От Четыредесятницы к Страстной седмице. Путь вместе с Церковью

Святая Четыредесятница и Страстная Седмица

Великое сорокадневное постное время, называемое в богослужебных книгах Святой Четыредесятницей, подошло к концу. Приблизившись к завершению покаянного постного времени, каждый способен отдать себе отчет в том, что ничего в этом посту у нас не получилось. Мы нарушили пост: кто-то в пище, кто-то в питье, делом, словом, помышлением, часто совсем радикально. 

На самом деле, так и… должно быть. И тот Крест, что ныне, из-за горизонта начинается виднеться нам, есть на самом деле, позорная, и ужасная, и страшная казнь, и смерть, и погибель, и ад, которые предназначены каждому. Но Господь наш Иисус Христос взял на себя наше наказание. Великое дело Спасителя, который, уходя, забирает все наши грехи и преступления, малые опущения и великие злобные дела, не только наши, но и всего человечества. 

Проклятый за грехи и преступления, начиная от Адама, всякий человек — каждый из нас. Это я, это ты, это мы, это вы, это они… Кто, как все мы, грешен. И во веки веков должен был бы терпеть осуждение, обреченный на ад и мучение. Господь же, наказанный несправедливо Отрок Божий, Служитель Его, Бог, вошедший в историю, на самом деле, всегда и во веки веков Возлюбленный Сын Отчий. Видимый нами на Кресте. Всматриваясь в Него, мы должны понимать, что Благословение Отца, которое в Евангелии, в самых значительных явлениях Его славы произносится свыше — в Крещении, Преображении, «Голосе Грома» в Евангелии от Иоанна (Ин. 12:29) — отныне, после Креста Его и Воскресения — обращено и относится к нам: «Сей есть Сын Мой Возлюбленный, в Котором Мое благоволение».  

Ибо произошла великая подмена, великая перемена, великая замена! Потому что благословение Отчее, которое принадлежало только Ему, ибо в Нем Одном «Да» и «Аминь», и исполнение всех божественных заповедей и обетований, отныне — наше. А все наше — Его. 

Эти приближающиеся великие дни должны стать для нас, Церкви Странствующей, временем подлинного воспоминания этих событий. Всех этих событий, или, лучше, единого единственного и неповторимого, раз и навсегда имевшего место в истории события, которое никогда не потеряет свою актуальность и всегда, до скончания века, будет местом раскрытия, топосом правды о Боге, о мире и о человеке. 

Прохождение святой седмицы Крестных Страданий Господа — это не только воспоминание, но и ожидание. Ожидание того будущего мессианского века, когда Господь Иисус Христос вернется, чтобы даровать нам новый Небесный Иерусалим, сходящий с Неба. В эти великие дни приближения святой Пасхи важно благодарить Господа за Крест Его — просыпаясь и засыпая, входя и выходя из дома, по возможности, каждый час, или, как это совершали великие аскеты древности, с каждым дыханием и сердцебиением. «Ему, возлюбившему нас и омывшему нас от грехов наших Кровию Своею и соделавшему нас царями и священниками Богу и Отцу Своему, слава и держава во веки веков, аминь» (Откр. 1:6). 

О богооставленности

В эти святые дни приходится слышать, что Господь Иисус, испытывая богооставленность после Своего Входа в Иерусалим, стал, своего рода, прообразом современной секулярности. Или же, если рассматривать это на бытовом уровне, дал нам пример того, как можно обходиться без святыни. Это серьезная догматическая ошибка. 

Господь действительно испытал богооставленность. Но испытал ее на Кресте. Он испытал то, что должен был бы испытать каждый из нас людей. Ту богооставленность, которую, признаемся себе в этом, испытываем мы в нашей жизни — в наших страхах и в наших депрессиях, в нашей панике и в нашем унынии. Но которая, ни в малейшей степени, не может сравниться с той Богоставленностью, которую Господь наш тогда уже взял на Себя. Страшную, горькую, проклятую, адскую пустоту богооставленности, которая пронзила Его, Повешенного на Кресте. На Него был возложен Грех Мира. Солнце померкло. И не могло смотреть на это страшное великолепие человеческого греха, убившее Бога. 

Приближаясь к этому Великому Дню Крестной Смерти Господа Иисуса, мы вспоминаем и том, кто был рядом с Господом, и кого Господь любил. Кто предал и продал Господа Иисуса. О нем, этом человеке, много говорят богослужебные тексты, о нем много фантазирует человеческая мысль. Но, наверное, мы никогда не были так близки к пониманию того, кем же был на самом деле Иуда Искариот.

Иуда был подлинно религиозным человеком перед лицом самого себя и в глазах мира. Человеком автономной религиозности, столь близкой нашему 21 веку. Времени, когда строят не храмы, но банки; времени, кричащего о том, что вне рынка спасения нет. «Имел при себе денежный ящик и носил, что туда опускали» (Ин.12:6). Забыл о том, что Бог Авраама, Исаака, и Иакова, есть Бог, Зовущий за Собой. Требующий безответности. Бог доверяющий и спонтанный. Бог Апокалипсиса. Бог, застающий врасплох. 

