые суть слезы страдания[88]. Горе, которые испытывает Силуан, столь велико, что его душа и тело не в силах вместить его, и он чувствует потребность не только разделить его со всяким творением на земле, но и воззвать о помощи и утешении[89].

Св. Силуан прибегает к разного рода образам, чтобы выразить скорбь, уныние и сокрушение, вызванные в нем чувством богооставленности и утраты благодати. В частности, он сравнивает свое внутреннее состояние с состоянием маленького ребенка, потерявшего мать[90], или с состоянием родителей, потерявших возлюбленное чадо[91]; но чаще всего с состоянием Адама, изгнанного из Рая[92].

Св. Силуан никогда не возлагал на Бога вину за то, что Тот его оставил. Благодать была ничем не заслуженным безвозмездным даром Божьим; св. Силуан считает естественным, что Бог, пославший ему благодать при таких условиях, мог затем ее отобрать[93].

Утрату благодати св. Силуан связывает только со своей виновностью, своей недостойностью, своими грехами, своим страстями и дурными помыслами[94]. Он убежден, что главной причиной этой утраты стали его горделивые и тщеславные помыслы (от которых, как он к тому же утверждает, он особенно страдал и которые обернулись для него опытом ада)[95]. 

Назначение богооставленности: Божественная педагогика, нацеленная на духовное возрастание 

У св. Симеона 

Св. Симеон имел неоднократные видения Бога в Свете. Поэтому он не знал слишком длительных периодов ожидания и тоски. Когда он предавался делам покаяния и смирения, Свет вновь посещал его. Св. Симеон говорит, что это чередование в действительности – тот путь, который избрал для него Бог, дабы позволить ему внутренне очиститься и духовно возрастать в добродетели и познании. Свет, пишет он, показывался «то внутри…  то вовне, где-то далеко являлся он, или совершенно скрывался, и, скрываясь, скорбь мне сотворял невыносимую, когда думал я, будто более вовсе он не покажется. Но когда я вновь рыдал и плакал… являлся Он, как солнце, плотность облака рассекая, и, мало-помалу, благовидный и сферический, показываясь. Вот так, неизреченный… показываясь и скрываясь, уходя и приходя, бывая неявленным и внезапно являясь, мало-помалу тьму из меня Ты изгнал, облако совлек, дебелость истончил, гной с умных очей очистил, уши мышления разградил и отверз, бесчувствия покрывало отъял, с этим – все страсти и все плотское удовольствие усыпил, и совершенно от меня изгнал. Итак, таковое мне соделав, – небо от всякого облака Ты очистил, небо же, говорю, – очищенную душу, в ней же незримо, не знаю как и откуда приходя, иже Везде Сый внезапно обретается, и, как Другое Солнце, показывается. Вот, неизреченное снисхождение!»[96]. Так при всяком новом видении Симеон возрастал в познании Того, кто являл Себя и открывал Себя ему: «Так вот, приходя на время и отходя, Ты, мало-помалу, являлся более и более, и окатывал водами[97], и чистейшее зрение, и больший свет даровал мне»[98].

У св. Силуана 

Св. Силуан тоже усматривает в богооставленности форму божественной педагогики, которая заставляет его ощущать отсутствие Бога и тем сильнее желать Его присутствия: «Господь отымает благодать Свою от души, и тем милостиво и премудро воспитывает душу»[99]

Христос прежде всего хочет научить душу толике смирения[100], позволяя ей узнать незаслуженный дар благодати, но и являя ей собственную ее нищету и пустоту в отсутствие благодати, показывая невозможность вновь обрести благодать своими силами. В итоге Он приводит ее к окончательному изгнанию тщеславных и горделивых помыслов, которые, по словами св. Силуана, суть главная причина утраты благодати. Так Господь хочет научить душу «явить свое произволение»[101]. Он хочет также научить ее терпению и испытать ее преданность и верность, дабы сделать их неколебимыми[102]. Наконец, Он хочет укрепить ее упование[103].

