Репрессии против Церкви в 1920-е и 30-е годы

23 сентября 2021 года Священный Синод Русской Православной Церкви постановил «в дополнение к ежегодному поминовению пострадавших в годы гонений за веру Христову благословить на территории России 30 октября совершение заупокойных богослужений о всех православных христианах, безвинно богоборцами убиенных или безвинно пребывавших в заключении». В соответствии с постановлением, сегодня в храмах Русской Православной Церкви по всему миру совершаются заупокойные поминовения, а в храме на Бутовском полигоне, являющемся одним из центров хранения памяти как Новомучеников и исповедников Церкви Русской, так и всех, безвинно богоборцами убиенных или безвинно пребывавших в заключении, — Божественная литургия и панихида с сохранением сложившейся традиции внебогослужебной практики чтения на полигоне имен здесь убиенных.

Мы публикуем фрагменты из новой книги митрополита Волоколамского Илариона «Святые наших дней», посвященные репрессиям против Церкви в 1920-х и 30-х годах.

20-е годы были временем разгула воинствующего атеизма. Священников арестовывали и расстреливали, храмы закрывали. Репрессии в отношении духовенства начались сразу после октябрьской революции, и уже в ленинскую эпоху российская земля обагрилась кровью многих мучеников.

В 1922 году основатель советского государства писал в связи с кампанией по изъятию церковных ценностей: «…Мы должны именно теперь дать самое решительное и беспощадное сражение черносотенному духовенству и подавить его сопротивление с такой жестокостью, чтобы они не забыли этого в течение нескольких десятилетий… Изъятие ценностей, в особенности, самых богатых лавр, монастырей и церквей, должно быть проведено с беспощадной решительностью, безусловно ни перед чем не останавливаясь и в самый кратчайший срок. Чем большее число представителей реакционного духовенства и реакционной буржуазии удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше. Надо именно теперь проучить эту публику так, чтобы на несколько десятков лет ни о каком сопротивлении они не смели и думать».

При Сталине гонения на Церковь только ужесточились. Несмотря на декларацию о лояльности, подписанную митрополитом Сергием от лица Русской Церкви в 1927 году, Сталин настаивал на том, что «партия не может быть нейтральной в отношении религиозных предрассудков, и она будет вести пропаганду против этих предрассудков потому, что это есть одно из верных средств подорвать влияние реакционного духовенства, поддерживающего эксплуататорские классы и проповедующего повиновение этим классам». Сталин считал, что меры по ликвидации духовенства, принятые при Ленине, были недостаточны:

Подавили ли мы реакционное духовенство? Да, подавили. Беда только в том, что оно не вполне еще ликвидировано.

Борьба с религией велась на всех фронтах. Огромными тиражами печаталась и распространялась антирелигиозная литература. Священнослужителей обвиняли в том, что они являются эксплуататорами народных масс, приспешниками мирового империализма, выразителями интересов кулачества, противниками коллективизации и других проектов советской власти.

От своих соратников по партии Сталин требовал «связать широкую массовую антирелигиозную кампанию с борьбой за кровные интересы народных масс и повести ее таким образом, чтобы она, эта кампания, была поддержана массами». Но поскольку массы не спешили оказывать поддержку воинствующему атеизму, были изобретены разнообразные карательные меры, применявшиеся и к духовенству, и к простым верующим.

Мемориальное кладбище на территории расстрельного полигона НКВД СССР «Коммунарка» в Москве

Источник: Евгений Биятов / РИА Новости

Детям в школе внушали, что Бога нет, а человек произошел от обезьяны. Религиозные предрассудки объявлялись несовместимыми с советским строем, детей заставляли писать сочинения на антирелигиозные темы. В декабре 1928 года газета «Правда» публиковала следующие директивы: «Школа должна пропитать всё воспитание детей элементами антирелигиозности, помогая ребенку освобождать себя от влияния церкви, которое проводится через семью, и теми многочисленными средствами, которые находятся в распоряжении религиозных организаций».

Для борьбы с религией была создана всероссийская организация — Союз воинствующих безбожников. В сентябре 1929 года газета «Безбожник» по итогам второго съезда этой организации писала:

Не должно быть ни одного предприятия, ни одного совхоза, колхоза и части Красной Армии без ячейки Союза воинствующих безбожников, не должно быть ни одной школы без такой ячейки, не должно быть ни одного пионерского отряда без детской группы безбожников.

В соответствии с постановлением советского правительства от 15 февраля 1930 года «О борьбе с контрреволюционными элементами в руководящих органах религиозных объединений» местным органам власти было предписано усилить контроль за руководителями религиозных общин, выявлять в этих общинах лиц, «враждебных советскому строю». По всей стране прокатилась очередная волна закрытия храмов, арестов духовенства. Многих приговаривали к двум-трем годам лишения свободы или высылки в «места отдаленные», в частности, в Казахстан.