В моменты кризиса Господь стоит рядом. Он ждет нашего выбора. Испытывает, не отречемся ли. Не приведем ли — во оправдание своей собственной, личной или коллективной боязни и справедливых опасений — подлинные религиозные аргументы. Не сошлемся ли мы во оправдание нашей собственной богооставленности на Его бесконечный великий Пример. Пример Великого Страдальца, Грядущего на Вольную Страсть. 

Господь жаждал принести нам искупление. Жаждал исполнения Писаний. «Зная, что все уже совершилось, он сказал: „Жажду!“ (Ин. 19:28). Эта жажда спасения человеческого рода была подлинным свидетельством, что даже в Своей богооставленности Господь Иисус не был оставлен.

Муж скорбей, изведавший болезни

«Он взял на Себя наши немощи и понес болезни» (Ис. 53:4). Это мессианское пророчество ветхозаветного евангелиста пророка Исайи несомненно относится ко Господу нашему Иисусу Христу. 

Чтобы понять слова Исайи, чрезвычайно важно знать библейское, святоотеческое и, как бы неожиданно это ни звучало, догматическое понимание болезни. Суть болезни и даже смерти не была доступна пониманию человеку того времени. Ведь в древности считалось, что болезнь и смерть — это некие автономные сущности, которые внезапно приходят, проникают в человека, овладевают им. Но если бы человек обладал неким заклинанием, или, быть может, знал некое учение, то ничего бы дурного просто бы не случилось. 

Еретики-пелагиане, названные так по имени своего ересиарха, британского монаха Пелагия, проповедовавшего в начале 5 века, переносили это на уровень христианской догматики. Они учили, что, применив особенное усилие, можно достигнуть безгрешности и обрести бессмертие. Полемизируя с этим и подобными учениями, святитель Агустин, епископ в Карфагенской Римской Африке (354-430), утверждал, что спор о том, смертен ли человек или бессмертен, лишен всякого смысла. Ибо человек... уже мертв. Даже если он живет и движется. 

Человеку 21 века легче согласиться с Августином, а значит, с учением Церкви, нежели с Пелагием. Каждый из нас знаком с историей своей болезни, знает о наследственности, вполне понимает, что тот или иной недуг рано или поздно нас одолеет. 

Вера в способность жить и не грешить — это ересь. Грех, этот признак жизни, которые, на самом деле, является свидетельством смерти, обитает в каждом, пребывает с каждым, и никогда с нами не разлучится, пока окончательно не погубит. Никакое учение, никакая медитация, никакая дальневосточная религия, никакая технология просто не способна избавить человека от смерти и греха. А все то, что современность предлагает, более того, богоборчески обещает — биологическое, медицинское, физиологическое, какое угодно виртуальное или реальное бессмертие, все религии и науки мира, все идеи и представления, убеждения — просто неспособны покорить себе смерть. 

Избавление от греха, болезни и смерти возможно исключительно в Господе нашем Иисусе Христе. Потому Он был рожден не от мужа и жены, но от Духа Святого и Марии Девы. Рождение от Духа Святого означает, что Он – заново, вновь сотворенный Человек, в котором нет ни греха, ни смерти. Господь Иисус Христос стал божественным человеческим ответом на заповеди, на призывы и, самое главное, на Завет. На все то, что Бог ожидал от человека, но не мог получить, начиная от Адама, вкусившего от древа познания добра и зла, и заканчивая нами, последними людьми последних времен, знающими слишком много. 

В таинствах Церкви, в сакраментальной, таинственной реальности ее жизни происходит так, что все наши болезни, видимые и невидимые, все недуги и грехи становятся Его достоянием и входят в Его реальность, приобщаются Ему, чтобы быть уничтожены. Даже если мы не получаем мгновенного исцеления и избавления от болезней, которые преследуют каждого, это не означает, что они не исцелены. Наоборот, это означает, что они послужат нам во искупление, ибо уже приобщены Его Кресту. 

Начало великих страстных дней означает, что отныне, укрепляемые таинствами, мы призваны забыть о собственных грехах. Ибо грехами нашими Господь ведется на смерть. 

Забыть о своих скорбях и болезнях. Ибо в эти дни — Один Скорбящий и Болезнующий. Сын плотника Иосифа по свидетельству Писания, Сын Человеческий, как чаще всего именовал Себя Сам Господь, Сын Человечества, которое, как некий коллективный плотник, оказалось способным изготовить для Лучшего из Людей лишь Крест. 

Забыть о смерти и не плакать о своих умерших. Ибо есть в эти дни один единственный Великий Мертвец. Тишина объемлет землю. Господь же грядет воскреснуть в третий день. «Третий день» как время, когда согласно библейским представлениям, умерший окончательно и бесповоротно мертв. «Третий День», когда всякая человеческая надежда потеряна, но начинает действовать лишь Бог. Он — Сын Божий, пострадавший за нас и умерший — одно единственное Воспоминание этих дней. В нем — исцеление, прощение и воскресение. «Господь перевяжет наши раны. Оживит нас через два дня, в третий день восставит нас, и мы будем жить пред лицем Его» (Осия 6:1-2).