Неделя 31-я по Пятидесятнице

Он же сказал ему: один человек сделал большой ужин и звал многих, и когда наступило время ужина, послал раба своего сказать званым: идите, ибо уже всё готово. И начали все, как бы сговорившись, извиняться. Первый сказал ему: я купил землю и мне нужно пойти посмотреть ее; прошу тебя, извини меня. Другой сказал: я купил пять пар волов и иду испытать их; прошу тебя, извини меня. Третий сказал: я женился и потому не могу прийти. И, возвратившись, раб тот донес о сем господину своему. Тогда, разгневавшись, хозяин дома сказал рабу своему: пойди скорее по улицам и переулкам города и приведи сюда нищих, увечных, хромых и слепых. И сказал раб: господин! исполнено, как приказал ты, и еще есть место. Господин сказал рабу: пойди по дорогам и изгородям и убеди прийти, чтобы наполнился дом мой. Ибо сказываю вам, что никто из тех званых не вкусит моего ужина, ибо много званых, но мало избранных.

Лк. 14:16-24

Комментарий митрополита Илариона:

Читаемая в сегодняшнем Евангелии притча о званых на пир содержится у Луки и Матфея. Но как это часто можно наблюдать в Евангелии, перед нами пример того, как сходные сюжеты выполняют разные функции в зависимости от ситуации, в которой произносится притча. У евангелиста Луки в отличие от Матфея притча звучит в мирной и спокойной обстановке дружеской трапезы. В этой обстановке притча, имеющая отнюдь не примирительное содержание, излагается в спокойном, примиряющем тоне. Отказываясь принять приглашение, званые извиняются и оправдываются. Хозяин, хотя и гневается на них, никак не наказывает их, лишь констатируя, что никто из них не вкусит его ужина, что и так очевидно из их отказа принять в нем участие.

Общим между двумя версиями притчи является наличие в них той самой «заместительной теологии», которая столь несимпатична современным западным исследователям, но которая красной нитью проходит через всю евангельскую историю. Место тех, кто отказался прийти на вечерю, в конечном итоге занимают другие, подобно тому, как злых виноградарей хозяин замещает другой группой лиц — народом, способным принести плоды.

Сходной, но не одинаковой является мотивация, по которой званые отказываются от приглашения. У Луки один из приглашенных отказывается под предлогом приобретения земли, другой — под предлогом покупки волов, третий ссылается на то, что женился. На первый план выступают корыстные интересы: в поведении приглашенных, как кажется, нет злого умысла, просто служение маммоне пересиливает зов Божий.

Любая попытка объяснить притчу в терминах исторического реализма наталкивается, как и во многих других случаях, на целую серию подробностей, указывающих на то, что речь идет о воображаемой ситуации.

Слова Иисуса о том, что «много званых, но мало избранных», уже в первом христианском поколении получили вполне однозначное толкование: званые — это те, кого Бог пригласил на брачный пир, а избранные — те, кто на нем остался. Призвание осуществляется через проповедь, на которую человек откликается, обретая веру в Иисуса Христа как Бога и Спасителя и принимая крещение. А избрание — через весь опыт христианской жизни, включающий в себя участие в Евхаристии.

Иоанн Златоуст видит в притче о брачном пире прямое продолжение притчи о злых виноградарях. События, описанные в притче о брачном пире, по его мнению, относятся к первому христианскому поколению. При этом обе притчи направлены против иудеев, а развязкой драмы служит разрушение Иерусалима в 70-м году и изгнание евреев из их земли.

Несмотря на то, что в современной науке принято списывать подобные обвинения в адрес иудеев на счет «антисемитизма», которым якобы были заражены Отцы Церкви, мы должны подчеркнуть, что в традиционном понимании притчи о званых на брачный пир нет ничего «антисемитского», как нельзя назвать антисемитизмом обличения Иисуса в адрес иудеев, рассеянные по всему корпусу Евангелий. Однако анти-иудейский подтекст притчи очевиден.

В современной научной литературе антисемитизм и анти-иудаизм часто смешиваются. Утверждают, что «анти-иудаизм и антисемитизм — два выражения одного и того же феномена: отвращения к евреям и иудаизму». Между тем, речь должна идти о разных явлениях, к каждому из которых требуется свой подход. Антисемитизм как ненависть к еврейскому народу (или группе семитских народов) заслужил справедливое осуждение (во многих странах его крайние проявления уголовно наказуемы). Что же касается полемики с иудаизмом, то она является сквозной темой большинства книг Нового Завета, проходит красной нитью через раннехристианское богословие, отражена в литургических текстах. Вычеркнуть ее из христианской истории — значит изъять из христианства одну из составляющих его самоидентификации. Точно так же полемика с христианством составляет важную часть иудаизма как религиозной традиции.

Современный христианско-иудейский диалог призван снять накопившееся веками напряжение между двумя религиозными традициями, дабы обеспечить их мирное сосуществование в дальнейшем.

Хорошо устрояется, чтобы они научились наукам и языку халдейскому, чтобы, когда Даниил станет беседовать с царём о великих предметах, никто не был посредником и не исказил его слов. А остальное для того, чтобы ты познал мудрость Даниила и видел, как он выше чрева. Другой сказал бы: я пленник, не имею необходимой пищи, Бог, конечно, простит меня. Не так поступал он, потому что не для награды и не по страху только, но и по любви он служил Богу, с великим усердием и не мало времени. Три года они учились мудрости и три года постились. Видишь ли благоразумие Даниила? Когда нужно было остерегаться, он был весьма твёрд и предусмотрителен; а когда не было никакого вреда, то он не отказывался изучать язык и мудрость иноплеменников, потому что не учиться предосудительно, а следовать их учению.

Преподобный Иоанн Мосх в своей книге «Луг духовный» приводит ответ аввы Палладия на вопрос учеников, как он решил стать монахом: «В моём отечестве (Фессалоники) за три версты от города жил отшельник Давид. То был муж весьма добродетельный, любвеобильный и строгой жизни. Он провёл в затворе около 70 лет. Как-то ночью стража, охранявшая стены города от варваров, увидела, что изо всех окон келлии старца исходит сильный огонь. Решив, что её подожгли варвары, воины с рассветом бросились к келлии и нашли, что старец невредим и келлия цела. На следующую ночь и потом ещё не раз явление это повторилось. Скоро уже многие горожане и приезжие проводили ночи на стене, чтобы видеть дивный огонь. Явление продолжалось до кончины старца. Я сам видел это чудо много раз. И сказал я сам себе: если и в этом ещё мире Бог прославляет рабов Своих столь великой славой, что же будет в грядущем веке, когда лице их просияет, как солнце? Вот, чада мои, это и было поводом к тому, что я принял иноческий образ».