Рассвет на вершине горы Синай
"В третий день по исходе сынов Израиля из земли
Египетской, в самый день новолуния, пришли они в пустыню Синайскую...
И сказал Господь Моисею: пойди к народу и освяти его сегодня и завтра; пусть вымоют одежды свои,
Чтобы быть готовыми к третьему дню: ибо в третий день сойдёт Господь пред глазами всего народа на гору Синай.
И проведи для народа черту со всех сторон, и скажи: берегитесь восходить на гору и прикасаться к подошве её; всякий, кто прикоснётся к горе, предан будет смерти..."
Но вот мы восходим, с трепетом и учащённым биением сердца, поднимаемся всё выше, оставив позади тысячи три крутых, высеченных в камне ступеней...
И всё шире распахивается небесный свод, усыпанный мириадами крупных звёзд. А в глубине под нами покрываются тьмой ущелья, склоны и вершины гор.
Только одно знакомое созвездие мне удаётся различить в несметном сонме светил - огромную бабочку Ориона, зацепившуюся крылом за излом горы.
Всё светлее становится ночь над нами, и звезды повисают в прозрачной тёмно-синей бездне, уходящей дальше звёзд.
В эту бездну я смотрю на привале, сидя на камне у края дороги, перед началом последнего, самого крутого подъёма.
Иссякли потоки, иссохли травы, а небо осталось тем же, как тысячи лет назад, при Моисее.
И тем же остался Ты, создавший горы и небо, Великий Художник, творящий из камня и живой плоти, из света и духа.
Так Ты сотворил наедине наши души, несметные, как звёздные миры, мириады душ, ушедших, пребывающих и будущих, - и все они у тебя живы. Разве не всем Ты можешь сказать, как Моисею: "Я знаю тебя по имени", если сокровенным именем Ты вызвал нас из небытия, наделив разумом и бессмертием?
В этом имени Твой тайный замысел о каждом из нас И вот мы блуждаем в пустыне мира, алчем и жаждем, разгадывая его. Сотворенная по Твоему образу, душа алчет хлеба небесного, но мы пытаемся насытить её яствами земными, плодами, до которых легче дотянуться и которые тоже даны Тобой, а потому могут быть прекрасны. Но плод сорван - а в руке пустота.
Мы жаждем приблизиться к Тебе и не можем, и наша неутолённость не избавляет нас от привычного земного рабства.
С тех давних времён исхода Ты назвал нам новые Свои имена: Путь, и Истина, и Жизнь, Любовь, Добро, Красота...
Ты явил Свой Лик в образе Всемилостивого Спаса, говорившего о Тебе, непознаваемом и неизреченном, на доступном человеку языке.
Но Ты остался столь же сокровенным, таинственным, превосходящим всякое слово и образ, Ревнителем, требующим от нас той же полноты веры и жертвенности на пути к обетованной земле и обетованному небу....
Светает быстро и задолго до восхода. Вокруг, насколько видит глаз, из рассеивающейся мглы поднимаются горы - гигантские, пустынные, багровые, будто оставшиеся от тех дней творения, когда Слово ещё не вызвало из небытия живую жизнь.
На востоке над озарённым краем гор лежит длинная гряда густых облаков, а между ними - ослепительные золотые озерца с чётко прорисованной синей каймой берегов...
Вдруг красная точка появляется в разрыве облаков, и оттуда, из этого разрыва, проливается огненное сгущение, ещё не достаточно расплавленное, чтобы светить.
Вот уже красный срез круга высвободился вверх над плотной грядой облаков. И раскалённый диск без лучей стал быстро подниматься над ней, на глазах округляясь, наливаясь светом.
Над торжественным безмолвием и неподвижностью горных далей восходит солнце - священный сосуд, вобравший в себя изначально сотворённый пламень, чтобы он светил, не испепеляя.
"На третий день, при наступлении утра, были громы, и молнии, и густое облако над горою, и трубный звук весьма сильный; и вострепетал весь народ, бывший 6 стане.
И вывел Моисей народ из стана в сретение Богу, и стали у подошвы горы.
Гора же Синай вся дымилась от того, что Господь сошёл на неё в огне; и восходил от неё дым, как дым из печи, и вся гора сильно колебалась.
И звук трубный становился всё сильнее и сильнее.
Моисей говорил, и Бог отвечал ему голосом.
И сошел Господь на гору Синай, на вершину горы, и призвал Господь Моисея на вершину горы, и взошел Моисей".
И как прежде, сколько бы раз ни повторяла я эти слова, они потрясли и сокрушили, - как подземные толчки от того колебания горы, когда сошёл на неё Господь в огне и дыме, как трубный Его призыв, достигший сокровенных глубин души.