Неделя 27-я по Пятидесятнице

И спросил Его некто из начальствующих: Учитель благой! что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную? Иисус сказал ему: что ты называешь Меня благим? никто не благ, как только один Бог; знаешь заповеди: не прелюбодействуй, не убивай, не кради, не лжесвидетельствуй, почитай отца твоего и матерь твою. Он же сказал: все это сохранил я от юности моей. Услышав это, Иисус сказал ему: еще одного недостает тебе: все, что имеешь, продай и раздай нищим, и будешь иметь сокровище на небесах, и приходи, следуй за Мною. Он же, услышав сие, опечалился, потому что был очень богат. Иисус, видя, что он опечалился, сказал: как трудно имеющим богатство войти в Царствие Божие! ибо удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царствие Божие. Слышавшие сие сказали: кто же может спастись?Но Он сказал: невозможное человекам возможно Богу. 

Лк. 18: 18–27

Сегодняшнее Евангелие посвящено беседе Иисуса с неким богатым юношей. Тот раздел беседы, в котором говорится о заповедях, служит примером уважительного отношения Иисуса к закону Моисееву. Отвечая на вопрос юноши, Иисус цитирует не все десять заповедей закона Моисеева. Из десяти заповедей Иисус цитирует пятую, шестую, седьмую, восьмую и девятую. 

В восприятии древних евреев десять заповедей закона Моисеева делились на два списка, соответственно двум скрижалям, на которых они были начертаны (Исх. 31:18; 32:15–19; 34:1–4, 28–29; Втор. 4:13; 5:22): заповеди 1–4, говорящие об отношении человека к Богу, и заповеди 5–10, посвященные взаимоотношениям между людьми. Ответ Иисуса богатому юноше может создать впечатление, что Он считал исполнение заповедей из второго списка достаточным для вхождения в жизнь вечную.

Продолжение истории, однако, говорит об обратном, как и весь контекст нравственного учения Иисуса. Высоко ценя заповеди Ветхого Завета, Иисус предлагал Своим последователям иной путь, не сводящийся к исполнению ни пяти или шести из десяти заповедей, ни всех десяти. Это тот путь духовного совершенства, на который Он указал богатому юноше и по которому юноша не захотел пойти. Путь, предлагаемый Иисусом, не отвергает Моисеево законодательство, но ведет человека значительно дальше.

Узнать больше вы можете в книге митрополита Илариона «Иисус Христос. Жизнь и учение», размещенной в свободном доступе на нашем портале, а также в книгах серии «Читайте Евангелие».

Кроме того, Евангелие дня с митрополитом Иларионом доступно в специально созданном Телеграм-канале.

Святитель Филарет 46 лет возглавлял Московскую кафедру и при жизни был почитаем как святой. Будучи епископом, он всегда оставался монахом. Для своего правила он составил такую молитву: «Господи: не знаю, чего мне просить у Тебя? Ты один ведаешь, что мне потребно. Ты любишь меня паче, нежели я умею любить себя. Отче! Даждь рабу Твоему, чего сам я и просить не умею. Не дерзаю просить – ни креста, ни утешения! Только стою пред Тобою; сердце моё отверсто. Ты зриши нужды, которых я не знаю. Зри! и сотвори со мною по милости Твоей: порази и исцели, низложи и подыми меня. Благоговею и безмолвствую пред Твоею святою волею и непостижимыми для меня Твоими судьбами. Приношу себя в жертву Тебе. Предаюсь Тебе. Нет у меня желания, кроме желания исполнить волю Твою. Научи меня молиться. Сам во мне молись».

Святитель Филарет Московский, выйдя утром в гостиную, увидел бедного деревенского диакона, который, не узнав владыку в халате, пожаловался ему, что его переводят на дальний приход, а у него большая семья и хозяйство, и он ищет преосвященного и уже многих просил ему помочь. В канцелярии и в консистории он дал писарям по 25 рублей, местному диакону 75, а они говорят, что его надо экзаменовать. Святитель ответил, что он и есть экзаменатор, взял предложенные диаконом 10 рублей взятки и велел ему прийти на следующее утро. Утром святитель Филарет приказал позвать писарей и диакона и подчёркнуто смиренно обратился к ним: «Каюсь перед вами, братие, что вчера взял от этого диакона 10 рублей. По словам Священного Писания, “аще дадите, воздастся вам четверицею», я вместо 10 даю ему 40 рублей”. И он протянул диакону ассигнации. Писарям он велел отдать по 100 рублей, местному диакону 300, а просителя отправил домой и велел оставаться на своём месте и в случае нужды обращаться прямо к нему.