Четвертая Пасха

Алеша — советский подросток, чью жизнь меняет Церковь. Случайно попав в храм на панихиду деда, он открывает другой мир, который становится для него настоящим домом.

Предлагаем вашему вниманию фрагмент из художественного рассказа митрополита Илариона «Четвертая Пасха». Этот рассказ входит в новую книгу владыки «Тайна семи звезд», посвященную жизни и судьбе праведников. Книга готовится к выходу в Издательском доме «Познание».

Начиналась Страстная неделя. По вечерам звучало песнопение «Чертог Твой ви́жду; Спасе мой, украшенный, и одежды не имам, да вниду в онь». Пел сам отец Панкратий 一 один, без хора. Голос его становился вдруг каким-то высоким и надтреснутым. Алеша не отличался музыкальным слухом, но чувствовал, что батюшка не всегда берет правильные ноты. И все же это было такое искреннее и проникновенное пение, что храм замирал в молчании. Когда священник заканчивал, на его глазах блестели слезы.

Потом наступила Великая Среда, когда вспоминали предательство Иуды и отречение Петра. Отец Панкратий в проповеди сравнил Иуду с Петром. Иуда раскаялся в предательстве, но не вернулся ко Христу. Оставшись наедине со своим горем, он не нашел ничего лучшего, чем удавиться. Петр же после отречения принес Христу покаяние. Любовь к Нему он доказал всей последующей жизнью.

В Великий Четверг Литургия была длинная. Причащался весь храм, и отец Панкратий стоял с чашей больше часа. Алеша отирал губы каждого причастника платом — куском ткани красного цвета. А народ все шел и шел, и этому потоку; казалось, не будет конца.

Когда служба закончилась, о б ессиленный священник присел в алтаре. По лицу его струился пот. Алеша тоже чувствовал большую усталость. Никогда еще он так не уставал от службы, как в этот Великий Четверг.

Домой он не пошел. Сначала попил чаю в церковной сторожке, а потом прилег на клиросе и сразу уснул. Снилась ему большая очередь 一 такая же, какую он только что видел на службе. Люди один за другим куда-то входили, и перед входом им давали светлую одежду; Подошла очередь Алеши. Он получил стихарь 一 такой белоснежный, каких в жизни не видал. Надел его и вошел внутрь. Там было светло, а впереди сиял еще более яркий свет. Он вдруг понял, что там, впереди, его ждет Христос.

Проснулся в каком-то радостном возбуждении. Усталость как рукой сняло. Он посидел несколько минут в пустом храме. Потом вошел в алтарь и начал готовиться к вечерней службе.

Она тоже была долгой, а люди всю службу стояли со свечами. Читали двенадцать евангельских отрывков о страданиях и смерти Христа.

Проповедь на этот раз произносил не отец Панкратий, а только что назначенный ему в помощь молодой священник отец Павел. Он держал в руках раскрытую книгу; Рассказывали, что он окончил духовную академию и даже знал греческий язык.

一 «Тогда отпустил им Варавву; а Иисуса, бив, предал на распятие», 一 отец Павел закрыл книгу. 一 Мы часто пропускаем мимо ушей это коротенькое слово «бив». А ведь оно обозначает бичевание. Вы знаете, как бичевали в Римской империи?

Он рассказал, что бич делали из воловьих жил. Удары наносили по спине, груди, животу; по рукам и ногам. Били нещадно 一 с размаху, до костей. Кожа сходила с человека, он истекал кровью. Некоторые не выдерживали и умирали прямо под бичами.

Алеша слушал, стараясь не пропустить ни одного слова. Он пытался представить себе, какую боль испытывал Христос. Никогда раньше он не думал о страданиях Христа как человеческих страданиях.

Под конец проповеди отец Павел сказал：

一 Пилат удивился, что Спаситель быстро умер на кресте. Почему Он умер раньше двух разбойников? Не потому, что Бог решил сократить время Его страданий. А потому что Он был обессилен после бессонной ночи, изнурительных допросов и бичевания. Он едва добрел до Голгофы. И умер на Кресте от полного истощения духовных, душевных и физических сил.

По окончании службы люди расходились по домам, неся в руках зажженные свечи. Алеша тоже не гасил свою свечу. Прикрывая ее рукой, он шел через лесопарк и ехал в трамвае. Дома зажег от свечи лампаду, поставил будильник на семь утра и тут же провалился в сон.

Он намеревался встать к утренней службе, но не услышал будильника. Не услышал он, как заходила мама, не увидел, как заглядывали в комнату младшие. Алеша спал так крепко, как умеют спать только дети. И никто не решился его потревожить. Проснулся около полудня, когда все уже ушли. Быстро вскочил и понял, что в лучшем случае успеет к дневной службе. Умылся и помчался в храм.

Вечерня с выносом плащаницы прошла быстро. После небольшого перерыва начался чин погребения Спасителя. Служба длилась около трех часов, и под конец плащаницу обносили вокруг храма. Двое священников несли ее, подняв над головами.

Когда процессия вышла из храма, небо вдруг потемнело и налетел шквальный ветер. Свечи в руках прихожан мгновенно задуло. С берез с криком поднялись вороны и начали кружить над церковью. Что-то зловещее было в этой перемене погоды. Хлынул ливень — такой сильный, что за несколько минут Алеша промок до нитки. Службу заканчивали внутри храма, а снаружи сверкали молнии.

一 Вот как, Алеша, 一 сказал отец Панкратий, вытирая лицо полотенцем. 一 Хляби небесные отверзлись. Даже природа оплакивает Спасителя.

