Седмица 32-я по Пятидесятнице

Преподобный Нифонт, епископ Кипрский, в юности вёл разгульную и греховную жизнь. Однажды он встретил своего друга, который долго с удивлением смотрел на его лицо. На вопрос Нифонта, чему он удивляется, друг отвечал: «Я никогда не видел ранее у тебя такого лица, оно чёрное, как у эфиопа ». Эти слова показали Нифонту глубину его падения, и он стал взывать к Пресвятой Богородице, прося Её заступничества. После долгой молитвы он увидел, что Лик Божией Матери на святой иконе просветлел и Она улыбнулась. С тех пор Нифонт непрестанно молился Царице Небесной. Если он впадал в грех, Лик Богоматери от него отворачивался, а после покаянных слёз и молитвы опять милостиво взирал на него. Наконец, Нифонт полностью изменил свою жизнь, стал проводить время в молитве и покаянии и стяжал великие духовные дары.

По свидетельству Дивеевских сестёр, «говоря вообще о будущем и о всеобщей слабости к концу рода человеческого, особенно же о нашей женской-то немощи, не приказывал батюшка изнурять себя непосильными ныне подвигами поста, по древнему обычаю; батюшка велел более всего бояться, бегать как от огня и храниться от главнейшего – уныния. “Нет хуже греха, матушка, и ничего нет ужаснее и пагубнее духа уныния!” – говорил батюшка Серафим, почему и приказывал всегда быть не только сытой и кушать вволю, но и на труды брать с собою хлеба. “В кармашек-то свой и положи кусочек, – говорил он, – устанешь, умаешься, не унывай, а хлебца-то и покушай, да опять за труды!” Даже на ночь под подушку приказывал он класть хлеба. “Найдёт на тебя уныние да раздумье, матушка, – говорил отец Серафим, – а вы хлебушка-то выньте, да и кушайте, уныние-то и пройдёт, хлебушек-то и погонит его, и сон после труда вам хороший даст он, матушка!” Преподобный Серафим очень строго запрещал когда-либо и кому-либо отказывать в хлебе.