Но самые массовые репрессии постигли Церковь в годы Большого террора 1937–38 годов. 30 июля 1937 году вышел оперативный приказ НКВД № 00447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов». В преамбуле документа говорится: «Материалами следствия по делам антисоветских формирований устанавливается, что в деревне… осело много в прошлом репрессированных церковников и сектантов, бывших активных участников антисоветских вооруженных выступлений…» В число категорий, подлежащих репрессиям, приказ включает «наиболее активные антисоветские элементы из бывших кулаков, карателей, бандитов, белых, сектантских активистов, церковников и прочих, которые содержатся сейчас в тюрьмах, лагерях, трудовых поселках и колониях и продолжают вести там активную антисоветскую подрывную работу», а также «все перечисленные выше контингенты, находящиеся в данный момент в деревне». Приказ устанавливает две категории репрессируемых: подлежащие расстрелу и подлежащие заключению на срок от восьми до десяти лет. Приказом также устанавливается конкретное количество лиц, подлежащих репрессии, для каждой республики СССР и для каждой области внутри РСФСР. В частности, для Московской области (включая Москву) установлена квота в 5 тысяч лиц первой категории и 30 тысяч второй, итого 35 тысяч. Операция, согласно приказу, должна была начаться 5 августа и завершиться в четырехмесячный срок. В общей сложности репрессии подлежало 266 230 человек.

Читайте также: «Последний день приговоренного к смерти». Рассказ митрополита Илариона о жизни и мученичестве священника Константина Любомудрова

Расстрелы и репрессии по разнарядкам, в соответствии с заранее прописанными цифрами — до такого еще не додумался ни один диктаторский режим. По сравнению с ленинскими неконкретными указаниями («чем большее число удастся нам расстрелять, тем лучше») это был несомненный и значительный шаг вперед в конкретизации задач, стоящих перед карательной системой, аналогов которой по жестокости и масштабу репрессий не было в предшествующей мировой истории.

Установление квот на количество репрессируемых заставляло карательные органы работать с утроенной энергией, так как недобор мог привести к репрессированию самих исполнителей. Антисоветские элементы выискивались повсюду, в том числе, конечно, в среде духовенства, и не только в деревнях, но и в городах. Следственные дела при этом фабриковались «на коленке», свидетельские показания собирали с крайней поспешностью, никакой видимости судебного процесса не было, приговор выносился «тройкой» НКВД и сразу же приводился в исполнение.

На пленуме ЦК ВКП(б) в октябре 1937 года был поднят вопрос об опасности религиозных организаций для предстоящих выборов в Верховный Совет СССР. В связи с этим пленум предписал НКВД «в ближайшие дни обеспечить оперативный разгром церковного и сектантского контрреволюционного актива». Работа по выявлению антисоветского элемента среди духовенства стала еще более интенсивной.

Акция «Колокол памяти» у мемориала «Стена скорби» на проспекте Сахарова в Москве в День памяти жертв политических репрессий

Источник: Григорий Сысоев / РИА Новости

Репрессии против верующих, как и против других категорий граждан, контролировались лично Сталиным. Так, например, получив копию письма редактора газеты «Звезда» о деятельности Церкви в Белоруссии, Сталин написал резолюцию наркому внутренних дел Ежову: «Надо бы поприжать господ церковников». Вскоре вождь получил от наркома отчет о проделанной работе, согласно которому в период с августа по ноябрь 1937 года было арестовано 31 359 «церковников и сектантов», из них митрополитов и епископов — 166, «попов» — 9116, монахов — 2173, «церковно-сектантского кулацкого актива» — 19 904. Из их числа приговорено к расстрелу 13 671 человек, из них епископов — 81, «попов» — 4629, монахов — 934, «церковно-сектантского кулацкого актива» — 7004.

Комментируя эти цифры, Ежов писал Сталину:

В результате наших оперативных мероприятий почти полностью ликвидирован епископат православной церкви, что в значительной мере ослабило и дезорганизовало церковь… Вдвое сократилось количество попов и проповедников, что также должно способствовать разложению церкви и сектантов.

Но операция, на реализацию которой отводилось четыре месяца, была продлена еще на год. Первоначально намеченные квоты при этом были многократно превышены, карательные органы работали ударными темпами. Точное число репрессированных в 1937–38 годах остается неизвестным, и подлинные масштабы сталинского геноцида против собственного народа, включая духовенство, можно понять лишь по отдельным фактам.

Так, например, на одном только Бутовском полигоне с августа 1937 по октябрь 1938 года расстреляли 20 761 человека. Но расстреливали и в Коммунарке, и в других местах. Всего за этот период в Москве, по данным НКВД, расстреляли не менее 29 200 человек, то есть в шесть раз больше намеченной в приказе № 00447 квоты по Москве и области.

Священнослужители составляли заметную часть приговоренных к «высшей мере социальной защиты», как тогда официально именовался расстрел. В одном только Бутово было расстреляно 374 священно- и церковнослужителей Русской Православной Церкви.

Под конец карательной операции НКВД Русская Церковь была практически полностью разгромлена. На всей территории СССР оставалось около ста действующих храмов и всего четыре правящих архиерея. Монастыри и духовные школы были закрыты, большинство храмов либо ликвидировано, либо отдано под нужды светских организаций.

Источник: Митрополит Волоколамский Иларион, «Святые наших дней» (С. 22–26, 111–116).