Служба кончилась, но еще долго пришлось пережидать дождь.

На следующее утро Алеша снова был в храме. Службу начинали в черных облачениях. После чтения Апостола, когда хор запел «Воскресни, Боже», переоблачились в белое. Надев белый стихарь и увидев, как в одно мгновенье преобразился весь алтарь, Алеша почувствовал, что сейчас, должно быть, и воскрес Христос. Слушая Евангелие, он представлял себе ангела, который явился мироносицам и возвестил, что Спасителя уже нет во гробе.

После службы начали готовить алтарь к ночной службе. Алеше поручили чистить кадило. Старший алтарник дал ему новую пасту для чистки металла, и Алеша так надраил кадило, что оно заблестело, как никогда прежде. Потом почистили все лампады, поменяли ковры в алтаре и убрали черные облачения. К пасхальной утрене подготовили белые и красные.

Закончилась уборка алтаря в шестом часу вечера. Алеша отправился домой, чтобы отдохнуть перед ночной службой. От вчерашнего ненастья не осталось и следа, ярко светило солнце.

Придя домой, он стал думать о храме, об отце Панкратии, о новом священнике. Он никогда не спрашивал себя, почему храм так много значит в его жизни. Он не знал даже, почему, еще одиннадцати лет от роду, так настойчиво требовал, чтобы его крестили. Но точно знал, что с той первой панихиды, когда поминали деда, его непреодолимо тянуло в храм.

Странное дело: в храме он чувствовал себя как дома, а дома 一 будто в гостях. Домой он приходил поесть, поменять рубашку, пообщаться с родными. Но жизнь его была в храме. Там совершалось все самое главное.

Мать тихо постучала в дверь. Пора было ехать на службу. Он вскочил, начал быстро одеваться. Мать молча смотрела на него глаза красные, под ними — темные круги. Потом сказала, что тоже придет в храм, но попозже, вместе с младшими. А после крестного хода они вернутся домой.

— Может, вам до конца побыть?— спросил Алеша.

— Нет, они не выдержат. Посмотрим крестный ход и вернемся. А ты ночью через парк не ходи, дождись утра.

— Ладно, останусь спать на клиросе или пойду гулять по кладбищу.

Он боялся опоздать. Мать даже не успела перекрестить его, только услышала, как за ним захлопнулась дверь.

Подходя к храму, Алеша увидел необычную картину; Среди множества собравшихся на крестный ход он заметил молодых людей, которые пришли явно не для молитвы. Некоторые из них были пьяны, матерились и бросали окурки под ноги верующих. Милиция молча наблюдала за происходившим.

В алтаре двое священников разговаривали с пожилым мужчиной в сером костюме и галстуке.

— Вам лучше не выходить из церкви, 一 сказал мужчина. — Будут провокации.

一 А как же крестный ход? 一 спросил отец Панкратий.

一 Пройдете внутри храма. Наружу не выходите.

一 Кто эти молодые люди？一 спросил отец Павел. 一 Может быть, выйти к ним, поговорить?

— Не надо. Это комсомольские активисты. Они пришли, чтобы сорвать службу.

Помолчав, отец Панкратий сказал：

— Мы пойдем с крестным ходом, как всегда.

— Ваше дело, — мужчина пожал плечами. — Но я вас предупредил. И имейте в виду： милиция вмешиваться не будет.

Выходя из алтаря, он бросил на Алешу неодобрительный взгляд.

Перед началом крестного хода Алеша вместе с другими алтарниками встал на середине храма.

Раздался бой часов, и из алтаря послышалось тихое пение. Оно становилось все громче. Отворились царские врата, и люди начали зажигать свечи. Потом зажглись все люстры, а священники вышли из алтаря. Процессия двинулась к выходу;
Людское море вокруг храма казалось необозримым. Все пространство было заполнено людьми, проходы между могилами заняты молящимися. Это море людей с зажженными свечами разливалось далеко за пределы церковной ограды.

Алеша шел первым, высоко держа фонарь. Процессия начала движение, и вскоре он заметил ту группу парней, которую видел, подходя к храму. Они раскачивали железное ограждение, поставленное милицией, и кричали：

— Бога нет!

一 Фанатики!

— Религия — опиум для народа!

Тлеющий окурок полетел Алеше в лицо, а одна из хористок едва увернулась от пивной бутылки. Бутылка ударилась о стену храма и разбилась вдребезги. Милиция, как и было обещано, не вмешивалась.

Процессия не останавливалась. Хор продолжал петь «Воскресение Твое, Христе Спасе», а прихожане шли за духовенством. Когда те, кто вышел первыми, обогнули храм и приблизились ко входу; из него все еще выходили люди. Их попросили вернуться назад, а двери закрыли. Перед дверьми встал отец Панкратий и громко возгласил：

一  Слава Святей и Едино су щней и Животворящей и Нераздельней Троице, всегда ныне и прйсно и во веки веков!

Хор ответил：

— Аминь.

Священники запели, а тысячеголосый хор собравшихся подхватил：

一 Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ и сущим во гробех живот даровав.

Это пели много раз, а потом отец Панкратий, обернувшись к толпе, изо всей мочи воскликнул：

一 Христос воскресе!

И тысячи людей ответили：

一 Воистину воскресе!

Радостно звонили колокола. И только из-за угла слышались выкрики：

一 Бога нет! Фанатики!

Двери храма отворились, и служба продолжилась внутри.

Читайте также: Митрополит Иларион, «Последний день приговоренного к смерти».