Македонский раскол и общеправославная проблема предоставления автокефалии

Секретарь Жичской епархии Сербской Православной Церкви, аспирант Общецерковной аспирантуры архимандрит Дамиан (Цветкович)  на фоне предоставления автокефалии в Украине рассуждает о порядке предоставления автокефалии. На примере македонского раскола рассматривается как националистически настроенные иерархи становятся орудиями политики государственной и церковной.

В последние несколько месяцев мы являемся свидетелями трагического кризиса с непредсказуемыми последствиями, который разразился в Церкви после неканонического вмешательства Патриарха Варфоломея в дела другой Поместной Церкви.

Причины конфликта отнюдь не новы, они уходят в далекое прошлое и касаются геополитического, исторического и национального вопросов, и, следовательно, требуют гораздо более глубокого и сложного подхода. В этой статье мы кратко рассмотрим, кто провоцирует конфликт и кто активно в нем участвует, начиная с периода Второй мировой войны и по сей день.

Первый значительный период актуализации проблемы церковной автономии –Вторая мировая война – стал, быть может, наиболее острым периодом разделения между русскими и украинцами, между русской и украинской идентичностями. Тогда на территориях, оккупированных Германией, были созданы две церковные структуры: националистическая «Украинской Автокефальная Православная Церковь» Поликарпа Сикорского и умеренная «Украинская Автономная Православная Церковь» митрополита Алексия Громадского. После освобождения Украины, вместе с восстановлением советской власти началось объединение всех групп и организаций, появившихся во время Второй мировой войны в Украине. Принцип существования и функционирования сторонников украинской автокефалии выражен надписью на гербе УАПЦ: «Один народ, один язык, одна церковь». Со временем идея УАПЦ - автокефалия любой ценой, которая вытекает из украинского национализма -, была перехвачена Украинской Православной Церковью Киевского Патриархата. С момента своего создания в 1992 году УПЦ КП стала одним из церковно-политических проектов в Украине, выражающим национальную идентичность для правящих кругов.

УАПЦ «прославилась», с одной стороны, тем, что с 1990 года объединяет украинских священнослужителей РПЦ МП с ярко выраженным автокефальным уклоном; а с другой – своими связями с украинской диаспорой УАПЦ в США и Канаде, которые в 1995 году предприняли меры к преодолению неканонического положения, перейдя в юрисдикцию Константинополя. УАПЦ неоднократно предпринимала различные шаги по легализации своего положения, основанные на ее готовности принять автономный статус в рамках Константинопольской Патриархии, что объясняется, прежде всего, геополитическими причинами. Хотя УАПЦ для обоснования своей автономии выдвигала на первый план исторические причины: дескать, присоединение Киевской Митрополии к Москве было «незаконной аннексией» и потому УАПЦ ищет «возвращения статуса до 1686 года», именуя Вселенскую Патриархию своей единственной Матерью-Церковью. В этом смысле УАПЦ формулирует историко-канонический нарратив, который доминирует в украинской церковной историографии.

На тех же самых основаниях и почти таким же образом после Второй мировой войны была образована Македонская Православная Церковь. После создания Республики Македонии (тогда еще федеральной) коммунистическое правительство Югославии направило свои усилия на организацию «национальной» Церкви, создание которой началось в октябре 1958 года, когда в Охриде был проведен Церковно-народный собор с целью восстановления старой Охридской кафедры Архиепископов в составе Македонской Православной Церкви. На Соборе были избраны три новых епископа для трех новообразованных епархий. Но их избрание нельзя было признать каноническим, потому что на Соборе присутствовал только один епископ, а избранные кандидаты были женатыми священниками и не соответствовали требованиям для епископской хиротонии. В ходе заседания Собора «новая Церковь» сделала заявление о том, что она находится в каноническом единстве с Сербской Церковью в лице Сербского Патриарха. В июне 1959 года Архиерейский Синод Сербской Церкви признал уже совершившийся акт в Охриде и избранные епископы были рукоположены и назначены в упомянутые епархии. Семь лет спустя, осенью 1966 года, иерархи автономной Охридской архиепископии обратились к Сербскому Патриархату с просьбой предоставить им автокефалию, но получили отказ со стороны Архиерейского Собора Сербской Церкви. Югославское коммунистическое правительство высказало свое недовольство такой позицией сербских иерархов и стало оказывать на них сильное давление, организовывая аресты и нападения.

В июле 1967 года при широкой поддержке коммунистов был созван Собор Македонской церкви в Охриде и объявлена автокефалия Охридской Архиепископии. А в сентябре того же года Синод Сербской Церкви провозгласил Македонскую церковь раскольнической организацией и прервал с ее иерархией евхаристическое общение. Позицию Сербской Церкви поддержали другие Православные Церкви, неоднократно призывавшие так называемую Македонскую церковь к каноническому единству. После падения коммунистического режима, в 1990 году, начались переговоры о преодолении раскола.

В 2002 году епископы-раскольники Македонской церкви отказались выполнять Нишское соглашение, согласно которому Сербская Церковь признавала широкую автономию епархий в Республике Македония, а Охридская архиепископия обязывалась избрание своего главы подтверждать у патриарха Сербии.

На призыв патриарха Павла вступить в общение с Сербской Церковью откликнулся только митрополит Велеско-Повардарский Йован и священники его митрополии. За свою верность своей Матери-Церкви они были наказаны организованным преследованием, судебными разбирательствами по надуманным поводам, захватом святынь и церковного имущества, а также запугиванием верующих. Канонические священники, не прерывавшие общение с Сербской Церковью, оказались на нелегальном положении и вынуждены были совершать богослужение в домах, квартирах и других некультовых помещениях, а гонения и катакомбы в центре Европы, отстаивающей права человека в так называемом цивилизованном обществе, с тех пор перестали быть далекой историей, став повседневной обыденностью.

Из этого очень краткого описания можно сделать вывод о том, что раскольнические сообщества являются продуктом деятельности тоталитарных режимов и тоталитарных систем, направленной на борьбу с Церковью, на разрушение культурной и духовной идентичности народа. А в качестве оружия в этой борьбе используются как иерархи, зараженные националистическими чувствами, так и верующие.

Что касается Украины, то особое беспокойство вызывает тот факт, что за проектом Единой поместной православной стоит не только политический режим, государство или иностранные силы, но и Константинопольский Патриархат во главе с патриархом Варфоломеем. Его попытка стать источником автокефалии без согласия других Православных Церквей (в первую очередь, Русской) и навязать решения, которые нарушают не только каноны, но и экклезиологическое учение Церкви, а следовательно, догматы Церкви, не вызывает одобрение и поддержку.

Что же касается главного аргумента, на основании которого происходит легализация раскольничьих организаций, – между раскольнической «церковью» и канонической Церковью отсутствуют догматические различия, – то его последовательное применение может привести к тому, что автокефалию будут получать все запрашивающие ее. Впервые в истории Церкви раскол и его реальные последствия не рассматриваются как посягательство на само существо Церкви.

 Если будет создан такой прецедент, то вполне возможно в дальнейшем ожидать от Фанариота односторонней, бесконтрольной, самостийной выдачи всем большим и маленьким политическим группировкам, например, в Хорватии, Боснии и Герцеговине, Черногории и, возможно, даже в Косово и Метохии такой же или аналогичной «автокефалии» без согласия Белграда.

Однако необходимо понимать, что подобные «автокефалии» направлены отнюдь не на укрепление вселенского Православия, а на реализацию долгосрочных политических амбиций фанариотской патриархии, а также на достижение долгосрочных геополитических интересов ее заокеанских кураторов.