Первый опыт благодати оставил по себе у св. Силуана глубокое и неизгладимое воспоминание – незабываемое, постоянное и нисколько не слабеющее со временем[104]. Оно сопровождается ностальгией, которую неоднократно выражает св. Силуан, особенно в словах: «Скучает душа моя о Господе»[105]. Ностальгия принимает форму угрызения за потерю благодати, непрестанного вопрошания о возможности вновь обрести ее и ожидания ее возращения[106].

Это воспоминание и эта ностальгия пробуждают в душе желание вновь обрести благодать[107].

В действительности это желание есть любовь, которую Бог воспламенил в душе, дав ей узнать Себя.

В своем смирении св. Силуан не признает за собой даже заслуги искать и желать Бога: он считает, что, дав ему узнать Свою благодать, Бог стал единственным источником его стремления к Нему. Бог влечет к Себе его душу, словно возлюбленный. Эта мысль повторяется вновь и вновь: «Как мне Тебя не искать? Ты непостижимо явился душе моей и пленил ее Своею любовью»[108].

Это исполненное любви желание неотступно, непреходяще и весьма сильно: «Душа… влечется к Нему день и ночь»[109]. «Нет минуты на земле, чтобы душа была довольна, покамест не даст Господь [вновь] Своей благодати»[110].

Это желание также исключает любые другие желания, тем более что душа узнала: божественные Блага бесконечно превосходят любые другие блага[111]. Узнавший Бога во всю оставшуюся жизнь не желает более ничего, кроме как вновь обрести Его, видеть Его, быть и оставаться в единении с Ним, жить близ Него.

Это желание неутолимо[112]: «Душа, познавшая Господа, влечется к Нему любовью, и жар любви к Богу не дает ей забывать Его ни днем, ни ночью, ни на одну секунду»[113].

Это желание выражается в поисках, которые мучительны, потому что, зная предмет поисков, душа страдает оттого, что все еще не нашла его, а также потому, что эти поиски заставили св. Силуана вполне прочувствовать трудность повторного обретения благодати и расстояние, которое, в силу его греховности, отделяет его от Бога[114].

Так как ничто в этом мире не сравнится с тем, чтó было ему дано пережить, когда он видел Бога, ничто не способно утешить его и дать ему покой, кроме Того, Кого он жаждет обрести вновь[115].

 Судя по всему, богооставленность, этот непосредственный источник страдания для человека, ее испытывающего, выполняет весьма положительную духовную функцию.

Она побуждает к покаянию, очищению ума и сердца, молитве[116] и всем видам аскетической жизни, ибо верующий стремится устранить все, что отделяет его от Бога, и развить все, что приближает его к Нему. Св. Силуан замечает, например, насколько желание вновь обрести утраченную благодать укрепляет силу и постоянство молитвы[117].

Наконец, богооставленность позволяет верующему приобщиться к такой форме духовной жизни и к таким Благам, которых он иначе не узнал бы никогда. 

Заключение 

Согласно свв. отцам, которые говорили о богооставленности и которых мы упоминали в начале этого доклада, она имеет много форм и причин. Опыт св. Симеона и св. Силуана Афонского соответствует самым многочисленным случаям, когда богооставленность следует за ярчайшим первоначальным опытом благодати, переживаемым в полноте как видение Бога.

Согласно классическому учению о видении Бога у св. Григория Паламы и в исихастской традиции, видение Бога есть воздаяние за долгую жизнь в аскезе, в которой верующий достигает бесстрастия, полноты добродетели и совершенного единения с Богом в чистой молитве.

В случае св. Симеона и св. Силуана эта благодать была дана молодым послушникам, которые ее не ждали, а св. Симеон в первый раз даже не разглядел присутствия Бога в Свете.

