Седмица 37-я по Пятидесятнице

Митрополит Владимир (Богоявленский) – первый мученик Русской Церкви из числа епископата. Примерно за месяц до гибели он сказал: «Я никого и ничего не боюсь. Я во всякое время готов отдать свою жизнь за Церковь Христову и за веру православную, чтобы только не дать врагам ея посмеяться над нею. Я до конца буду страдать, чтобы сохранилось Православие в России там, где оно началось». Эти слова стали пророческими. 25 января (по старому стилю) святитель был арестован вооружённой группой из пяти человек в своих покоях в Киево-Печерской Лавре. Свидетелем расстрела митрополита был его келейник Филипп. Он рассказывал, что владыка подошёл к нему, попрощался и вытер слёзы; остальное же время был спокоен. Перед расстрелом молился: «Господи! Прости мои согрешения, вольные и невольные, и прими дух мой с миром».

Святитель Игнатий в бытность свою послушником Семигородной пустыни в Вологде познакомился и подружился с иеромонахом Софонией, будущим архиепископом Туркестанским и Ташкентским. Друзья мечтали об удалении в глухой монастырь, о несении тяжёлых иноческих послушаний и о суровых аскетических подвигах. В 1831 году Софония был перемещён в Архангельск, и встречи их прекратились. Через много лет архимандрит Софония, наконец, посетил Сергиевского архимандрита Игнатия, бывшего в то время в апогее своей славы. Слышав много рассказов о его роскошной будто бы жизни и видя действительно богатую обстановку его келлий, Софония спросил своего друга: «Что же, отец Игнатий? Где наши мечты о пустыне, о строгих подвигах и лишениях?..» Игнатий молча повёл его в одну из отдалённых комнат своего настоятельского дома, и Софония увидел там голые стены, одну небогатую икону с неугасимою лампадою пред ней, убогую рогожку на полу и понял безмолвный ответ своего друга.