Эта ситуация сравнима с ситуацией людей, которым от Бога было дано лицезреть чудо, хотя они не просили об этом и даже не верили в Бога; но Бог посчитал это чудо наилучшим средством для того, чтобы встретить их и направить затем всю их жизнь к Себе.

Видение Бога в той форме, в какой оно было дано св. Симеону и св. Силуану, есть исключительный дар Бога немногим людям для того, чтобы дать им почувствовать вкус тех благ, которые они обретут и сохранят, когда станут совершенными, и, стало быть, чтобы подвигнуть их на поиски Бога, на свободное усилие по стяжанию некогда пережитой благодати. В то же время оно показывает им, что получение такой благодати есть не результат их собственных усилий, но всегда остается безвозмездным даром благости Божьей.

Но св. Симеону и еще более св. Силуану пришлось заплатить очень высокую цену за этот дар Божий на заре их духовной жизни: цену богооставленности и связанного с ним страдания. Таков особый путь аскезы, избранный для них Богом. Пробудив в них постоянную тоску о Боге, Чье величие было им теперь ведомо, и неотступно воспламеняя в них желание вновь обрести Его и соединиться с Ним, богооставленность служила той духовной силой, которая двигала вперед их аскетическую жизнь и позволила им достигнуть таких духовных вершин, каких не позволил бы им достигнуть никакой другой путь.

Текст был опубликован в сборнике материалов Второй международной патристической конференции Общецерковной аспирантуры и докторантуры «Преподобный Симеон Новый Богослов и его духовное наследие». 

[1] Ссылки на творения прп. Симеона Нового Богослова даются по следующим изданиям. Огласительные слова: Syméon le Nouveau Théologien. Catéchèses / Introd., texte critique et notes par B. Krivochéine, tr. par J. Paramelle. Paris, 1963. Vol. 1. Catéchèses 1–5. (SC; 96); Paris, 1964. Vol. 2. Catéchèses 6–22. (SC; 104); Paris, 1965. Vol. 3. Catéchèses 23–34. Actions de grâces 1–2. (SC; 113); Благодарение Богу: Ibid. Vol. 3. Catéchèses 23–34. Actions de grâces 1–2. (SC; 113); Гимны: idem. Hymnes. Paris, 1969. Vol. 1. Hymnes 1–15 / Introd., texte critique et notes par J. Koder, tr. par J. Paramelle. (SC; 156); Paris, 1971. Vol. 2. Hymnes 16–40 / Texte critique par J. Koder, tr. et notes par L. Neyrand. (SC; 174); Vol. 3. Paris, 1973. Vol. 3. Hymnes 41–58 / Texte critique et index par J. Koder, tr. et notes par Joseph Paramelle. (SC; 196); Нравственные слова: Traités théologiques et éthiques / Introd., texte crit., trad. fr. et notes par J. Darrouzès. Paris, 1966. Vol. 1. Traités théologiques 1–3. Traités éthiques 1–3. (SC; 122); Paris, 1967. Vol. 2. Traités éthiques 4–15 (SC; 129). За номером творения следует указание на номера строк.

Ссылки на изречения св. Силуана даются по изданию: Софроний (Сахаров), архим. Старец Силуан. Париж, 1952.

Повествованию, данному ниже, соответствуют глава 5 из «Жития Симеона Нового Богослова» Никиты Стифата (Vie de Syméon le Nouveau Théologien (949–1022) par Nicétas Stéthatos / Éd. I. Hausherr. Rome, 1928. (Orientalia Christiana; 12), далее — «Житие Симеона»), одно место из «Благодарения Богу» 1, 103–116, и одно место из «Благодарения Богу» 2, 132–137.

[2] Огласительное слово 22, 88–113; Благодарение Богу 1, 103–116; 2, 132–137.

[3] Огласительное слово 22, 326–320.

[4] Огласительное слово 16, 78–112; см.: также 113–151. Этому повествованию соответствует глава 19 из «Жития Симеона».

[5] См.: особенно Гимн 25, 5–20, цит. ниже; Благодарение Богу 1, 129–139; Благодарение Богу 2, 132–254; Нравственные слова, 5, 287–316; Никита Стифат. Житие Симеона, 23; 24; 68–71. Он сам утверждает: «После Ты вновь дал увидеть Себя подобным образом, и несколько раз вновь скрывался» (Благодарение Богу 2, 186–187).

[6] Гимн 25, 5–20; см.: также 33–35 и 42–61.

[7] Старец Силуан. C. 188

[8] Старец Силуан. С. 13.

[9] Ср.: Старец Силуан. C. 154.

[10] Старец Силуан. С. 122.

[11] Старец Силуан. С. 123.

[12] Старец Силуан. С. 13.

[13] Ср. Огласительное слово 22, 88–113; Нравственные слова, 5, 289–290; Благодарение Богу 1, 156–168.

[14] См.: Огласительное слово 22, 117–128.

[15] Благодарение Богу 1, 156–168. Ср. 172 и Благодарение Богу 2, 132–137, 141–144.

[16] Огласительное слово 22, 157–161.

[17] Огласительное слово 22, 312–320.

[18] См.: Огласительное слово 16, 15–77.

[19] См.: Огласительное слово 22, 22–87, 120–128.

[20] См.: Огласительное слово 22, 88–90.

[21] См.: Никита Стифат. Житие Симеона, 23.

[22] Гимн 25, 5–8.

[23] Благодарение Богу 1, 161–164.

[24] Гимн 19, 13–16. Ср. 22, 1–2.

[25] Ср. с. 117: «На первом году моей жизни в Монастыре душа моя познала Господа Духом Святым».

[26] Действительно, он, возможно, имеет в виду самого себя, используя третье лицо из смирения, когда пишет: «Знаю я, как один послушник получил Духа Святого, прожив в Монастыре полгода» (Старец Силуан. С. 139). Такой способ выражения он использует и тогда, когда говорит о своем опыте благодати (Там же. С. 189).

[27] Огласительное слово 16, 86.

[28] Огласительное слово 22, 92–93; Огласительное слово 16, 87; Гимн 25, 16.

[29] Огласительное слово 1, 74–76; 22, 98–99.

[30] Огласительное слово 16, 91–92; Гимн 25, 18; Гимн 40, 16.

[31] Благодарение Богу 1, 170–171.

[32] Огласительное слово 16, 94–99.

[33] Огласительное слово 16, 99; Никита Стифат. Жизнь Симеона, 68; 69; 70.

[34] Огласительное слово 16, 87–88.

[35] Огласительное слово 1, 76; 16, 88–89.

[36] Огласительное слово 1, 75; 22, 95–98.

[37] См.: Благодарение Богу 1, 185–195; Нравственные слова, 4, 312; Гимн 22, 20–25.

[38] Огласительное слово 16, 102.

[39] Огласительное слово 16, 84–85.

[40] Огласительное слово 16, 105–107.

[41] Нравственные слова, 4, 868–869.

[42] Благодарение Богу 1, 168–169; Огласительное слово 16, 85; Гимн 8, 69–76.

[43] Огласительное слово 22, 99; Огласительное слово 16, 100–102; Гимн 8, 65–66; 51, 45; Никита Стифат. Житие Симеона, 69.

[44] Благодарение Богу 1, 169–171.

[45] Огласительное слово 22, 99; 17, 39; Никита Стифат. Житие Симеона, 23; 69.

[46] Нравственные слова, 5, 308; Гимн 8, 77–85.

[47] Огласительное слово 16, 105–107; Нравственные слова, 5, 675–677; Гимн 49, 23–26; 51, 45–46; Никита Стифат. Житие Симеона, 23.

[48] Нравственные слова, 4, 675–676.

[49] Нравственные слова, 5, 250–287.

[50] См., например: Гимн 34, 105; 39, 56–77; 55, 118.

[51] См.: Благодарение Богу 1, 172–176, 183–185.

[52] Огласительное слово 16, 110–111.

[53] Огласительное слово 22, 109–110; Огласительное слово 16, 111; Никита Стифат. Житие Симеона, 71.

[54] Огласительное слово, 22, 110; Благодарение Богу 2, 262.

[55] Огласительное слово 22, 110.

[56] Огласительное слово 22, 110.

[57] Никита Стифат. Житие Симеона, 71.

[58] Там же.

[59] Ср. Старец Силуан. С. 13.

[60] Ср. Старец Силуан. С. 180.

[61] Ср. Старец Силуан. С. 21, 193.

[62] Ср. Старец Силуан. С. 189.

[63] Ср. Старец Силуан. С. 21, 135, 139, 189.

[64] Ср. Старец Силуан. С. 136.

[65] Ср. Старец Силуан. С. 129, 150, 151.

[66] Ср. Старец Силуан. С. 117.

[67] Ср. Старец Силуан. С. 31–32, 148–150.

[68] Старец Силуан. С. 13.

[69] Старец Силуан. С. 17.

[70] Ср. Старец Силуан. С. 124.

[71] Старец Силуан. С. 182.

[72] Огласительное слово 16, 111–118.

[73] Огласительное слово 16, 127–128.

[74] Благодарение Богу 1, 174–178.

[75] Благодарение Богу 2, 174–175; Нравственные слова, 10, 825–828; Гимн 13, 1–2.

[76] См.: Огласительное слово 16, 117–119.

[77] Благодарение Богу 2, 260–265.

[78] Нравственные слова, 4, 867–873; ср. 874–890.

[79] Благодарение Богу 2, 190–195.

[80] Гимн 42, 87–97.

[81] Благодарение Богу 2, 175–183.

[82] Старец Силуан. С. 17 – 20.

[83] Старец Силуан. С. 122.

[84] Старец Силуан. С. 178.

[85] Старец Силуан. С. 180.

[86] Ср. Старец Силуан. С. 137.

[87] Ср. Старец Силуан. С. 137, 178.

[88] Ср. Старец Силуан. С. 136–137.

[89] Ср. Старец Силуан. С. 139.

[90] Ср. Старец Силуан. С. 136.

[91] Ср. Старец Силуан. С. 122, 137, 138.

[92] Старец Силуан. С. 117; см.: также с. 120, 131, 137, 147, 156, 180, 182, 185–187.

[93] Старец Силуан. С. 136, 137.

[94] Ср. Старец Силуан. С. 127, 137.

[95] Ср. Старец Силуан. С. 18, 127, 138.

[96] Благодарение Богу 1, 172–195.

[97] Эти воды суть воды второго, духовного крещения, которое очищает и одновременно просвещает, полностью актуализируя первое крещение.

[98] Благодарение Богу 2, 144–146.

[99] Старец Силуан. С. 137.

[100] Ср.: Старец Силуан. С. 120, 127, 128– 129.

[101] Ср.: Старец Силуан. С. 137.

[102] Ср.: Старец Силуан. С. 19.

[103] Ср.: Старец Силуан. С. 141.

[104] Ср.: Старец Силуан. С. 17.

[105] Ср.: Старец Силуан. С. 117,120.

[106] Ср.: Старец Силуан. С. 117, 122, 136–137, 151, 185–186.

[107] Ср.: Старец Силуан. С. 189.

[108] Старец Силуан. С. 139.

[109] Ср.: Старец Силуан. С. 177.

[110] Старец Силуан. С. 137.

[111] Ср.: Старец Силуан. С. 120, 131, 154.

[112] Ср.: Старец Силуан. С. 135, 136.

[113] Старец Силуан. С. 135.

[114] Ср. Старец Силуан. С. 135–136.

[115] Ср. Старец Силуан. С. 20, 118, 137.

[116] Ср. Старец Силуан. С. 137–138.

[117] Ср. Старец Силуан. С. 31.